Михаил Нестеров - Комбриг [litres]

– Сначала настороженно, но потом, когда увидели, как мы воюем, отношение изменилось. Большинство хорошо относилось, они считали нас своими боевыми товарищами. С союзниками проводились совместные мероприятия, укреплению товарищеских отношений с простыми солдатами это способствовало. Наши военнослужащие пользовались у них заслуженным уважением.

– Какое впечатление произвел на вас Роммель?

– Это очень талантливый военачальник, к тому же очень храбрый и демонстрирующий прекрасное самообладание. Если удастся склонить его к сотрудничеству, это будет большой удачей.

Судя по реакции за столом, заявление было неожиданным. Сталин тоже поднял бровь:

– Поясните ваши слова.

– Если Роммель согласится сотрудничать, то через него можно будет выйти на других авторитетных немцев, которые могут составить оппозицию шайке Гитлера.

В кабинете возникла вязкая тишина, Сталин молчал, и высказаться вперед него никто не решался. Верховный подошел к столу, выбрал из нескольких лежащих бумаг нужную, что-то черкнул в ней.

– Как вы считаете, после войны возникнут напряженности в отношениях с Великобританией и США?

– Уверен в этом! Они дружат с нами лишь против Гитлера, поэтому второй фронт в Европе сейчас не нужен им, а позже не будет нужен нам.

– Хм! Кстати, эти самые союзники о вас исключительно высокого мнения. После изучения некоторых материалов по пленению Роммеля, которые мы им предоставили, они наградили некоторых участников, в том числе и вас, орденом «За выдающиеся заслуги».

– Служу Советскому Союзу!

– Как вы представляете свою дальнейшую службу?

– Хотелось бы вернуться на фронт, товарищ Сталин.

– А как же заслуженное повышение? Неужели вы не рассчитываете занять более высокую должность?

– Эти вопросы вне моей компетенции. Я готов служить в любой должности, на которую буду назначен.

Сталин одобрительно кивнул.

– Ставка положительно оценивает вашу работу. Вы свободны.

Когда Северов вышел, Сталин повернулся к столу. Большинство выглядели озадаченными, Жуков, Василевский и Берия улыбались.

– Ну что, товарищи, есть мнение наградить товарища Северова орденом Суворова I степени.

– Это противоречит статуту ордена, – возразил Мехлис. – И вообще, почему орден Суворова?

– Разрешите, товарищ Сталин? – Василевский заглянул в свои бумаги. – Танковая армия «Африка» и итальянские подразделения разгромлены, освобождена почти вся территории Египта, боевые действия переместились в Ливию. Войска стран Оси понесли катастрофические потери, кардинально изменилась вся ситуация на средиземноморском театре военных действий. Дивизии, наступавшие на Суэц, отрезаны от главных сил. Майор Северов принял непосредственное участие в разработке всех операций, проводимых там нашими войсками. Надо учесть и то, что взятие в плен вражеского фельдмаршала является уникальной операцией, а товарищ Северов не только участвовал в ее разработке, но и сам сделал это. Награда должна быть особенной. По статуту ему положена II степень, но, с учетом вышеизложенного, считаю возможным награждение орденом I степени и присвоение очередного звания.

Стало ясно, что этот вопрос решался с Верховным заранее, поэтому Мехлис больше ничего не сказал.

На следующий день был объявлен приказ о присвоении Северову звания гвардии подполковник, Шверник вручил ему орден Суворова I степени № 33, а посол-представитель Великобритании Арчибальд Кларк Керр – орден «За выдающиеся заслуги». Порадовало, что Героями Советского Союза стали Корнеев и Тихонов. Про остальных Олег пока ничего не знал, решил не спрашивать, скоро все узнает. А сам новоиспеченный подполковник оказался назначенным на должность заместителя командира 1-й гвардейской смешанной авиационной дивизии ВВС ВМФ, в состав которой входили истребительные, штурмовые и бомбардировочные полки. Большинство из них формировалось на основе эскадрилий, выведенных из Египта. Настоящий сюрприз ожидал Северова, когда он узнал, кто будет командиром дивизии. Им оказалась произведенная в полковники Валентина Степановна Гризодубова.

После такой командировки вообще-то полагался отпуск, но Олег отказался. Во-первых, дивизия пока существовала только на бумаге, а родной полк, теперь входящий в ее состав, был выведен на переформирование. Сменилось не только руководство, произошли подвижки и в личном составе. Иметь целый ИАП Героев было слишком жирно, часть людей уехала с повышением в другие части. К тому же не все ясно было с комплектованием подразделений дивизии летным и техническим составом, так что забот хватало. Во-вторых, 7 ГИАП решено перевооружать на По-3, поэтому новоприбывших надо обучать. В-третьих, ехать было просто некуда. Один как перст. И тут возникало еще одно обстоятельство. Настя. Его не было четыре месяца, он чувствовал, что скучает по ней. Там, в Африке, в немногие свободные минуты он всегда вспоминал о девушке. Написать письмо Северов так и не решился, но скоро они увидятся.

На следующий день после награждения Олега вызвал Жаворонков, да и сам Северов хотел кое-что для себя уяснить. Смешанные авиадивизии расформировывались, преобразовывались, на их основе формировались управления ВВС армий. Поговорить удалось совсем недолго, командующего вызвали к наркому, но Семен Федорович успел пояснить, что дивизия задумывается как авиаподразделение, куда будут направляться новейшая техника и вооружение, в реальных фронтовых условиях отрабатываться наиболее эффективные приемы их применения. Сам Северов зарекомендовал себя как человек, который способен не просто справиться со сложной задачей, но, что особенно важно, формирующий вокруг себя прекрасно работающую команду. Последний момент был отмечен даже Верховным Главнокомандующим, поэтому Олегу и поручена такая нетривиальная задача. Генерал намекнул также, что в дальнейшем поручения могут стать еще более масштабными, разумеется, если он будет справляться успешно. Подполковник осторожно поинтересовался столь неоднозначным выбором командира дивизии, ведь Гризодубова командовала транспортным полком, привлекавшимся, конечно, к бомбовым ударам, но относившимся все-таки к авиации дальнего действия, а не фронтовой.

– А ты на что? – буркнул генерал, из чего Северов понял, что Жаворонкову это назначение тоже подали как готовое решение. – Кстати, командир дивизии будет еще дела передавать своему преемнику, да и общественную работу ведет большую, так что первое время уделять все внимание новому соединению не сможет. И Олег, я тебя прошу, будь… кхм… подипломатичнее, что ли. Ну, ты меня понимаешь?

Подполковник кивнул, чего уж тут непонятного. Лично Валентину Степановну он, конечно, не знал, хотя прожила она аж до 1993 года, когда Северов в прошлой жизни уже вполне состоялся как боевой летчик. Личностью Гризодубова была неординарной, так что комплексов по поводу того, что им будет командовать женщина, он не испытывал. Восторгов, впрочем, тоже. В мемуарах летчица была женщиной резкой, но справедливой, заботящейся о подчиненном личном составе, так что разногласий на этой почве у них быть не должно. Беспокоило его то, что, к бабушке не ходи, начнет Валентина Степановна всем доказывать, что она не хуже мужиков, только дивизия не полк, а ПС-84 не Ил-2 и даже не Ту-2. Этого Северов командующему не сказал, но тот и сам, наверное, догадывался. На том и расстались.