Владимир Поселягин - Танкист: Я – танкист. Прорыв. Солдат

Мой БТ стоял кормой к немцам, я всё сделал так, чтобы создать видимость, будто бояться им нечего, даже единственный целый на вид танк стоит к ним кормой, самым уязвимым местом, хотя у БТ всё уязвимо, и пушка направлена в другое место, она направлена на дорогу, где эти немцы должны были проехать, но они не проехали. Зато кормовой пулемёт, а на моей машине он имелся, в роте таких танков было четыре, был как раз направлен на немцев, поэтому, убедившись, что время самое удобное, я скомандовал Сергею:

– Осколочный.

И почти сразу открыл огонь из кормового пулемёта. И стрелял я не по танкистам. Хотя цель они тут номер один, но для меня вовсе нет. Пулемётчиков у немцев я посчитал опаснее, срезал их всех, включая водителей, а потом присоединился к остальным и добил танкистов, что метались между нами и своей колонной, некоторые бежали назад. Таких резвых отстреливали в первую очередь. Ну и водителей тоже. После этого бойцы совершили зачистку. У нас потерь трое, все раненые, и как ни странно, это из пистолетов отстрелялись немецкие танкисты, у немцев выжило трое, и только один без единой царапинки. Алексей уже завёл танк и, развернувшись по моему приказу, подогнал его к колонне, да и остальные туда подкатили, сбросив дымившиеся тряпки с кормы. Тут неожиданно оказалось, что наши подъезжают, с холма спускаются. В общем, я от комбата чуть по роже не получил. Оказалось, они стали свидетелями, как немцы как раз подъезжают к нашим «подбитым» танкам, думали, это они нас. Пользуясь тем, что немцы о них и не подозревают, видимо не предупредили, начали орудия отцеплять, готовиться к открытию огня, пушки противотанковые на прямую наводку выкатывать, а тут раз, такой финт ушами. Немцы побиты, а наши якобы подбитые танки вовсю катаются, а убитые бойцы деловито осматривают технику и немцев. Правда, потом обнял, когда я объяснил, какую хитрость придумал. Тут он сказал, наверное, лучший комплимент, что мог придумать:

– Ты действовал как настоящий танкист и коммунист, как майор К.

– Майор К. не был коммунистом, – вздохнув, устало потёр я переносицу, усталость больше моральная была.

– Вы с ним знакомы? – тут же поинтересовался комиссар, что стоял рядом, да и начштаба подошёл.

– Лично нет. С одним из бойцов его группы. Он раненый был, ступня раздроблена. К станции везли в санитарной машине, там санитарный эшелон был. Да у нас мост провалился, тяжёлый трактор перегоняли, вот и разрушил своим весом, пока чинили, они стояли. Ну и пообщались. Он участвовал в акции в Берлине, столько интересного рассказал. А майора К. больше нет.

– Погиб? – с тревогой спросил начштаба.

– Я бы ни на кого не хотел наговаривать, всё со слов того бойца, но вернулись они благополучно. Майора К. арестовали и увели бойцы НКВД, потом были слышны выстрелы. С тех пор ни его, ни его тело больше никто не видел.

– Враньё, – не совсем уверенно пробормотал комиссар, он, как и остальные командиры, был подавлен. Не знал, что они к этой легендарной уже личности такие тёплые чувства испытывают.

– Враньё или нет, товарищ комиссар, но бойцам об этом лучше не рассказывать, – ответил я.

– Да, тут ты прав.

– Товарищ майор, разрешите обратиться? – вытянувшись по стойке смирно, официально обратился я к комбату.

– Говори, – кивнул комбат, выслушав доклад нашего медика, тот по раненым сообщал информацию, мне тоже это было интересно.

– Я придумал план, как уничтожить мост, не используя силы батальона. В принципе меня одного и хватит.

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался тот, остальные командиры тоже со всем вниманием смотрели на меня.

– У нас есть трофейные танки. Можно один использовать как брандер. Это такие суда, начинённые взрывчаткой. Я говорю на немецком, переодеваюсь в танкиста, документы подбираю и еду на танке к мосту. Естественно, целую и нормальную машину не пропустят, она в передовых порядках нужна, значит, нужно её повредить и сделать вид, что я её перегоняю в мастерские на ремонт. Даже бумажку напишу от якобы командира с приказом об этом. Взорвём оружие, чтобы розочкой раскрылось. В танк побольше тротила, мне доложили, что в последнем грузовике их несколько ящиков. Я заезжаю на мост, загоняю танк на середину, глушу, да так, чтобы не завести было, поджигаю фитиль и запираю люки танка, после чего прыгаю в воду. Фитиль гореть должен не больше минуты, иначе успеют обезвредить. Спускаться буду по течению. Дальше взрыв, и две половинки моста течение прижимает к берегу, ещё больше повреждая его. Ремонту на сутки, но дальше уже вы со своими трёхдюймовками не даёте проводить ремонт. Немецкую оборону на нашем берегу даже можно и не трогать, главное, чтобы корректировщики нормально работали. Танковая группа заперта на нашем берегу, горючки нет, снарядов нет – думаю, наши смогут их блокировать и уничтожить.

– Смелый план, но мне нравится, – сказал комиссар. – Я участвую. Немецкий знаю.

– А как с плаванием?

– Вырос на берегу моря, – отмахнулся тот.

– Я ещё не решил, – посмотрел на нас комбат.

– Ну так решай, время дорого, – сказал комиссар.

– Чёрт с вами. Если не получится, придётся имеющимися силами атаковать. Действуем. Суворов, командуй, я вижу, ты знаешь, что делать. Комиссар поступает под твоё командование, – последнее тот добавил с мстительной интонацией, которую даже не пытался скрыть, на что комиссар только улыбнулся.

– Есть, – козырнул я и действительно заторопился.

Действовать нужно сейчас, а подготовки предстоит немало. Пока одни бойцы освобождали один танк от снарядов, тот, что постарее, с заплатками пробития брони, видать с нашими танками встречался, да восстановили, другие готовили взрывчатку. Потом сапёр заложил связку шашек тола, танк я отогнал подальше, заложил дуло землёй и рванул ствол. Громыхнуло здорово, и дуло действительно раскрылось в звёздочку. Я за это время форму на нас двоих подобрал и документы, да и приказ на перегон повреждённой машины тоже сварганил на скорую руку. Вместо печати орёл с монетки, их у немцев хватало. Комбат только головой качал, наблюдая, как я подделку делаю. Наконец всё готово, в танк почти тонну тола загрузили, бикфордов шнур уже проверили, секундомером подсчитали, сколько по длине тот горит, – минуту. Два коробка спичек дали и две зажигалки, мало ли что. Документы свои и вещи я сдал, комбат обещал сохранить, как и документы комиссара. После этого я за рычаги, комиссар наверху, изображает танкиста, хорошо у него тип лица нордический, вполне смотрелся, и так мы покатили обратно. Связь действовала, наушники неплохие, и мы так могли общаться. Выехав на шоссе, мы покатили к мосту. Башня стволом была назад развёрнута, и так короткий «окурок» сейчас напоминала, не пойми что. И да, у комиссара повязка была на руке окровавленная. Повезло, что медик у одного из раненых менял повязку, и бинты пригодились для такого дела. А то чего это здоровый в тыл едет, а тот раненый и сопровождает поврежденную машину. Всё должно соответствовать легенде.