Владислав Савин - Красные камни [litres]

– Не соглашусь, – упрямо ответила Ира, – а Софья Ковалевская, Мария Кюри? Ада Лавлейс, кто написала программу для вычислительной машины Бэббиджа сто лет назад, когда даже сейчас программист – это самая редкая и новейшая профессия, вот мечтала бы я научиться! Ну и моя приемная мама – к ее мнению прислушиваются на самом верху. Она даже с самим Сталиным спорит, свое мнение отстаивая.

– А кто ваша мама, позвольте спросить?

– Лазарева Анна Петровна. Она мне не родная, за моего отца замуж вышла, но ко мне относится как к дочери.

– Ик! – Витя Косырев подавился салатом.

– Простите, но вы сказали, что в Смоленцевском училище были, так туда же лишь сирот берут? – настойчиво спросил Андрей Иванович.

– Так мой отец недавно совсем меня нашел. Я в тридцать четвертом родилась, в Ленинграде, а он в тридцать пятом снова в загранкомандировку уехал, и никаких вестей, – тут Ира рассказала факты своей биографии, уже известные Бакланову.

– Интересно. Да, простите, вы не возражаете, если мы с товарищем отойдем перекурить?

Андрей Иванович встал из-за стола. Косырев последовал за ним. Они зашли в ванную, Андрей Иванович (которого Витя также знал под псевдонимом Странник) включил воду. И обернулся к приятелю с бешеным взглядом.

– Ты что, не знал, чья она дочка?

– Так в последний момент же все переиграли, – ответил Витя, – и это же Васька Бакланов, он постоянно новых баб цепляет, да еще говорит про них всякое. Про прошлую кричал, киноактриса, а оказалось, студентка из театрального. А тут даже не он, а какая-то секретарша говорила, дошло до меня сегодня утром, так я думал, бабский треп. Все ведь знают, что не было у Адмирала Победы никакой семьи до сорок третьего. А что, собственно, произошло – вряд ли такие в агентессах ходят?

– Ты дурака не включай, а сообрази: Бакланов при таком раскладе не наш категорически! Поскольку если не полный идиот, а за ним такое не замечено, то своего не упустит – и получит все, о чем лишь мечтать может, законным порядком. Ну, а поскольку мы для него становимся совершенно лишними и опасными, то, к гадалке не ходи, завтра он побежит нас сдавать. И потащат нас всех в МГБ, а то и прямо в Службу партийной безопасности. Что дальше будет, сам просчитаешь?

– Так мы же тут вроде ничего такого не обсуждали. На грани, но в пределах допустимого…

– А вот это ты в «инквизиции» сам будешь доказывать. Может, тебе и поверят. Но гарантированно возьмут в разработку и под плотный колпак. Как и всех прочих присутствующих. И в час икс могут просто изолировать превентивно.

– Так, думаю, Васька не сразу в «инквизицию» с заявлением побежит, он же тоже слушал и не пресек… А сначала к этой, чтоб та к мамаше. Так, а если… Есть у меня подходящий человечек для грязной работы, как вы тогда присоветовали, – мразь, клейма ставить негде, в войну полицаем у фрицев служил. Знает, что если взбрыкнет, ему на три вышака хватит. Я позаботился ему чистые документы сделать, на…

– Лишнее. Имя его и где работает, мне знать не надо.

– Так он грузовик водить умеет, а для такого дела может и угнать. А Васька рассказывал, эта дочка Лазаревых на мотороллере ездит. По улицам, где такое движение. И всякое может случиться.

– Нет. Во-первых, не успеешь – эта уже сегодня вечером все мамаше расскажет, и смысл тогда после? А во-вторых, мамаша к дочке запросто могла тихарей приставить – так что повяжут твоего кадра и вытрясут до донышка. После чего, Витя, тебе гуманнее будет успеть самому застрелиться, чтоб без мучений, поскольку Лазарева, как и вся ее контора, христианским милосердием не страдают.

– Так что нам делать, Андрюх? Ты уедешь, а за нами всеми завтра придут?

– Положим, ни на кого ничего конкретного повесить невозможно, мы же просто обсуждали, а дискуссии нынче разрешены. Ты вообще можешь сказать, пьян был, не помню – там вино на столе еще осталось? Ну, а я пока исчезаю – все уже обсуждено, инструкции я вам дал. Сколько еще усатому осталось – год, два, даже пять? Но думаю, мы до того еще встретимся.

– Ну, ни пуха ни пера тебе.

– К чертям, Витек, к чертям. На кого еще полагаться, если бога нет?

Витя хотел проводить – Странник отказался, пользы в том не было никакой. И незачем даже старому другу знать, что, выйдя на улицу, исчезнет ответственный товарищ, а возникнет скромный совслужащий с другими паспортными данными. Ну, а когда придет время покинуть СССР – билет на рейс «Алиталия» купит некий итальянский кооператор. Есть все же в итальянцах хорошая черта, они не задают лишних вопросов, если «это угодно Церкви» – в отличие от немцев, где советские держат под контролем все, а спецслужбы особенно, краем лишь коснешься, уже известно в Москве. Ну, а у прочих соцстран все конторы – это уменьшенные и ухудшенные подобия немецких – кто помнит сейчас, чем до войны были польская дефендзива и румынская сигуранца? Что до капстран, то из их разведок в части работы против СССР в настоящий момент лишь англичане заслуживали уважения – но выхода на этих джентльменов Странник не имел. Хотя имел основания думать, что кардинал со штатовцами как минимум обменивается информацией – но это были игры в высоких небесах, ну а у нас сейчас грязная работа на грешной земле.

– Уже уходите, Андрей Иванович?

Эта выглянула в коридор, розу на платье кокетливо поправляет. Уже примеряет на себя роль будущей «госпожи министерши»? Хотя Васька пока еще один из замов, и даже не первый – но, наверное, с Лазаревыми породнившись, взлетит ракетой. Вот так и рождается будущая советская знать – которая захочет свои привилегии деткам по наследству передать. Уже ограничения вводят на вновь назначаемые начальствующие должности через образовательный ценз – это пока еще не закон «о кухаркиных детях», но кому в СССР легче будет высшее образование получить, детям вот этой фифы, или простому парню из деревни? Ничего, как Сталин помрет, все вернем на правильные ленинские рельсы. А пока приходится улыбаться:

– Простите, срочные дела!

Возле площадки второго этажа стояли двое, военный с девушкой. Это их голоса Странник слышал, только выйдя на лестницу – почти семейная сцена, он, она и отсутствующая здесь третья, «поматросил и бросил», ну а я, ну а ты… У девушки в руках была большая хозяйственная сумка, что успокаивало – у агентов руки должны быть свободны. Да и офицер явно не проявлял интереса к появлению постороннего – лишь взглянул и спустился по ступенькам на площадку, освобождая дорогу. Жаль, не было времени на детальную подготовку встречи, хотя бы коротко узнать о всех жильцах подъезда – впрочем, тут и дальние родственники могли зайти. И похоже, что офицер тут в гостях, а девушка живет – раз она наверх хочет подняться, а этот провожает. И даже спиной повернулась – наверное, выходила зачем-то, а бывший отринутый ухажер подстерег и навязал разговор. Странник, мимо проходя, все ж чуть обернулся, как бы боком протискиваясь между спорящими, а на самом деле держал под контролем офицера, как наиболее опасного. А девушка была прямо за спиной, парой ступенек выше, и в руках у нее была неудобная громоздкая сумка.