Владислав Савин - Союз нерушимый: Союз нерушимый. Страна мечты. Восточный фронт

– Простите, товарищи, а вы про метод Герасимова слышали? Как по черепу лицо восстановить? Вижу, слышали. У нас, палеонтологов, задача сложнее – от организмов, живших миллионы лет назад, остались только окаменелости и отпечатки. Однако мы сравниваем кости ископаемых животных с костями современных. Есть закономерность: животные, приспособившиеся к одинаковым условиям существования, похожи друг на друга. Например, крупные рыбы – акулы – и морские звери – дельфины – похожи формой тела. Внутреннее строение их сильно разнится, но образ их жизни – быстрые движения в толще воды – определяет внешние очертания. Поэтому мы предполагаем, что и вымерший морской ящер ихтиозавр был похож на рыб и дельфинов. Тираннозавр пропорциями скелета похож на современных австралийских кенгуру. Поэтому его рисуют стоящим на задних лапах и опирающимся на хвост. Но задние ноги у него имеют много общего с ногами страуса. Поэтому можно утверждать, что он не прыгал, как тушканчик, а переступал ногами поочерёдно, как современные птицы. И про когти на лапах мы говорим уверенно – на последних фалангах есть характерные уплощения. А вот какой образ жизни он вел и чем питался – есть разные гипотезы. Но его зубы однозначно указывают на то, что он был хищником – они похожи на кинжалы, ими нельзя срывать листья или перекусывать ветки. Зато очень удобно прокалывать и резать шкуру и мясо. Однако хищник должен быстро двигаться, хотя бы накоротке – нападая из засады. Иначе добыча от него убежит.

– А если он был большой гиеной, то есть падальщиком? – сказал Михаил Петрович. – Как раз такие размеры, пасть и зубы, чтобы сожрать тушу сдохшего бронтозавра или диплодока. И самое то, чтобы отогнать гиен меньшего калибра. Не нужно ему было бегать и охотиться – а лишь найти и съесть. Потому мог быть и медлительным, ходить вперевалку, как утка – для такого достаточно.

– Оригинально, – сказал Ефремов, – такой гипотезы наука еще не выдвигала, насколько мне известно. Но есть другая, что в те времена сила тяжести на Земле была меньше. Потому что планета вращалась быстрее, добавляя к гравитации на поверхности центробежную силу.

– А ведь может быть! – вставил Валентин. – Если и летающие ящеры были таких размеров? Подсчитано, опять же – не мог птеранодон, размером с истребитель, летать вообще, мощности ему бы не хватило! А если он, как читал где-то, бросался со скалы и планировал, то как же он назад на гору лез? Или он, как альбатрос, над морем в восходящих потоках – а как же детей выводил? Хотя, может, тогда и состав атмосферы был иной – большая плотность среды, лучше крыло держит.

Разговор плавно свернул в научную сторону. О том, как среда влияет на оптимальную форму живого организма вообще и разумного существа в частности. Так это же то самое, что было написано в «Звездных кораблях»! А поскольку Михаил Петрович все написанное Ефремовым знал в совершенстве, Юрка тоже многое помнил, да и я читала – то Иван Антонович был приятно удивлен, найдя собеседников, предвосхищающих его собственные взгляды.

– Живая форма должна соответствовать внешним условиям, – сказал Михаил Петрович, – изменятся условия, как на другой планете, или на Земле в прошлые эпохи, и формы жизни должны стать совсем другими. Но если эти законы соответствия везде и всегда постоянны, то и динозавры, строго говоря, не вымерли? Появись условия точно такие, как были – и они возродятся, поскольку будут к той гравитации, атмосфере, температуре, пищевой среде, чему там еще, наилучшим образом подходить? А сейчас эти формы просто выведены из активного состояния «в запас», но не исчезли. Или, может быть, существуют где-то в просторах Вселенной.

– Не все так просто, – ответил Ефремов, – вот вы только что сформулировали теорию Ламарка. Который, абсолютизируя изменчивость, вообще существование видов отрицал. Однако, во-первых, диалектический переход количества в качество дает устойчивое существование не непрерывного спектра изменений, а конечного множества «ступенек». Во-вторых, имеют значение не только условия, но и динамика, история их изменений, для полного тождества живых форм надо не только чтобы параметры среды совпали, но и в это состояние они пришли после такого же или близкого исторического процесса. Вот вы знаете, отчего у наземных организмов лишь четыре конечности? Ведь это неоптимально – шесть образуют при движении гораздо более устойчивую конструкцию и требуют более простую «систему управления», то есть мозг.

Мы дружно покачали головами. Это казалось само собой разумеющимся. Как в детской песенке: «У кошки четыре ноги».

– От кистеперых рыб, впервые вышедших на сушу, – сказал Ефремов, – что имело огромное значение. Потому что для поддержания равновесия на четырех ногах требования к мозгу не просто на порядок выше, чем для шести, но и мало уступают двуногости. То есть стало возможным освободить переднюю пару для более тонкой работы. А труд потребовал дальнейшего развития мозга – и обезьяна стала человеком. Ну, и в-третьих, названные вами законы справедливы для форм жизни с одинаковой основой. Теоретически же можно представить существование живых организмов, в фундаменте которых лежит другой элемент – например, не кислород, а фтор. Но говорить о том практически – сейчас не более реально, чем древнегреческим философам об атомах и молекулах. Когда-нибудь, если на другие планеты полетим…

– А вы не пробовали сами поставить эксперимент? – вступаю в разговор я. – Воображаемый, «что было бы, если». Написать о том рассказ, например в «Технику-молодежи», или в иной подобный журнал? Где изобразить в сюжете строго научную картину, какой может быть жизнь на другой планете. И как могут выглядеть инопланетные разумные существа.

– Отчего же рассказ? – спрашивает Ефремов. – Тогда уж монографию или статью.

А по глазам вижу – зацепило!

– Да потому, Иван Антонович, что полет фантазии легче, – объясняю я, – в научном труде ведь надо каждое слово проверить и подтвердить, и гипотеза там допускается лишь одна, которую вы этим трудом доказываете. А в художественном произведении вы сами свой мир творите – вот только закономерности и там должны быть, иначе читаться не будет.

– Точно! – вмешался Юрка. – «Если елки стали красными – значит, автору видней». Это так, к слову, товарищ профессор, песенка по поводу научных хулиганов. Вот слабо мне верится в динозавров на Венере, как у Беляева, «Прыжок в ничто», там же жарко должно быть, как в печи! А Богданов в «Красной Звезде» марсиан изобразил – тоже у меня большое сомнение. А если написать что-то такое – но правдоподобное, с научной точки зрения, ну о чем мы сейчас говорили? Чтобы – может, на Марсе и нет живых существ, но вот если есть, то они должны выглядеть так.