Владислав Савин - Союз нерушимый: Союз нерушимый. Страна мечты. Восточный фронт

– Лет через пятнадцать-двадцать, – сказал Кузнецов, – а сейчас такая задача не стоит. И нет еще подлодок с «поларисами», главный мыслимый противник флота – это американская авианосная эскадра у наших берегов. То есть задача на ближайшие годы – это ближние моря за собой удержать. Какой-то аналог доктрины двадцатых. Флот береговой обороны – все равно на большее ресурсов нет. Что вы предлагаете, Михаил Петрович?

– Да то же самое, – отвечаю, – береговую оборону – пока. Но с самого начала уделить внимание именно комплексному развитию: не только корабли, но и прочие элементы, что перечислены, и, наверное, не только они. И принять эту доктрину именно как первый этап! Четко отслеживая как необходимость перейти к следующему, исходя из международной политической ситуации, так и наличия внутренних возможностей, в том числе и научно-технических. А отдельные элементы развивать уже сейчас. Как, например, самонаводящиеся торпеды, противолодочное оружие. И, конечно, атомный флот.

– И вы настаиваете на необходимости получения от американцев авианосца? – спросил Кузнецов. – Даже при том, что буквально через пару лет он станет устаревшим. Нам могут дать лишь эскортник, тип «касабланка». С которого лишь «хеллкеты» могут взлетать, а уже реактивные нет. А я думаю, что авиаконструкторы не подведут – и будут у нас уже лет через пять полки на МиГ-15 и Ил-28, или что-то вроде.

– И вертолеты тоже, – говорю я, – штатовцы многие свои авианосцы, даже не эскортники, после в «вертолетоносцы ПЛО» переводили. Так что еще лет десять послужат. И еще важно. Пока они нам союзники, да еще общий интерес имеют, получше познакомиться с их новинками. Пусть хоть всю Камчатскую флотилию из ленд-лиза сформируем. А наши офицеры на стажировке у Хэлси, когда он будет Иводзиму штурмовать?

– Уже решено, – отвечает Кузнецов, – Зозуля, по-вашему, куда готовится? Группа из наиболее надежных, квалифицированных и знающих английский товарищей. Американцы уже согласились, так что отправляем через Мурманск. А дальше в Филадельфию и с пополнением их эскадры на Тихий океан. Причем предполагается, что будут не наблюдатели, а именно стажеры. Под предлогом подготовки наших офицеров к войне с Японией. Поскольку слабость нашего Тихоокеанского флота есть наша официальная для них причина пока войну не начинать – под угрозой японских десантов, утраты северного Сахалина, Камчатки и Чукотки. Примерно так их представителям было сказано.

Итогом же стал документ «Предварительные предложения по военно-морской доктрине СССР, на 1944–1954 годы». С которым должен был ознакомиться и одобрить сам товарищ Сталин. Но если бы это было причиной, то мне не Пономаренко, а нарком ВМФ передал бы приглашение на ковер?

– А что гадать: спросят, ответим, – сказал Смоленцев, – совесть наша перед кем угодно чиста, косяков на нас не висит. Так что я лично хоть к самому Сталину на доклад, пусть задачу ставит, кого еще ему притащить: Гиммлера, Бормана? Да хоть Черчилля. Я уже, после всего с нами случившегося, ничему не удивляюсь. И представляю, как те «зеленые человечки», что нас сюда отправили, щупальцами за башку хватаются – тут вся история вразнос пошла. Только бы ядерной войной не завершилось – а все остальное точно хуже не будет, чем та версия!

Мы сидели в моем номере. Смоленцев зашел, здраво рассудив, что Анюта и Лючия вместе уйдя, так же и вернутся. Мне казалось, он нервничает – никогда прежде свою итальянку от себя далеко не отпускал, «а вдруг с ней случится что», ну разве на базе в Киеве оставлял, как рассказывал, и то под Аниным надзором. Но здесь женщины были решительны: «Тут рядом совсем, вам неинтересно, и что может случиться?» Хотя я его беспокойство понимал – нет тут сотовых телефонов, и не позвонишь, чтобы убедиться, все ли в порядке. На что Юрка ответил, что если они не явятся через час, то он берет Валентина как знатока Москвы и сам идет искать пропавших.

Искать не пришлось. Вернулись наши красавицы, слышу их голоса. А вот и они влетают, иначе не скажешь, аж платья развеваются, так что даже сквозняком веет. Анюта первой вошла и скромно мне улыбнулась, а Лючия, своего рыцаря Смоленцева увидев, прямо расцвела и крутнулась на каблуке, давая себя разглядеть со всех сторон. Девчата, вот не знал, что сейчас шляпы с вуалями носят! Да, выглядят эффектно. И еще какой-то объемистый, но легкий сверток, «так, мелочь всякая». Два больших прочных зонтика – по опыту грозы вчера, очень полезная вещь – да не уныло-черные, а нарядные, цветные, с белой каймой. Ну, а перчатки летом вам зачем? Что, и это принято? Сколько вы потратили, дипломатично спрашивать не будем. Вот только эта красота надолго ли – ветер дунет, и все улетит, как вчера?

– Уже летали! – улыбнулась Анюта. – Но я специальные булавки купила, прикалывать буду, когда волосы отрастут. А до того шляпку успеть рукой придержать в порыв – хорошее упражнение для скорости реакции. Не хуже, чем с котом в «цап-царап» – Лючия подтвердит.

И дамы ушли в соседнюю комнату, плотно закрыв дверь – разбирать трофеи, примерять и обсуждать их в домашней обстановке. «Комсомолки, спортсменки, красавицы»: одна инструктор ЦК и капитан госбезопасности, бывшая партизанка и снайпер, вторая же, по рассказу Юрки, вполне подготовленный боец спецназа уже с боевым опытом. И просто женщины, двадцати двух и девятнадцати лет.

Ну что, все в сборе, готовы? Ждем, пока Пономаренко машину пришлет.

Анна Лазарева.

Москва, вечер 9 июля 1944 г.

Я – и у самого товарища Сталина?!

Мы все на ближней даче, как нам уже после Пономаренко сказал. Где эта дача, я не запомнила. У товарища Пономаренко машина – лимузин, похоже американский, он велел окна шторками завесить и сам с нами сел.

– А то после Киева еще и моего порученца за переодетого бандеровца примете. Кстати, у ОУН к тебе счет, Аня, так что отнесись с полной серьезностью.

Ну и где они меня найдут? Я, раз уж такой разговор зашел, спросила, куда едем. Пантелеймон Кондратьевич лишь хмыкнул – увидите. И лишь когда мы подъехали к КПП, сказал, что это дача Сталина. И мы приглашены на особый разговор.

Мне стало страшно. Не потому, что какую-то вину за собой чувствовала. А потому, что товарищ Сталин точно не будет никого просто так приглашать. И вдруг я его надежды не оправдаю? Или адмирал мой? Или Юра Смоленцев? Или, не дай бог, Лючия – вот решат, что она к носителю Тайны и близко подходить не должна? Хотя тогда бы ей и гражданство не дали, и брак бы уже у нас не зарегистрировали, и политика опять же – зачем его святейшество обижать?

Себя критически оглядела со стороны – все безупречно. Не в форме, а в платье – так я из Киева в Москву, домой не заезжая, с теми вещами, что с собой. И не предупреждал никто, что мундир обязателен, да и нет его у меня, если честно. Могут, конечно, вуаль и перчатки признать «буржуазным излишеством», так я все вместе с плащом оставила. Платье чистое, отглаженное, вот только пистолетик, под юбкой спрятанный, сдать пришлось. Про охрану и все прочее промолчу, тем более что не имеет это отношения к теме моего рассказа. Главное – что мы вчетвером у товарища Сталина. И еще Пономаренко, а вот Берии и Кузнецова нет. Это странно, если разговор будет о моих киевских делах и работе моего адмирала в наркомате флота.