Владислав Савин - Союз нерушимый: Союз нерушимый. Страна мечты. Восточный фронт

Так, теперь проверим маневренность. Самолет через крыло, в сумасшедшем кувырке прямо из набора высоты, ушел в пике. Шестьсот километров… семьсот… хватит. Появилась какая-то нехорошая дрожь в ручке – выводим. «Рейзен» четко пошел за ручкой. Так четко, что у опытного пилота потемнело в глазах – «орел» обработал выход из пике в горку, кажется, вообще без срыва потока. Невозможно… или… или конструктор – гений! Вот зачем были нужны эти хитрые элероны. А минимальная скорость…

Дзиро наблюдал за эволюциями самолета с тревогой – все-таки модель экспериментальная, совсем другая схема управления – справится ли пилот? Но постепенно тревога уходила – Танабэ четко нащупывал возможности машины, не переходя при этом опасной грани. И тут сердце пропустило такт – шум двигателя оборвался. Отказ? Нет, винт крутится. Значит, малый газ. Зачем? А, есть такой пункт – отработка посадочного режима. Действительно, самолет задирал нос, снижая при этом скорость. Снижая до… нуля? Нуля! На угле атаки в шестьдесят градусов самолет практически остановился в воздухе, активно работая элеронами для удержания крена. И – взревевший мотор бросил его дальше в полет – самолет клюнул носом и, немного подпрыгнув, стал резко набирать скорость, попутно прокрутившись вокруг продольной оси – явно под контролем пилота, потому что вход и выход во вращение были четко отработаны.

Танабэ был в восхищении. Кажется, для этой машины нет невозможного. Посадочная скорость у «зеро» шестьдесят четыре узла (сто девятнадцать километров в час). Ему удалось сбросить скорость до пятидесяти километров – и это по приборам, которые находятся в потоке воздуха, втягиваемого винтом. Если же судить по тому, что он видел из кабины – самолет остановился в воздухе и затем набрал скорость с нуля. В условиях воздушного боя это будет незаменимо – надо только попросить конструктора добавить мощные воздушные тормоза в блоки элеронов за пределами винта. Ну… все. Проверять больше нечего. Самолет совершенен – после того, как мелкие недочеты будут устранены, флот получит машину не просто хорошую – легендарную.

Дзиро не без волнения наблюдал, как приземляется прототип, как из него выбирается пожилой пилот-японец. Наверное, он нашел тысячу и один недостаток в этой новой, необычной для него машине. Доработаем, поправим – или же будет категорический отказ?

Случилось неожиданное. Пилот подошел к конструктору и глубоко поклонился. Как… как императору. Слова же запомнились навсегда:

– Дзиро-сан, вы создали чудо. Этот клинок небес совершенен. Я сочту за честь летать на нем.

Благодарю за помощь:

Сергеева Станислава Сергеевича, Павлова Сергея, Толстого Владислава Игоревича, Сухорукова Андрея .

Также читателей форума Самиздат под никами BVA, Old_Kaa, omikron, HeleneS, Библиотекарь, БАГ, SovietWarrior, Sturmflieger и других – без советов которых, очень может быть, не было бы книги. И конечно же, Бориса Александровича Царегородцева , задавшего основную идею сюжета и героев романа.

Отдельная благодарность глубоко уважаемому Н.Ш.

Также благодарю, и посвящаю эту книгу своей жене Татьяне и дочери Наталье , которые не только терпимо относятся к моему занятию, но и помогают чем могут.

Лазарев Михаил Петрович

Пробуждение было резким и внезапным.

Срочное погружение, уход на глубину – ощущение не спутать ни с чем. У подводников вестибулярный аппарат это подлинно шестое чувство. Сколько раз уже приходилось так просыпаться в каюте, когда лодка совершала маневр. Стоп, я же не на «Воронеже», стоящем сейчас у стенки Севмаша, а в Москве! Четвертый этаж «сталинского» дома, наша с Анютой квартира. Потолки за три метра, в четырех комнатах простор, хоть танцуй, отвык я от такой роскоши, а если честно, и в 2012 году мне в ней жить не доводилось – командирская каюта на борту или панельная хрущевка в гарнизоне. Может, оттого и ложное срабатывание тревоги, к новым условиям не привык?

Тишина абсолютная. Что странно – по Ленинградскому шоссе машины нередко проезжают и ночью. А форточка открыта. Чего не хватает – не слышно тиканья часов! Громадные напольные часы в углу – мебель в этой эпохе вся такая солидная, капитальная. Управдом сказал, что нашу квартиру обставляли из немецких трофеев. Что как-то приятнее, чем услышать – прежний хозяин вещей получил расстрел с конфискацией, как враг народа. И квартира новая – дом, в будущем носивший имя «генеральского», построили совсем недавно. В отличие от печально известного «дома на набережной», где многие квартиры успели сменить по нескольку владельцев. Так год сейчас сорок четвертый, а не тридцать седьмой!

Сегодня было 16 июля 1944 года, Парад Победы в этой истории! В отличие от иной реальности (параллельного мира, в котором нам еще предстоит родиться, через несколько десятилетий), где парад был в дождливый июльский день года сорок пятого – здесь ярко светило солнце. И мы были на Красной площади, видели все и слышали речь товарища Сталина – и со словами его были в тот момент согласны абсолютное большинство советских людей (о всяких там солженицыных и будущих новодворских не хочется сейчас и думать!). Рядом со мной был Юрий Смоленцев со товарищи – в 2012 лучшая группа спецназа Северного флота, ну а здесь это «те, кто самого Гитлера поймали живым», за что все получили высокие награды, как майор Смоленцев (а ведь два года назад старлеем был, с позывным «Брюс») за фюрера свою вторую Золотую Звезду, а еще любовь итальянки Лючии, партизанки Красных Гарибальдийских бригад – да и я считаю высшей своей наградой, что встретил я в этом времени единственную свою, Анечку-Анюту, которая должна была погибнуть в той истории, где война завершилась в сорок пятом – и стала моей женой в измененном нами мире.

Мы смотрели, как шли по Красной площади войска нашей армии-победительницы, в этом мире встретившейся с союзниками не на Эльбе, а на Рейне и Луаре. И кроме Советской армии, в параде участвовали поляки (как там в сорок пятом), и итальянцы-гарибальдийцы (а вот это уже изменение). После мы гуляли по торжествующей Москве, улицы были заполнены ликующими и нарядными людьми, мы были в парадных мундирах со всеми наградами, и Анюта с Лючией в легких шелковых платьях, такие красавицы! Вечером был салют «из тысячи орудий» и фейерверк, – а после мы пошли к ребятам в «Метрополь», домой я и Анюта попали в двенадцатом часу уже… и еще не сразу уснули! Это был день, который хотелось бы прожить снова и снова, остановив мгновенье – то, чем должны завершаться романы со счастливым концом.