Владислав Савин - Союз нерушимый: Союз нерушимый. Страна мечты. Восточный фронт

И никто тогда не понимал, что происходит – ну не было тогда даже в разведке профессиональных культурологов, специалистов по менталитету различных народов, относящихся к разным цивилизациям, или, говоря уже, специалистов по межкультурным коммуникациям, своего рода переводчиков между разными цивилизациями.

Лейтенант Асагуро, командир 3-й роты 1-го батальона 126-го полка.

Из протокола допроса

Насколько мне известно, около 6.00 из штаба дивизии, в ответ на наше сообщение о высадке русского десанта пришел приказ: «Отвести все боевые отряды в Камиэсутору, который должен стать последним рубежом обороны». Однако пока я и другие офицеры пытались восстановить командование над отрядами ополчения, русские оседлали все дороги, контролируя их пулеметно-минометным огнем. Во вверенной мне роте к этому времени осталось в строю 20 солдат. Ваши корабли обстреливали нас из больших пушек, ваши самолеты бросали бомбы и летали совсем низко, над крышами, что вызывало панику среди жителей. И у меня, как у подавляющего большинства людей, не было сомнения, что когда вы захватите город, то поступите с населением точно так же, как мы в Китае, с вражеской деревней, оказавшей сопротивление.

Это подтверждалось судьбой господина мэра. Нет, он не собирался требовать от вас капитуляции – фраза «положить оружие» означала всего лишь предложение перемирия для спасения мирного населения! Когда господин Мацуда, единственный кто вернулся, рассказал, что господин Абэ в ответ на свои слова был застрелен на месте русским офицером, как и господин Ямагути, пытавшийся обнажить саблю, то стало ясно, что русские не пощадят никого. Тогда и было предложено всем боеспособным мужчинам вместе с остатками гарнизона прорываться по дороге к Камиэсутору, а всем прочим готовиться к смерти. Нет, я не был в Китае! Но слышал не раз, что когда войска входили в партизанскую деревню, то всем мужчинам отрубали головы, женщинам после группового насилия вспарывали животы, детей насаживали на колья. Таковы законы войны для побежденной стороны!

Как я попал в плен, и отчего не самоубился? Был оглушен близким разрывом. А когда очнулся, вокруг были ваши солдаты. Я единственный наследник в семье, мои два брата погибли, в Индии и на Кварджелейне, и мои престарелые родители в Нагасаки умрут от горя, прошу это учесть!

3 июня 1945 года.

Возле Торо, Южный Сахалин

Замполит шел по поселку, даже не злой, а, не знающий, на каком свете он находится – не далее как четверть часа назад он руководил снятием повесившейся японской семьи, состоявшей из старой женщины, видимо, бабушки, молодой женщины и четверых детей, «на глаз», где-то от трех до девяти лет от роду. Старший политрук [162] В альт-истории унификации званий политработников не было. видел в своей жизни многое, он принял первый бой, обороняя Одессу в сорок первом, потом защищал Севастополь, потом полгода лежал в госпиталях, потом форсировал Днепр, Вислу и Одер, – но сейчас его трясло, и от увиденного, и от непонимания его смысла.

Он знал, что у японских «благородий», самураев, принято резать себе живот, потерпев поражение, это как у наших проигравшихся голубых кровей пуля в лоб. Но жители этого поселка, страшно бедного по советским меркам, ну никак не тянули на японское дворянство (ну что за халупы? Уж на что у нас без роскоши живут, но чтоб в такой собачьей конуре, и с семьей? Ну может еще, попервости, но на второй, третий, ну пятый год любой хозяин себе обязан справный дом поставить)! Да и не было ни у кого из самоубившихся распоротого пуза – вешались, топились, детям головы разбивали! Зачем?

Он слышал, что в Германии – Геббельс в бункере в Берлине со всей семьей, и детьми сдох, им яд дал, сам застрелился. Это еще как-то понять можно, «чем вспоминать, что был подобный папа – уж лучше стать с пеленок сиротой», ну вот представить, что у Гитлера дети были бы, в малолетстве, и наши бы не тронули – и как им после жить, когда вырастут? Но этим-то простым японцам с чего нас так бояться?

Да и глупо к тому же. Чем детей убивать, и самим следом – так, цинично говоря, лучше за углом притаиться с вилами или топором, чтобы, как враги войдут, хоть одного успеть с собой… Да и те мужики с дубьем могли ведь спрятаться и внезапно броситься, или мирными поначалу притвориться и вдруг напасть – все равно погибли бы все, но и у нас могли бы быть потери. Ну а так, пробежать метров четыреста, сколько там было, под плотным огнем, шансов нет никаких, там одна ЗСУ может роту выкосить, ну а батарея их, еще минометы, и под две сотни ПК и АК? Будто для японцев и победа была не важна, а лишь бы самим умереть. Зачем?

И тут политрук заметил старика японца, спокойно чинившего сеть возле своего домика. Замполит сорвался, слишком уж велик был контраст между этим тихим кошмаром повесившихся мирных людей и этим стариком, буднично занимавшимся привычным делом. Он сам толком не помнил, что он кричал старику, что-то вроде: «Что у вас, гадов, творится – детей повесили, а, ты, старый хрен, которого черти обыскались, небо коптишь!» В конце концов, офицер «выпустил пар» – и собрался идти дальше, дел было полно. И тут старик, невозмутимо слушавший его крики, спокойно спросил, на не слишком плохом русском, хоть и с сильным акцентом: «Ваше благородие, вы хотите знать, что случилось?»

Старший политрук был поражен, но придя в себя, и, объяснив рыбаку, что к советским офицерам так не обращаются, попросил объяснений. Оказалось, что рыбак родом с севера Хоккайдо, в 80-е годы прошлого века перебрался жить во Владивосток, где и ловил рыбку, а заодно научился говорить по-русски. Так он и жил – до 1904 года, когда Божественный Император повелел всем японцам вернуться на родину, перед самой войной. После войны рыбак перебрался с семьей на Южный Сахалин, или, как его называли сами японцы, Карафуто.

– Дед, так скажи толком, что произошло?!

– Понимаете, вы, русские, считаете себя таким же народом, как и все прочие. А мы, японцы, избранные богиней Аматерасу. Находимся под ее покровительством, и нами правит ее прямой потомок, Божественный микадо. И за все время от начала времен никогда еще враг не вторгался на священную землю Ямато, разве что во времена Хубилая, но захватчики тогда же были истреблены Божественным гневом.

– Дед, это-то тут при чем?! Я тебя совсем не об этом спрашиваю!

– Понимаете, это законы мироздания, в которых не сомневается любой японец. Которые не нуждаются в доказательствах – само сомнение это уже кощунство! Боги насылают на Японию природные бедствия, но зато обязуются быть на нашей стороне в споре с любыми низшими народами. И когда чужие, варвары, гайдзины, топчут нашу землю – это означает лишь одно. Боги отвернулись от нас и больше не защищают наш народ. А когда рушится мир, зачем жить? Так сказал нам староста, и мы должны были выполнить его волю!