Владимир Марков-Бабкин - 1917: Да здравствует император!

Помолчали. Затем Родзянко все же возразил:

– А с чего вы взяли, что мы не контролируем настроения в городе? С чего у вас такой обреченный взгляд на вещи? Революционные идеалы…

– Ах, оставьте, милостивый государь, ваши возвышенные речи! Ответьте мне на один вопрос, лишь на один вопрос – вы можете дать команду в Царское Село освободить из подвала семью Николая Второго?

Повисло напряженное молчание. Наконец председатель Госдумы нехотя признал:

– Нет.

Милюков согласно кивнул.

– Вот видите – нет. И отнюдь не потому, что вы не согласны такой приказ отдать, а потому, что никто его выполнять не будет, и вы это прекрасно знаете. Ведь так?

– Так…

– Ну вот. Так о чем же мы с вами вот уже битый час толкуем? – Лидер кадетов удивленно вскинул брови. – Ведь все уже ясно не только нам с вами, но и любому человеку на улицах Петрограда! Так зачем мы делаем вид, что это не так?

– Ладно, допустим. – Родзянко порядком раздражала манера Милюкова рассказывать ему азбучные истины с таким видом, как будто он учитель, а Михаил Владимирович Родзянко лишь нашкодивший гимназист. – Что вы хотели сказать про встречу с господином Джонсоном?

– Я рад, что вы помните, с чего мы начали, – не смог не съязвить Милюков, но дальше продолжал уже со всей серьезностью: – Государь…

– Государь? – тут уже не мог удержаться от иронии сам Родзянко. – Вы его что же, уже признаете государем?

– Государь-государь, не перебивайте, будьте так добры, а то мы с вами будем ходить вокруг и около, так и не перейдя к сути. – Павел Николаевич досадливо поморщился. – Суть же вот в чем. Господин Джонсон передал нам следующее предложение, состоящее из нескольких пунктов. Первое – в связи с воцарением нового императора, Государственная дума делает заявление о том, что общественный кризис преодолен, призовет всех к восстановлению спокойствия и порядка в стране, выразит в заявлении свои верноподданнические чувства к новому государю, а также надежду на то, что обновленная власть совместными усилиями построит обновленную Россию и приведет страну к победе в войне. Второе – естественно, примет единодушную присягу новому императору. Третье – заявит о начале работы над ускоренным принятием пакета так называемых «народных законов», перечень и примерное содержание которых мы получим от императора.

– Да что он себе позволяет! – Родзянко в гневе хлопнул ладонью по столу. – Он нам еще будет диктовать содержание принимаемых Думой законов? Это возмутительная и вызывающая атака на российский парламентаризм, и мы…

– Что – мы? – Милюков с интересом разглядывал главу российского парламентаризма.

Однако Михаил Владимирович лишь нахохлился и буркнул в ответ:

– Это возмутительно.

И замолчал. Павел Николаевич несколько мгновений подождал и, не дождавшись ответа, продолжил излагать пункты требований проклятого царизма к русскому парламентаризму:

– И наконец, четвертое – мы изберем народного председателя правительства, который заявит о верности новому императору и всему русскому народу.

– И кто это будет? – с подозрением спросил Родзянко.

– Я.

Телеграмма великого князя Кирилла Владимировича великому князю Николаю Александровичу

Господь Бог не оставил наши молитвы, и ситуация с захваченной вашей семьей в Александровском дворце благополучно разрешилась. После прочтения Манифестов и обещания прощения всем, если заложники будут отпущены и никто из них более не пострадает, захватчики приняли решение прекратить удерживать заложников и сдаться. Согласно данным ранее обещаниям и гарантиям, все они были отпущены и вскорости покинули Царское Село.

Здоровье Алексея Николаевича стабильное. Кровотечение, слава богу, остановлено. Самочувствие остальных членов Вашей семьи и их домочадцев – нормальное.

Где-то между Оршей и Гатчиной.

28 февраля (13 марта) 1917 года

Такое ощущение, что пора объявлять аэроплан «Илья Муромец Киевский» президентским бортом № 1, поскольку лечу на нем я уже третий раз за сутки. Жаль только, что в воздухе я полностью отрезан от всех каналов связи и абсолютно не могу влиять на события внизу. Я про них просто не знаю. Тем более что тот же Горшков остался не внизу на связи, а сидит за штурвалом «борта № 1».

Поэтому такой полет был для меня крайне рискованным не только из-за опасности навернуться с голубых небес об покрытую снегом землю, но и, а возможно, в первую очередь, из-за того, что за время моего полета могло произойти что угодно, ситуация могла кардинально и неприятно измениться, а я об этом узнаю, когда все уже случится.

А случиться могло все что угодно, поскольку в данный момент я император без империи. Правительства нет, министров нет, армия все с теми же генералами, которые буквально только что пытались свергнуть императора, и свергнуть его они хотели отнюдь не ради того, чтобы привести меня к власти.

Уверен, что для многих и в войсках, и в высоких столичных кабинетах идеальным выходом из ситуации была бы катастрофа нашего аэроплана и гибель нового императора, пока он не начал снимать головы, погоны, отнимать портфели, выгонять из кресел и кабинетов. Моя безвременная гибель приведет на трон Кирилла Владимировича, а он для многих куда более договороспособный кандидат на престол. Тем более что за последние сутки я испугал очень многих и наверняка породил у этой публики самые нехорошие предчувствия относительно их персонального будущего.

Вообще, я крайне скептически относился к тому, чтобы объявлять Кирилла Владимировича наследником престола, но что я могу поделать с самим фактом, что следующим после меня претендентом на престол идет именно он? Закон о престолонаследии Павла I не позволял вольных интерпретаций в вопросах наследования трона, а потому, пока я не обзаведусь наследником в лице законного сына, моим наследником, а значит, и наследником государства будет Кирилл. А где мне взять законного сына? Ведь для этого мне нужно будет сначала развестись с графиней Брасовой, затем найти себе какую-то вменяемую принцессу, затем дождаться от нее сына, а как показывал печальный опыт Николая, сына можно ждать очень долго!

И все это время я буду находиться в опаснейшем состоянии, ведь наличие именно такого наследника, как Кирилл, приводит в жесточайший соблазн как возможных заговорщиков (а они обязательно будут!), так и самого Кирилла, который, насколько я знал из моей истории, буквально бредил троном и нацепил красный бант 1 марта только в расчете на то, что будущее Учредительное собрание отметит его «верность народу и идеалам революции» и призовет на царство. И даже если себе представить скоропостижную кончину Кирилла Владимировича (а насколько я помнил историю, он благополучно дожил до 1938 года), то это мало что меняло в принципе, ведь вместо него наследником становился его брат Борис Владимирович, а за ним Андрей Владимирович, а за ним… И так до скончания всех Романовых, коих была тьма тьмущая. И от смены имени цесаревича мои шансы сыграть в ящик отнюдь не изменялись, а значит, проблему это не решало никоим образом.