Юрий Волков - Душегуб [СИ]

— Господа, а для меня работа найдётся?

— Конечно, — обрадовалась Лодж. — Два клиента уже наготове. Ждём только тебя.

— И солидно платят?

— По четыре миллиарда каждый. Они сами предложили такие суммы, а мы не отказались. И тебе по четыре миллиона за каждый эпизод. От той пары миллиардов уже осталась только половина. Расходы на эксперименты большие. Новые аккумуляторы купили. Для экспериментов с грузовым спотресейфтом. А они дорогие, заразы. Они на графите-14, по восемьсот тысяч каждая. И всего их шестьдесят две штуки. Считай, пятьдесят миллионов вылетело. Да материалы. Да изготовления элементов сетки. Короче, встали нам эти изыскания в миллиард. Но мы думаем — окупится это дело, окупится.

— А этот… Илия вам зарплату платит, или вы в «деле»?

— Платит за установку каждого порта по десять.

Поправилась:

— По десять миллионов. Мы — очень нужные люди. Нас уже на Нобелевку номинировали. Так что, мы на пике прогресса.

Тут Соколов заинтересовался:

— Я как-то не спрашивал, но мне интересно насчёт прогресса. Вот смотрю я на ваш мир — а ведь ничего не изменилось. Такие же дома, почти такие же машины. Компьютеры, кухни, дороги… Вообще, мало что изменилось. Всё как сто лет назад.

Рыжов удивился:

— А какие изменения тебе нужны?

— Ну, например… — Денис задумался, — например, искусственный интеллект. Он есть?

Хозяева снисходительно заулыбались. А Бэт с иронией поинтересовалась:

— А что такое искусственный интеллект?

Денис удивился:

— Ну… Это когда машина всё делает сама. Это робот.

Рыжов и Лодж откровенно развеселились.

— Нет никакого искусственного интеллекта. Есть вычислительная техника, которая по заданному алгоритму решает определённые задачи. А приборов, равных по интеллекту человеку, или даже приблизившихся к нему… Таких нет. Да они и не нужны.

— Но как же! — возмутился Соколов. — А роботизация производства?… А…

Бэт отвечала:

— Вот представь — производство наших порталов. Роботизированная линия. Каждый её элемент, по заданной программе, выполняет определённую операцию. Центральный процессор, по заданной программе, координирует работу всего комплекса. Там из людей — два оператора и всё. И куда тут всунуть искусственный интеллект? Зачем он там нужен? Военные ещё что-то там, где-то там ковыряются, пытаются создать глобальную систему контроля и решения задач. Но, до действительного интеллекта этим системам очень далеко. Да и в общепринятом направлении развития вычислительной техники, интеллект вообще невозможен.

Соколов искренне расстроился.

— Так это что? Все мечты о роботах… Они не сбылись?

— Ну почему же «не сбылись». У нас полно роботов. Но это всего лишь исполнительные механизмы, которые управляются определёнными программами. И эти программы, к искусственному интеллекту не имеют никакого отношения. Прогресс вообще зашёл в тупик с этой электроникой. Где-то ребята пытаются создать биопроцессоры. Но до успеха им ещё — ох как далеко.

— Мда-а-а, — Денис искренне расстроился. Потом встрепенулся.

— А энергетика. Есть какие-то… Ну… Новые источники энергии?

— Есть, конечно. Вон, мы батареи купили. У них срок службы пятьдесят лет. Но цена!..

— То есть — ничего нового.

— Конечно, ничего. Строятся атомные станции. Но запасы урана и плутония не бесконечны. Дожигаем помаленьку запасы нефти и газа. Их ещё лет на сто хватит. За это время, возможно, что-то и придумают.

— Но у тебя же электромобиль!

— А электричество я откуда беру? У нас в Маурене стоит атомная станция, а топливо закупается в Германии. Тот же обогащённый уран. И он очень дорогой. Поэтому и энергия дорогая.

Вся это информация расстроила Дениса. Варенька, конечно, не понимала причин его удручённости. А Мария и вовсе ничего не поняла.

Но Соколов перешёл на насущные дела.

— А вот — легализоваться тут можно?

— Можно, конечно. Покупаешь жильё. Поступаешь на службу. Подаёшь заявление. Вносишь деньги в казну. И готово.

— И никто ничего не спрашивает?

— Денька, — удивлялась Бэт, — ты купил тут дом, ты устроился на работу, ты внёс в казну двести тысяч еденов, чего же тут спрашивать? Очевидно же, что ты порядочный человек.

— А куда тут можно устроиться на работу?

— К нам. В «Портал Систем Лимитед».

— А Варя с Машей?

— Варя, твоя жена, а Мария твоя мать. Воссоединение семьи — это святое.

— Для ускорения процесса, можно представить их как беженцев, — предложил Рыжов.

Денис удивился:

— Беженцев откуда?

— Знаешь, сейчас в странах, которые раньше составляли Россию, такое творится… — Подсказала Бетти. — Вот недавно я видела по «ящику» — на юге России полный беспредел, рабовладельческий строй. Что там есть у вас на Юге?

Рыжов перечислил:

— Осетия, Абхазия, Калмыкия… Нет?

— Нет, — помотала головой Бэт.

Денис добавил:

— Республика Ставрополье… Краснодарская республика…

— О! Краснодар! Точно! Пошли в интернет.

Да. Действительно. В Краснодаре творилось чёрти что. Там к власти пришли руководители глобального агрохолдинга, семья Тачевых. Они попытались практиковать крепостничество. Народ оттуда бежал тысячами. Дело дошло до Страсбургского суда. Были выявлены массовые нарушения прав человека. ООН пригрозил Тачевым разрывом торговых отношений. Те отчитались в устранении выявленных нарушений. Естественно «устранили» их только на бумаге… Короче — бардак.

Так и решили: Варю и Машу, якобы, вывезли из Краснодара в мешках с партией зерна. И потом, через Украину, доставили к мужу и сыну в Лихтенштейн. Обговорили подробно этот вопрос. Разработали легенду для каждого.

Сам Соколов, якобы, бежал от репрессий в сто шестнадцатом году. Доказательство репрессий — спина, исполосованная шрамами от плётки. Это вроде как следователи при допросе постарались. То, что он здесь совершил, якобы, правонарушение, это ещё как сказать. Начать разбирательство, потребовать компенсации. А потом пойти на «сделку с правосудием», — замять дело, в обмен на полное решении вопроса с гражданством.

Варя — его жена. После того, как Денис бежал из республики, её насильно выдали замуж за высокопоставленного чиновника. В Краснодаре в это время приняли институт полигамии, ограниченный имущественным цензом. Варенька стала третьей женой в небольшом гареме.

Маша работала в Тихорецком отделении агрохолдинга. Там вообще все на положении рабов. Она неграмотна. Впрочем, достаточно посмотреть на её руки. Если принять во внимание, что это руки сорокалетней женщины, то становится понятен весь ужас её положения. Решили добавить ей возраста. Тридцать четыре, это слишком мало, для того, чтобы быть матерью двадцатитрёхлетнего бугая.