Виталий Останин - Пророк

– Вы знаете пророка иезуитов? Некого Экхарта?

– Хм, – я смог его удивить. Такого поворота в беседе он не ожидал. – Лично я с ним не знаком. Иерархи стараются максимально защищать своих провидцев. Вы же понимаете, что из их числа будет избираться новый Папа, и тут слишком большое поле для политических махинаций. К чему ваш вопрос?

– Он играет против вас. Не против вас лично, а против всех планов Церкви.

– Это нонсенс, – построжел лицом магистр. – Вы же понимаете, что за пророками ведётся пристальное наблюдение и все они лояльны. Как правило, они и не выезжают никуда из тех мест, где живут…

Тут он понял, что сказал несколько больше, чем планировал, и быстро поправился.

– В целях их собственной безопасности – у провидцев множество недругов, как вы понимаете.

Я сделал вид, что оговорка прошла мимо моих ушей.

– И, тем не менее, это так. Он умелый игрок.

– У вас есть доказательства?

– Вам придется проверить их самостоятельно. У меня, как вы понимаете, есть только видения. В них охранник пророка Экхарта, ставший его доверенным лицом, убивает ключевых людей по всему миру. Срывая таким образом ваши планы. Красный шнур – его визитная карточка.

Доминик не проявляя никаких эмоций кивнул и уточнил:

– Почему вы решили мне об этом сообщить?

– Это та самая точка в разговоре о доверии. Я нужен вам, вы нужны мне. Друг другу мы не верим, так уж вышло, что оба мы очень осторожные люди. Вывод – мы в тупике. То есть, я в плену, а вы в тупике. И выбраться из него можно, если один из нас продемонстрирует что-то, что позволит другому поверить ему. Повяжет себя кровью – есть в моём мире такое выражение.

Доминик кивнул, принимая мою аргументацию. И я продолжил.

– Я чужак здесь. Одиночка. А одиночки не живут долго. Сила только в команде и системе. Я хочу стать частью вашей команды – это защитит меня от других игроков. К тому же, это кажется выгодным делом, а я политик – умею видеть перспективы. Поэтому я отдаю вам предателя в ваших рядах. Уверен, вы сможете это подать иезуитам с максимально для себя пользой.

Некоторое время мы молчали. Доминик, надо полагать, рассматривал сказанное мной со всех сторон и искал подвох, я же, сжав челюсти гнал от себя мысли о том, что сейчас сделал. Предал человека, который меня спас. Уничтожил своего вероятного союзника. Вывел из игры ответственного за массовые убийства. Ради призрака доверия магистра доминиканцев.

Давно я не чувствовал себя таким морально раздавленным. С тех, наверное, пор, когда будучи молодым ещё журналистом, осознал, что не рассказываю людям правду, а лишь нужным образом упаковываю её.

У меня не было времени подготовиться и хорошенько все обдумать. Каждая минута промедления увеличивала шансы того, что решение, каким бы спонтанным оно не было, отразится в информационном поле и станет доступным для немецкого провидца. Который может сыграть на опережение или нанести ответный удар. Пока у меня было преимущество – я действовал против всего того, что считал правильным. Был по настоящему непредсказуем.

– Что ж, – проговорил отец Доминик. – Если вы говорите правду, это и правда может оказаться выходом из сложившейся ситуации. Я проверю ваши слова.

– Тогда закончим этот разговор, когда вы это сделаете, – сказал я поднимаясь. И добавил, уже стоя в дверях. – Спокойной ночи не желаю.

Современный город все воспринимают по-разному. Многое, конечно, зависит от точки зрения смотрящего. Если стоять на земле, точнее на бетоне или асфальте – где вы в городе найдёте землю? – можно представить город каменными джунглями. Сравнение избитое, но не становящееся от этого менее точным. Скалы-небоскребы, окружённые горами поменьше, укутанные густой растительностью проводов: электрических, телефонных, сетевых, трамвайных. В их тени, почти всегда скрытыми от дневного света, прячутся запутанные тропы: автострады, улицы, переулки. И всё это заселено огромным количеством местной живности. Преимущественно травоядной, но и хищники встречаются нередко.

Если же подняться повыше, на высоту хотя бы двадцатого этажа, а лучше ещё повыше, то с джунглями город уже не сравнить. Скорее, в глазах смотрящего, он станет походить на шумный муравейник, полный трудолюбивых и не очень насекомых. Полный забот и укрытым от стороннего наблюдателя смыслом. Крохотные насекомые носятся по узеньким тропинкам поодиночке или группами, волокут в норки добычу или только выбираются на свет за ней.

А ночью город превращается в звёздное небо, каким-то образом упавшее на землю. Людей-насекомых уже не видно, вместо них появляется россыпь огней: статично горящих или ритмично мигающих. Уши взрывает какофония звуков, сплетающаяся в удивительную и ни на что не похожую мелодию. Ночной мегаполис уже не муравейник – космос. Но не безжизненный вакуум, а живое существо, дышащее миллионами лёгких и взирающее мириадами сверкающих глаз.

Все воспринимают современный город по-разному. Человек без фантазии, поглощённый циклом “работа-дом”, не даёт себе даже минуты на то чтобы придумать ему какое-то определение. Город и город, думает он, если для подобных мыслей найдётся место в его многострадальной голове. Нагромождение бетонных и кирпичных, панельных и каркасных многоэтажек, путаница серых лент автострад и узких улочек. Люди… Очень много людей! Богатых и бедных, спешащих и не очень, жадных и щедрых – хотя последних пойди ещё найди.

Джунгли, звёздное небо, муравейник, горящий огнями ковёр, полная долина костров – все эти сравнения придумывают люди сколько-нибудь творческие, вечно пытающиеся придумать новые названия уже давно поименованным вещам. Чудаки, частенько с другой первой буквой в этом слове.

Алмаз не относил себя ни к первому, ни ко второму типу людей. Он давно, не без труда, но с огромным удовольствием разорвал порочный круг “служба-семья”, правда тут же создав ему на замену новый, его устраивающий. Он никогда не пытался придумать для мегаполисов звучных эпитетов, но вовсе не от отсутствия воображения. Просто он знал, что такое современный город.

Сеть. Город был макетом компьютерной сети. Упрощённое физическое воплощение той сложной, но вовсе не хаотичной, а напротив – упорядоченной, саморазвивающейся и самокорректирующейся системы.

Она стреляла микроскопическими электрическими разрядами, передавая информацию от одного синапса другому, накапливала знания и была готова отдать их тому, кто умел задавать правильные вопросы. Искусственный интеллект, который люди так стремились создать, но проворонили факт его возникновения. Который уже давно существует, только ещё не осознал себя.

Антошин как-то обмолвился, что пророк взаимодействует с неким информационным полем. Татарин не очень понял его тогда – он вообще плохо понимал одарённых с их иррациональными возможностями, но если информационное поле и существовало, то находилось оно тут. В Сети.