Виталий Останин - Пророк

– Фёдор Андреевич, можно вопрос? Наедине?

Гротов едва заметно сморщился, скрывая своё отношение к привилегированности бывшего подчиненного, но Алмазу на это было плевать.

– Пройдёмся по коридору? – Евсеев на просьбу отреагировал без удивления, “попросив” Гротова: – Подождёшь, Пал Юрич?

– Ну что у тебя? – спросил он, когда мягкий ворс ковра глушил их шаги уже метрах в двадцати от приемной.

– Что значит “у прежнего”? – сразу спросил Алмаз. И принялся было пояснять, что имеет ввиду непонятное завершение реплики воеводы, но тот его прервал.

– Я понял о чём ты. Сам Игорь тебе не рассказывал?

– Нет.

– Ну и я не вправе тогда. Через полчасика, когда князь закончит с аналитиками, я спрошу у него, можно ли тебя ввести в курс дела. А пока – не обессудь.

– Ясно, Фёдор Андреевич. Пойду работать тогда.

Около часа он частым бреднем шерстил сеть. Но больше она следов Антошина не выдавала. Словно бы он действительно специально вынырнул из волн информации, чтобы его заметили, после чего снова скрылся в пучине. Чем дальше Алмаз пытался найти хоть какое-то его упоминание, тем больше он склонялся к версии Евсеева.

Зато результаты были у Гротова. Он занимался спутницей боярина, той самой шатенкой, которая сопровождала его в театр. И вот о ней сведений оказалось в избытке. Не лежащие на поверхности, понятное дело, но и закрытых баз для доступа к ним ломать не пришлось. Информация, должным образом систематизированная, уже отправилась к аналитикам, которые сами будут докладывать князю.

Её звали Челиа Домиани, и была она наследницей древнего сицилийского рода. Двадцать шесть лет, не замужем, детей нет – на первый взгляд, ничего выдающегося. Как и в роде Домиани, который занимал лишь третью сотню в рейтинге влиятельных семей Европы.

Однако при более близком рассмотрении выяснилось, что девица была “протектором” и, при этом, одним из лучших наёмников на всём итальянском сапоге. Редкий изъян в даре – невозможность использования атакующих аспектов – сделал её уникальным специалистом по охране важных персон, этаким одарённым телохранителем экстра-класса. Защитные и сдерживающие аспекты протекторов были практически неодолимы.

Очень узкий специалист, другими словами, ко всему прочему, отлично владеющая рукопашным боем, что для магов скорее исключение, чем правило. Челиа Домиани хотя официально и являлась фрилансером, фактически давно и прочно имела только одного клиента – Ватикан. Точнее сказать, её основным работодателем выступал Орден Святого Доминика, известный больше под названием Ордена Псов Господних.

Появление её в компании с Антошиным могло иметь лишь два объяснения. Первое – она его телохранитель, приставленный к Игорю папистами – ценное приобретение следовало оберегать от любых случайностей. Второе – Челия Домиани надзиратель, задача которого заключается в том, чтобы не дать пророку сбежать. И пусть второе объяснение было менее правдоподобным – пленника бы не отпустили на променад в центр Рима, оба они указывали на похитителей.

– Если Евсеев прав, и боярин ведёт какую-то свою игру, то я не представляю, как ему это удалось! – с некоторым даже восхищением выдал Гротов, когда Алмаз закончил читать сводку по наемнице. – И засветиться, и след указать! Как они ему это позволили сделать? Не идиоты же!

Юсупов, около получаса назад узнавший от Евсеева, что человек, которого он считал племянником князя, на самом деле пришелец из другого мира, неопределенной хмыкнул. Новое знание всё ещё не уложилось в голове окончательно, но уже сейчас он мог с уверенностью сказать следующее: тому, кто столь долгое время водил за нос здешнего владетеля, не составит труда обвести вокруг пальца папистов.

– Этого мы пока не узнаем, – сказал он, вспоминая все странности боярина, сейчас получившие неожиданное объяснение. “Старого” Антошина он не знал – не по сеньке шапка с людьми такого уровня знакомство водить, но новый определённо ему нравился много больше. Глеб, интересно, знал, кому они помогали тогда с Потрошителями, а затем ездили в командировку к минцам?

“Если он таким образом подает знаки, – шевельнулась вдруг догадка в голове Юсупова, – если даже спутница, сопровождавшая его в театр была подобрана таким образом, чтобы указать на похитителей, то нет ли хлебных крошек в самом театре?”

Он вновь вошёл на римский новостной портал, зашёл в афишу мероприятия, и сопоставив время появления фотографии с Антошиным, быстро выяснил, на какой спектакль тот ходил. И рассмеялся в голос, игнорируя удивлённый взгляд напарника.

Постановка какого-то именитого итальянского режиссёра представляла из себя комедию положений и называлась “Невероятно хорош собой”. В ней рассказывалось о смешных и нелепых похождениях некоего героя-любовника. Но насмешило Алмаза вовсе не это. Он вспомнил шутку, которой маньчжурка Яньлинь разрядила напряжение, повисшее в посольстве в Гуанчжоу после пламенной и чрезмерно патетичной речи Антошина.

“Другого пророка у нас всё равно нет, – кажется тогда сказала она. – А имеющийся, по крайней мере, хорош собой!”

Кроме тех, кто был с ним в империи Мин, этого никто не мог знать. Значит, если это было послание – а это совершенно точно было оно! – Игорь действительно давал понять, что находится в плену у доминиканцев и продолжает вести свою игру. И отправил это зашифрованное в малопонятный каламбур сообщение именно ему.

Не отвлекаясь на объяснения Гротову, Алмаз открыл окно “Почтаря” и быстро набрал для Самойлова:

“Игорь не предатель!”

И почти сразу получил ответ:

“Невероятно хорош собой?”

Татарин снова рассмеялся, на этот раз беззвучно. Умница Глеб всё уже понял сам – в конце концов, именно он был следователем. Следующее сообщение напомнило, что следователем он был чертовски хорошим.

“Фраза его пассии, помнишь? Он явно указывает на неё. Я связался с Теданем – он с сестрой сейчас в Пекине. Какое-то расследование Яо, в котором они ему помогают. Случайность?”

– Можете его найти?

Речь шла об опальном провидце иезуитов, майстере Экхарте. И вопрос был, что называется, с подвохом. Типа, ты же его сдал, а он сбежал – тебе и искать.

– Очень сомневаюсь, святой отец, – ответил я ни секунды не задумываясь. – Он куда более опытен в работе с информационным полем, нежели я, постоянно закрывается. Наверняка, прочие пророки вам сказали тоже самое.

Кислая физиономия Доминика была лучшим ответом на данное предположение. Казалось, сейчас он таки сорвётся и скажет что-нибудь неподобающее сану. Например, “чёрт!” или “проклятье!” Я бы с пониманием к такому отнесся – причина была уважительной. Проклятый немец, которого, как всем казалось, контролировали полностью, не просто сбежал, но и прихватил свою ищейку. Того самого видящего, который с лёгкостью вырезал весь маленький монастырь при побеге. Десяток монахов, двое из которых были сильными одарёнными. Есть из-за чего психовать.