Геннадий Марченко - Возвращение [litres]

В этот момент мой взгляд упал на крыльцо борделя, на котором стояла худенькая фигурка, в которой я узнал того самого мальчонку. Он был уже в одежде.

– Подождите, я сейчас. Рауль, пойдём, будешь переводить. – Подойдя к парнишке, я глянул ему в глаза: – Как тебя зовут?

– Марио.

– Сколько тебе лет?

– Двенадцать, сеньор.

– Как ты здесь оказался, Марио? В смысле, в публичном доме?

И я услышал грустную историю, как мальчишка рос в многодетной семье, пока мать пятерых детей не умерла от малярии. Отец, и до этого не считавшийся примерным семь янином, после смерти жены и вовсе слетел с катушек. Бутылка стала его лучшей подругой. А когда в прошлом году его одиннадцатилетний сын попался на глаза хозяину борделя и тот предложил купить ребёнка за пятьсот песо, горе-папаша согласился без малейших угрызений совести. Парнишке денег не платили, но кормили и одевали, только за это приходилось расплачиваться собственным телом. Помимо Сальвадо у него было ещё двое мужчин, правда появившихся в борделе однократно. Глава же наркокартеля заезжал как минимум раз в неделю.

Слушая его, я всё больше мрачнел. У меня появилось стойкое желание кастрировать этого борова прямо сейчас, только усилием воли я сумел себя удержать от экспрессивного поступка. Хотя, может, и зря. Но когда он окажется в тюряге, я постараюсь сделать его жизнь за решёткой похожей на ад.

– У тебя есть взрослые родные, кроме отца?

– Да, в Эрмосильо живёт тётка.

– Она сможет тебя приютить?

– Наверное. Когда мама умерла, она приезжала и хотела забрать меня и младшую сестру, но отец нас не отпустил.

– Если я дам тебе денег, сможешь добраться до Эрмосильо самостоятельно?

– Не знаю.

Я задумался. Не везти же парня с собой. Из раздумий меня вывел Рауль:

– Раз уж мы своё задание выполнили, давайте я его отвезу. До Эрмосильо на машине ехать часов двенадцать.

– Спасибо, Рауль. Проследи, чтобы его нормально приняли, и оставь этой тётке деньжат.

Я не поскупился, выдал одну из пачек из моей пятимиллионной наличности. Доллар в Мексике тоже был ходовой валютой, но баксы можно было обменять на песо. Во всяком случае, за ближайшее будущее парня я был спокоен.

– Можешь взять вашу машину, а мы отправимся в Сан-Диего и дальше в Вегас на автомобиле Хименеса. Счастливого пути!

А у меня в борделе оставалось ещё одно дело, в котором переводчик не требовался. Подойдя к сидевшему на полу всё в той же позе хозяину заведения, я без замаха так влепил ему ногой промеж ног, что тот, икнув, завалился на бок без признаков жизни. Теперь о половой жизни ему точно придётся забыть, возможно, до конца своих дней. А нечего детей под всяких извращенцев подкладывать!..

– Садись за руль, – кивнул я Пабло, плюхаясь на переднее пассажирское сиденье. – Кому-то что-то нужно забрать на базе? Нет? Тогда едем в Сан-Диего.

– Так что, Лаврентий, чем порадуешь? – пыхнул трубкой Иосиф Виссарионович, и его покрытое оспинами лицо на несколько мгновений исчезло за дымовой завесой.

«Не бережёт себя Коба, – подумал Берия, открывая лежавшую перед ним отделанную тонкой светло-коричневой кожей папку. – Сколько уже врачи ему говорили, чтобы отказался от курения, а воз и ныне там. Да ещё и война не прошла бесследно, немало сил отняла… Впрочем, для своих лет Сосо пока выглядит неплохо, похоже, и роковой 53-й переживёт».

Отец народов с прищуром поглядывал на сидевшего в глубоком кресле сбоку от его рабочего стола министра внутренних дел, глаза которого за круглыми стёклами пенсне казались непроницаемыми. Такими они были и тогда, когда в рамках послевоенной реформы органов власти Сталин, только что выбранный Первым секретарём ЦК КПСС, объявил, что назначает Председателем Совета Министров СССР товарища Косыгина. Молодого, сорокапятилетнего политика, о котором в общем-то положительно отзывался в своих показаниях Ефим Сорокин. Поэтому Коба и пригляделся к Алексею Николаевичу повнимательнее, и понял, что человек действительно толковый. Впрочем, бестолковый вряд ли получил бы пост послевоенного министра финансов, из кресла которого Косыгин и пересел руководить Советом Министров.

Может, Лаврентий и не рвался особо в верха, памятуя о поговорке: «Чем выше летаешь – тем больнее падать», и в приватном разговоре, когда Сталин обсуждал с ним кандидатуру Косыгина, ничем не выдал своих эмоций. Однако Иосиф Виссарионович, как никто другой, знал, насколько затягивает чувство власти, и, если с ним что случится, именно Косыгин станет первым кандидатом на пост Первого секретаря, а не министр внутренних дел.

– По линии министерства кое-какие проблемы ещё остаются, но мы их решаем, – заявил Берия, поднимая глаза на шефа. – В первую очередь, это касается связанного с послевоенной разрухой разгула преступности…

– Страшно подумать, какой был бы разгул, затянись война ещё на год, как в реальности товарища Сорокина, – пробурчал Сталин, выбивая из трубки табак в хрустальную пепельницу. – А это, считай, мы обошлись малой кровью.

– Верно, товарищ Сталин, помог нам агент Сорока. Хорошо помог, и не только словом, но и делом.

– А почему же мы ему не помогаем?

Берия уловил изменение интонации Кобы, обычно не сулившее ничего хорошего, и внутренне напрягся. Но внешне оставался таким же спокойным.

– А что, он разве нуждается в помощи? По-моему, у него там всё неплохо. Жена и дочка рядом, денег навалом, свои газеты, радио, телевидение… Я слышал, он недавно ещё и кинокомпанию открыл.

– А то, что у него жену с дочерью выкрали и едва самого не убили, не слышал?

– Откуда такая информация, товарищ Сталин?

– Фитин вчера заходил, рассказывал. Каялся, что его резидентура плохо сработала, пропустила этот вопиющий случай. Хорошо, что всё обошлось. А вот то, что ты, Лаврентий, возглавив МВД, забыл о нашем агенте, плохо! Понимаю, не твоё ведомство, но должен помнить о человеке, который и для страны немало сделал, и для тебя лично.

– Виноват, – изобразил покаяние бывший нарком, а ныне министр. – А что там всё-таки случилось?

– Вроде началось всё с банальной драки в каком-то баре Лос-Анджелеса. Наш Сорокин, как водится, надавал хулиганам по шее, тех за решётку, а один из оболтусов оказался родственником какого-то мексиканского наркобарона. Племянником, кажется. Этот наркобарон обиделся, что его племянника в тюрьму сажают, хотел, чтобы наш Сорокин в суде изменил показания. Тот отказался, и на него было совершено покушение, а когда суд вынес приговор, выкрали его жену и дочь.

– Варвару Мокроусову, а дочь у них, кажется, Софья, – вспомнил Берия.

– Ну, тебе виднее… В общем, потребовали выкуп – пять миллионов долларов. Сорокин деньги собрал, но решил отомстить. Вроде как итальянская мафия ему дала бойцов, и они в Мексике навели шороху. Кого-то на тот свет отправили, а самого главного Сорокин в Америку привёз и сдал людям из ФБР.