Александр Башибузук - Эмигрант. Господин поручик [litres]

Соврал, но совсем немного. Пусть проверяет.

Мишин недовольно покривился и сказал:

– Ну что же, Саша, в добрый путь. Хотя я не вижу смысла в вашей поездке. В Новороссийске все еще очень нестабильная ситуация. Не исключаю, что после приезда вам уже придется эвакуироваться.

– Будем надеяться на лучшее, Иван Евграфович. Вот только…

– Что еще?

– Мне бы какой-нибудь документ. К примеру, предписание явиться в распоряжение к… да к кому угодно. Дабы не вызвать лишних вопросов.

Подполковник поставил на стол стакан, ненадолго задумался, после чего встал и достал из сейфа какой-то бланк.

– Хорошо, я отправлю вас в распоряжение… скажем, отдела контрразведки при штабе Верховного Главнокомандующего.

Признаюсь, на успех я даже не надеялся. Но Мишин поступил очень хитро: фактически передал меня из рук в руки своим коллегам для дальнейшей проверки. Не сомневаюсь, он уже сегодня радирует кому-надо, и если я не явлюсь с пакетом по месту предписания, сразу же попаду под подозрение. Ну да ладно. До моего попаданческого происхождения они никак не докопаются, а остальное скрывать нечего. Зато теперь практически легализован.

Поблагодарив Мишина и расставшись в его пользу с бутылкой выдержанного «Мартеля», я вернулся в отель, где безжалостно перлюстрировал свой багаж, сократив его до одного кофра и саквояжа. На-хрена мне в Новороссийске, спрашивается, костюмы, пальто и прочие плащи. Есть одна смена гражданки, на тот случай если придется скрываться от красных, этого и хватит.

Отец Валериан опять куда-то свалил и вернулся только к вечеру, причем полностью преобразившись.

– Это что такое? – я не поверил своим глазам. – Тебя что, святой отец, сана лишили?

Клочковатая козлиная бороденка превратилась в эспаньолку, вечно слипшиеся в сосульки патлы аккуратно подстрижены, не коротко, но прическа получилась по моде нынешнего времени, на носу очки в золотой оправе, хорошо сшитый черный в серую полоску костюм, надраенные до блеска штиблеты, кашемировое пальто, шляпа-федора – священник каким-то загадочным образом превратился во вполне себе такого франта.

– Да ну тебя, – отмахнулся иеромонах. – Все мое облачение при мне и осталось. И сана меня никто не лишал. А так будет в дороге удобней.

Я ему не поверил, но докапываться не стал. Понятно, что иеромонах очень непрост, но в чужие дела мне лезть не с руки. К тому же мой патронат над ним закончится, едва мы ступим на причал в России.

Остаток вечера и всю ночь я банально проспал. А рано утром мы выдвинулись в порт, где благополучно совершили посадку на миноносец. Я при полной форме, с шашкой и наганом, никаких препятствий сему французы чинить не стали. Мало того, офицеры преисполнились уважения при виде моих французских орденов и пытались споить всю дорогу.

Впрочем, не успели, уже через сутки с небольшим миноносец стал на рейд в новороссийском порту.

Приехали…

Помните, как была показана сцена эвакуации в фильме «Служили два товарища»? Вот примерно такого я и ожидал, но сильно ошибся. Да, некий элемент апокалипсиса добавляли громадные бронированные туши военных судов, с диким грохотом гасившие из главного калибра куда-то в горизонт, но никакой паники и прочих ужасов я не заметил.

Судов в порту очень много, ими забит практически весь рейд, как большими пароходами, так и посудинами размером поменьше, но никого, кроме раненых, на них не грузят. В порту четкий организованный порядок, военные присутствуют, но их достаточно мало.

Ну и ну… насколько я помню, эвакуацию из Новороссийска назвали «новороссийской катастрофой», настолько она была ужасно произведена. Тысячи брошенных на произвол судьбы солдат, не говоря уже о технике и снаряжении. Большевикам достались просто гигантские трофеи. А тут просто сердце радуется. Неужели такие разительные изменения только из-за того, что сюда прибыл Врангель?

– Ну что, отче, – я крепко обнял отца Валериана. – Пора расставаться.

– Эх. Сашка… – священник отер кулаком слезы со скулы и горячо зашептал мне на ухо: – Ты на рожон не лезь, дурашка. Не лезь, я сказал. Теперь тебе есть для кого жить, понял?

– Понял, отче. Если что, найди меня… – я хлопнул его по плечу и сошел по сходням на берег. За это время я уже привык к священнику, расставаться было непросто, но долгие прощания меня просто бесят.

Почти сразу же рядом появился патруль в черной дроздовской * * Дроздовцы , «дрозды» – название воинских частей Добровольческой армии (впоследствии Вооружённых сил Юга России и Русской Армии), получивших именное шефство одного из основоположников Белого движения на Юге России – генерал-майора М. Г. Дроздовского. форме.

Молодой прапорщик бросил руку к козырьку фуражки с тульей малинового цвета:

– Ваши документы, господин поручик. Откуда и с какой целью прибыли в Новороссийск?

– Из Константинополя с пакетом в штаб Верховного Главнокомандующего…

Никаких вопросов не последовало, прапорщик объяснил, как добраться к штабу, и принялся за иеромонаха, следом за мной сошедшего на причал.

Я сориентировался и пошел дальше. Город жил своей обычной жизнью. Работали магазины и фотоателье, мальчишки торговали газетами и сигаретами на перекрестках, спешили прохожие по своим делам. О том, что фронт рядом, напоминала только близкая артиллерийская канонада и обилие патрулей. Только на одной улице у меня проверили документы три раза. Причем не только наши, но французы и бритты, верней, шотландские королевские стрелки в юбках и беретах. Но при каждом из них был русский офицер.

По пути я невольно подслушал очень занятный разговор.

Возле военного грузовика с прицепленной к нему полковой пушкой с искореженным щитом беседовали три пожилых бородатых солдата, все раненые, но ходячие.

– Смилостивился Господь, – убежденно говорил самый пожилой, с перевязанной головой. – Послал нам во спасение батюшку Петра Николаевича. А ведь я воевал с ним, знаю, теперь все по-иному будет.

– Дык кто сомлевается-то, – басом бубнил кряжистый здоровяк, бережно поддерживая руку в бинтах. – Враз порядку навел. Видал, какие ботинки мне выдали? Аглицкие, кожи сносу не будет. Главное, народишко верит ему, так шта повоюем еще. Вишь, как все повернулось?

– Ага, тока тех иуд, кто до такого довел, апосля надо на штыки взять, – злобно прошипел третий, кряжистый здоровяк на костылях.

– Так уже начали брать их, – понизив голос, сообщил первый. – Сам видел, как вчера троих у штаба в машину сажали. Морды побитые, погон уже нет, никак стрелять повезли. Кому война, а кому мать родная, ети их в дышло.

– Да я не за то, валенок… – отмахнулся солдат. – Не этих…

Что он сказал дальше, я уже не расслышал, по улице промчался эскадрон кубанских казаков, с артиллерийской батареей на передках, и заглушил все что можно.