Эдуард Нэллин - Эдатрон. Лесной край. Том 1 [СИ]

— А-ха-ха-ха, молока они не дают… — укатывался Ольт. — А вы пробовали доиться? Ха-ха, а за что дергать при дойке будете? Ой не могу, держите меня семеро. Может вас самих сеном накормить, дадите молока? Хо-хо. А почему только пять медяков?

Мужики оскорбленно поджимали губы и смотрели на непонятного мальчишку с осуждением:

— Можно и шесть запросить, да токмо оно того, дорого для старосты будет. Потому как ему еще и недород поросят и цыплят возмещать придется.

— А поросята здесь при чем?

— Ну как, поросята, они ведь тоже травку потребляют, а ежли серпов не будет… Дык, не вырастет свинка… Весу не наберет. Опять-таки, значится, его вина. Вот и возмещает пусть.

— Что, а свинка — значит так маленькой и останется? Ха-ха-ха, про цыплят даже не спрашиваю. Это что значит, если серпов не будет, то не будет травы, животина не вырастет, ха-ха, и виноват в этом будет староста? А вы тут не при чем? Уф, Карно, пойду я, Истрил расскажу, как ваши односельчане молоко добывают. И про маленьких свинок… Ты уж как-нибудь сам… Хо-хо.

Крестьяне уже возмущенно загудели, такое неуважительное обращение к старосте, да и к ним тоже, по их мнению, нельзя было спускать с рук. Не вписывалось поведение мальчишки в крестьянский кодекс, куда Истрил смотрит. Всыпать бы ему розог, чтобы уважал уважаемых людей.

— Ты, дитенок, помолчал бы лучше. Молоко мамкино еще с губ не обсохло. Шел бы к матушке своей под крылышко. Тут уважаемые люди говорят и не тебе лезть в дела, в которых ничего не смыслишь.

— Это вы-то «уважаемые»? Кем это вы уважаемые? И матушку мою не советую трогать. — окрысился Ольт. — Да что с вами говорить, пеньки замшелые. — Мальчишка махнул рукой и вышел из землянки. — Карно, пойду я, нечего мне здесь делать. А наглому волчаре рубят хвост, пока в овчарню не забрался. Чтобы не распускал его там, где не следует.

Карно кивнул головой, не поднимая глаза ни на Ольта, ни на крестьян и невозмутимо читал, не отрываясь от бересты, пока не прочел все, до последней точки. Он был спокоен, как удав, только набухли желваки на челюстях.

— Ну что ж, хорошие требования.

Крестьяне, до этого замершие в тревожном ожидании, оживились и стали толкать друг друга локтями. Кажется, у них все получилось. Карно пожевал губами. Односельчане напряглись, думая, что староста будет сейчас спорить в надежде смягчить их требования и даже были готовы в чем-нибудь уступить. В чем-нибудь незначительном. А Карно в это время думал, как их послать куда подальше, и чтобы это прозвучало не очень грубо. О такой вещи, как «толерантность» он не слышал и даже не подозревал о ее существованье, но элементарные правила вежливости требовалось соблюдать. А как их соблюсти, когда хотелось выматериться с применением тех новых слов, которые услышал от Ольта? Поэтому, после недолгих, но напряженных раздумий, он махнул рукой и подозвал Брано, который стоял неподалеку и с усмешкой смотрел на возможных односельчан. Он достаточно долго общался с новым старостой и сам был свидетелем некоторых дел этой отмороженной на всю голову банды, находящейся при нем. Особенно он, сам не зная — почему, боялся этой, как говорят вдовы и ее непонятного сына. У него-то в свое время хватило ума понять, куда ветер дует и чем может кончиться наезд на такого человека как Карно.

— Мда, мужики, давненько мы не виделись и не разговаривали по-настоящему. Только за то, что за вас просила Истрил, которая когда-то были вашей соседкой и за то, что иногда кидали куски моей дочке… Вот что, Брано, выдай-ка нашим гостям, — Карно голосом выделил слово «гостям», — по мешку зерна, авось до весны дотянут, и открой им шлагбаум.

Это мудреное слово пошло гулять по деревне с легкой руки Ольта, когда он увидел оглоблю, перегораживающую въезд в деревню. Мало-помалу это незнакомое, но такое звучное увесистое слово вошло в обиход и его применяли даже старушки у колодца, где у них было место сборищ.

— Впрочем, подожди. С этим справится и Жаго, а мы с тобой пойдем, посмотрим на стройку. Нам еще пять домов под крышу подводить, а дело почему-то застопорилось. Вроде гвоздей с запасом брали. Ну а вы, гости дорогие, извиняйте, некогда мне тут с вами разговоры говорить. Сами понимаете, горячая пора, надо до зимы успеть жителям дома поставить. Прощайте пока. Жаго, проводи.

Крестьяне еще толком не поняли, что произошло. Одни важно кивали, да, мол, понимаем, другие с недоумением смотрели на старосту, все еще в ожидании торгов, третьи, самые умные, уже все поняв, стыдливо прятали глаза.

Жаго с Вельтом в это время быстро накидали в их телеги мешки с зерном по количеству семей, которое они знали по прошлому посещению их деревеньки, и подняли шлагбаум. Крестьяне с Шестой с каменными лицами, ведь даже до самых тупых дошло, что их, ничего не спросив и ничем не интересуясь, просто выпроваживают, как может в чем-то и дорогих, но в общем ненужных и надоедливых гостей, молча расселись по своим телегам. Никто им не грубил, не оскорблял, внешние приличия были соблюдены — жаловаться было не на что. Их просто выпроводили, как наглых, надоедливых просителей, кем они по сути и были. Только Истрил с печалью смотрела из дверного проема им вслед, но ни слова не сказала ни Карно, ни Ольту. Сама понимала, что крестьяне обнаглели в своей жадности. А в этом мире закон простой и доходчивый — получи то, что заслужил.

А Карно уже забыл о них. Дел и в правду было, ну очень много. У него мысли разбегались в желании охватить все, что еще надо было сделать. Тут еще Ольт подгадил со своей лесопилкой. Нет, доски — это конечно хорошо, но откуда этот малолетний гаденыш взял, что доски могут пилить лошади? Хотя чертеж, нарисованный угольком на гладкой доске, был заманчиво увлекательным и все объяснял. Все-таки придется дать ему в помощь Вельта с Жаго, о которых он нудит уже второй день. Хотя людей не хватает, мало людей. Но Единый с ним, пусть делает свою лесопилку. Мда, чего только не придумаешь, сидя в лесу вдвоем с заморским гостем. Но умный стервец, умный — этого не отнимешь. Чему еще мог его научить загадочный Архо Мед? Карно вздохнул, сколько он мечтал о сыне, но не дал единый. Но грех жаловаться, сына нет, зато есть дочка. И какая! Любимая, драгоценная, умничка и хозяйка в его холостяцком жилище. И не дай бог опять ее потерять. Он тогда не знает, что сделает, но точно знает, что второго раза не переживет. Как он здесь понимал Истрил, так неожиданно встретившую своего сына, которого уже все похоронили. Единый видит, он не боялся ни бешенных воинов северян, ни аккуратного строя вентуйцев, ни демонов лесных… Он боялся только потерять свою неожиданно нашедшуюся дочку.

Кстати, надо строить дом и себе, а то они ютятся в землянке разбойников, в которую он переселился с появлением Оленты. И это хорошо, что появились свободные землянки. Это означало, что крестьяне начали заезжать в новые дома. Деревня растет, люди обживаются. Пора бы уже и о себе подумать, чтобы и дочка жила в новом красивом доме. И не будь он Карно Кривой, у нее этот дом будет. Ольт как-то показал ему рисунок на все той же доске. Дом из трех комнат! Карно даже не представлял себе, зачем ему может понадобиться столько комнат, на что этот малолетний шалопай авторитетно заявил: