Computers - Как один день - 3. Брат и сестра

Внешность Керка тоже была необычна – черные курчавые волосы, усы и борода, таких волос не было ни у кого в поселке. Его сильное тело было удивительно гибким, а на руках бугрились могучие мышцы. Я нередко засматривалась на него, когда он приходил вести в школе занятия по кузнечному делу, и иногда даже специально находила случай зайти к нему на урок или на практические занятия в кузницу. Его характер отличался мягкостью – он никогда не кричал на непонятливых учеников, а раз за разом объяснял им все заново с бесконечным терпением.

* * *

Я долго сидела у стола, глядя на цветы, а потом приколола бабочку к безрукавке, на грудь (для этого у нее на брюшке была сделана булавка) и вышла из дома. Уже темнело, я брела по поселку, задумавшись, и вдруг увидела, что оказалась на окраине, рядом с кузницей. Слышались звонкие удары молота – Керк наверняка был там.

Сказав себе, что я только взгляну, как он работает, а на глаза ему попадаться не буду, я тихонько, на цыпочках, подкралась поближе и заглянула через дверь внутрь. В поселке уже давно было электричество, кузница была ярко освещена, пылал огонь в горне, а Керк, спиной ко мне, стоял, зажав клещами брусок железа и держал его над огнем. Босая нога равномерно поднималась и опускалась, качая мех, и весь он был, казалось, поглощен работой. Его рука, сжимавшая клещи с куском железа, поворачивала его над огнем, то поднимая выше, то опуская, глаза, не отрываясь, смотрели в огонь и ничего не замечали вокруг.

Я зачарованно наблюдала, как железо становится красным, потом желтеет, потом начинает светиться белым… Керк повернулся к наковальне, положил на нее железо, взял молот и начал бить по раскаленному металлу. Искры фонтаном сыпались вокруг, мышцы на спине его и сильных руках играли, вздуваясь буграми, тело блестело от пота. Все вместе это выглядело, как какой-то колдовской обряд, и было сказочно красиво. Когда он стоял ко мне спиной, я увидела, что на нем один только кожаный фартук, прикрывающий переднюю часть тела и защищающий от искр.

Мне стало стыдно, что я подсматриваю за ним, когда он почти голый, и я хотела было уйти, но ноги меня не желали слушаться. По мере того, как я смотрела на его большое, сильное тело, на мышцы, перекатывающиеся под кожей, на уверенные, быстрые удары молота, на разлетающиеся искры, в груди у меня нарастало что-то непонятное, меня как будто начинало жечь изнутри, становилось тяжелее дышать, и, сама не понимая, что делаю, я шагнула через порог.

Тем временем железный брусок остыл и потемнел. Керк, сжимая его клещами, повернулся снова к горну, и тут его глаза встретились с моими. Он вздрогнул и замер, глядя на меня.

- Маша?! Ты… - рука его непроизвольно разжалась, и железо, звякнув, упало на пол.

Я заставила себя улыбнуться:

- Прости, Керк, что я тебе помешала… Но я хотела поблагодарить тебя за подарок. – И я, поднеся руку к груди, коснулась приколотой там бабочки. – Можно, я чуть-чуть постою тут и посмотрю, как ты работаешь? Это так красиво…

- Машенька! Конечно! Смотри, сколько хочешь, – Керк, не отрывая глаз, глядел мне в лицо. Я почувствовала, что краснею, от его слов и взгляда по телу разлилась горячая волна.

Затем, сделав над собой усилие, он нагнулся, поднял клещи, взял снова железный брусок, внес его в пламя горна и начал качать ногой мех. Над горном взвилась струя пламени, огонь загудел, а кусок железа снова начал сначала краснеть, потом желтеть, и, наконец, засветился ослепительным белым светом. Теперь я разглядела, что это был длинный обоюдоострый кинжал.

Когда металл раскалился, Керк положил его на наковальню и стал равномерно быть молотом то с одной, то с другой стороны, поворачивая кинжал клещами. Искры разлетались по сторонам, железо понемногу темнело, остывая и меняя форму под ударами, а я не могла оторвать взгляда от спины Керка, его блестящей от пота кожи, под которой ходили тугие бугры мышц.

Проковав заготовку, Керк придирчиво осмотрел свою работу:

- Готово. Осталось только закалить.

Снова повернувшись к горну, Керк внес кинжал в гудящее пламя, качая мех ногой и прогревая кинжал в огне. Когда лезвие засветилось равномерным красным светом, он сделал быстрый шаг в сторону и погрузил раскаленное железо в бочку с водой. Раздалось пронзительное шипение, белый пар метнулся к потолку.

- Ну, вот, - сказал Керк, вытаскивая кинжал из воды. – Теперь нужно его отточить и сделать рукоятку. Хочешь посмотреть? – и, взяв остывший в воде, но еще теплый кинжал рукой, Керк протянул его мне.

Я взяла оружие за рукоятку и пальцами другой руки провела вдоль лезвия. Работа была столь безупречной, что неровности металла почти не ощущались.

- Здорово! Как ровно! – сказала я, протягивая кинжал Керку рукояткой вперед. Он взял его, и при этом наши руки соприкоснулись. Мы оба вздрогнули, а я снова ощутила, как по телу поднимается горячая волна. Продолжая держать кинжал, мы взглянули друг другу в глаза.

- Керк… - прошептала я. – Я… мне не следовало сюда приходить…

Отпустив кинжал, не сознавая, что делаю, я протянула руку и провела пальцами по мокрому от пота плечу Керка.

- Керк…

- Машенька… - как эхо отозвался он, не решаясь пошевелиться и отвести глаза.

Так мы стояли долго. Казалось, время остановилось. Наконец, Керк вздохнул, подошел к бочке, в которой закаливал кинжал, и плеснул водой себе в лицо и на плечи. Повернувшись, он снова посмотрел на меня, на лице его и бороде блестели капли воды. Увидев висящий на гвозде, забитом в стену, кусок холста, я сняла его и протянула Керку, а он взял его у меня из рук и медленно, тщательно стал вытирать лицо и шею. Закончив, он вернул холст мне, а я снова повесила его на гвоздь. Мне пришло в голову, что так, как мы, могли бы себя вести муж и жена, и опять горячая волна разлилась по моему телу. Не в силах противиться, я шагнула вперед, к Керку, и прижалась к его широкой груди. Он замер, не решаясь что-либо предпринять, и тогда я сама обхватила его голову, притянула к себе, и, найдя его губы, поцеловала.

- Машенька… - прошептал он, но я тотчас прикрыла его рот рукой:

- Молчи! Не говори ничего! – и быстро, словно боясь передумать, протянула руки, отыскивая на спине завязки его толстого кожаного фартука. Когда фартук упал на пол, я стащила через голову свою безрукавку и снова прижалась к груди Керка, уже не пытаясь погасить огонь, горящий у меня внутри.

Я почувствовала, как сильные руки Керка отрывают меня от пола, как он укладывает меня на кушетку, стоявшую у дальней стены кузницы.

- Машенька! Родная моя… - шептал он, покрывая мою грудь и лицо поцелуями, а огонь у меня в груди разгорался все сильнее, неудержимый, последний… Я обнимала Керка, притягивая его к себе, и сама целовала его лицо, шею, плечи…