Харольд Ковингтон - Очищение

— Какого, собственно, манёвра? — спросил Хэтфилд.

— Совет Армии, наконец, решил начать в городах серию как можно более шумных операций небольшими группами, чтобы удержать силы противника занятыми в основном в городских центрах, и ещё уменьшить число солдат и полицейских в обширной сельской местности и в малых городах, вроде Северного берега, где будет действовать твоя рота, Зак. Это должно сильно упростить твою работу в этой области, потому что враги, надо надеяться, будут так заняты защитой своих собственных заведений и людей в Портленде, что просто не смогут выделить много личного состава, чтобы преследовать тебя с ребятами по горам и долам на сотнях квадратных километров лесов, или выискивать вас на каждой отдельной ферме или в поселке лесорубов. В первый год, в дополнение к прямым операциям против всех федеральных властей и личного состава в целом, мы хотим, чтобы боевые группы нацелились на «четвёрки».

— На что? — удивлённо спросил Зак.

— Общий приказ по строевой части номер четыре, — ответил Койл. — ГО-4, принудительные действия. Четвёрки. Понял?

— Нет, напомни мне, — попросил Зак.

— Ну, ничего, ведь ты ещё не видел приказы по строевой части Добрармии, относящиеся к чрезвычайному положению, как мы официально называем наш маленький мятеж, — сказал Морхаус. — Они основаны на последнем объявлении временного правительства Северо-Западной Американской Республики из Кёр-д'Ален, официально на неопределённое время передавшего свои полномочия Совету Армии. Позднее эти события войдут в книги по истории как «Война за независимость Северо-Запада». Скоро я передам тебе экземпляр приказов, хотя мы стараемся держать их в малом числе. По новым инструкциям министерства внутренней безопасности владение этими книгами, а также «Протоколами сионских мудрецов» и некоторыми другими, теперь считается преступлением, караемым смертной казнью.

— Да, я слышал, что «Майн Кампф» сейчас изымают из общественных библиотек, и требуется зарегистрировать свои личные экземпляры, — с отвращением выговорил Зак.

— Страшно подумать, что любой из наших парней или девушек может получить укол цианида просто за кусок бумаги, — вздохнул Морхаус. — Американские подонки! В любом случае, приказ номер четыре требует, чтобы все цветные и гомосексуалисты покинули три основных штата Родины и все районы, где мы действуем. Впредь все цветные, особенно евреи, считаются законными военными целями и теоретически должны уничтожаться на месте. На практике вашей задачей не будет массовый забой негров и мексиканцев. Ваша задача — вытеснить их, если ты чувствуешь разницу. Неважно, мёртвые или ваманос [6] «Свалили, сгинули» по-испански. — Прим. перев. , мы хотим, чтобы они исчезли.

— Ну, мы их заставим, — мрачно сказал Койл.

— Для нас жизненно важно сделать Северо-Запад белым, и быстро, — продолжил Морхаус. — Каждый цветной, каждый еврей, каждый педераст — возможный пособник врага, глаза и уши федералов, потенциальный солдат врага, ведь они по самой своей природе только и будут стараться причинить вред нам и нашему народу. Это вдобавок ко всем проблемам, которые они создают своей обычной преступностью, насилиями, наркотиками и обезьяньей музыкой. Сейчас федеральное правительство имеет огромный резерв из миллионов добровольных помощников, активистов и солдат, живущих прямо здесь, среди нас. Нам нужно осушить это болото.

Но ещё важнее, чтобы белые люди Северо-Запада увидели разницу, заметные улучшения в своей жизни. Особенно меньше мексиканцев. Им не придётся больше слушать болтовню на испанском или чин-лин-дин в местных универсамах. Они больше не будут вынуждены сталкиваться в бизнесе с угрюмыми чиновниками и обслуживающим персоналом, которые не знают английского. Не будут лишние двадцать минут стоять в очереди в кассу за бесконечными рядами Мамасита, Папасита с семью маленькими Бамбинос. Они должны заметить, что вдруг снова появились рабочие места. Смогут летним вечером открыть свои окна и не слышать вопли сальсы из магнитофонов или проезжающих машин. Должны обнаружить, что, оказывается, снова появились врачи, а в местной больнице опять доступны медицинские услуги, поэтому, когда маленький Тимми порежет себе руку или упадёт с велосипеда, врач сможет принять его, и не придётся четыре часа ждать в травмопункте, потому что он забит гастарбайтерами. Они должны без опаски ходить по улицам своих городов, а не чувствовать себя как в Гвадалахаре, Гонконге или Сомали. Белые могут не выступать открыто и поддерживать нас, но они заметят эти перемены и, подумав, поймут, кому этим обязаны, и будут нам благодарны.

— Они должны понимать, что с помощью ружей мы делаем то, что американские политики обещали уже 50 лет, но до сих пор не выполнили, — заключил Зак.

— Ей богу, по-моему, он всё понял! — радостно воскликнул Морхаус.

— И как именно мы можем это сделать? — спросил Зак.

— С чёрными просто, — пожал плечами Морхаус. — Пристрелишь нескольких, а остальным станет ясно, что оставаться на Северо-Западе опасно для здоровья. Дай им понять, что Хозяин вернулся, как сказал Старик в своём обращении к стране 22 октября. Ты увидишь тех негритосов, кто придёт на телевидение, где они будут надуваться и бить себя в грудь, как Кинг-Конг, пугать всех, какие они храбрецы, и что никакие беляки-расисты не заставят чёрных бежать, и тому подобную чушь. Их ты тоже пристрелишь. Они быстро поймут намёк. У негров есть своего рода расовый инстинкт на белых. Они чувствуют разницу между Хозяином и белым лопухом, и знают, кого могут запугать, а кого — нет. Негры знают, что однажды старый Масса вернётся, а они снова будут копаться на плантации. И педерасты тоже. Ни один педик в здравом уме не захочет здесь остаться, понимая, что рискует получить клизму из горячего свинца.

— С мексиканцами сложнее, — продолжил Морхаус. — Тут работает экономика. Мексиканцы здесь, потому что капиталисты их нанимают. Конечно, некоторые из этих работодателей — богатые белые люди, которые хотят, чтобы их бассейны чистили, газоны подстригали, за детьми ходили няньки, а сами они каждый день были одеты с иголочки, но в основном это крупные корпорации, которые ввезли всю эту грязь для выполнения ручных работ от расфасовки гамбургеров, складирования товаров и до работ на фермах.

— И это одна из причин, почему нынче белые такие бедные, — вставил Койл. — Для белых ребят больше нет никакой работы начального уровня, кроме как в армии, и я всегда подозревал, что это часть тайного замысла. Белые не имеют права на расовые квоты, так что если ты не один из немногих счастливчиков, чьи родители могут позволить себе отправить тебя в колледж, а ты сам достаточно умный, чтобы получить там какой-нибудь диплом технаря, то навсегда застрянешь в бедных рабочих или служащих.