Михаил Ланцов - Фельдмаршал. Отстоять Маньчжурию!

Задачка…

Стук в дверь.

— Войдите, — сухо произнес обновленный Куропаткин, решительно смяв окурок в пепельнице.

— Ваше превосходительство! — сообщил вполне довольный жизнью ординарец. — Мы прибываем в Ляоян.

Куропаткин вышел 28 марта из вагона практически в чистое поле.

Этот небольшой провинциальный городок стоял на пересечении железнодорожной магистрали КВЖД [5] КВЖД — Китайско-Восточная железная дорога. и большой грунтовой дороги, уходящей в Корею. Стратегически важное, можно даже сказать, ключевое место. Не требовалось большого ума, чтобы оценить его значимость и заранее подготовиться. Однако этого сделано не было, а потому для приезда командующего армией не было готово ничего. Вообще. И не только. Например, отсутствовали площади под заселение войск и армейские склады. Только скудный жилой фонд обывателей, емкость которого для «армейских квартир» была ничтожна. Городок-то маленький. Тут даже дивизию не поставишь с относительным комфортом. Считай — завози солдат да сажай в чистом поле. Как брюкву. Но это ладно. Это терпимо. Однако ничего подходящего не было даже для структур штаба армии. До смешного. Разве что уважаемых людей города со скандалом выгонять на улицу. Неудивительно, что Куропаткин в реальной истории только глубокой осенью занялся развертыванием организационной структуры армейского штаба, уже отступив к Мукдену. А до того решал все дела «на коленке», то есть сидя в своем вагончике.

Как можно было чем-то крупным командовать без штаба, гость из будущего не понимал. Понятное дело, на Руси бардак — дело обычное. Но совсем вот так выглядело откровенным вредительством. Впрочем, первое впечатление осталось в прошлом. И сейчас обновленный Куропаткин потихоньку разворачивался, как мог…

Выйдя из пролетки, Алексей Николаевич чуть отошел в сторону, наблюдая за медленно плывущими вдалеке облаками. Гостя своего он не встречал. Нельзя было. Игра-с.

— Добрый день, — вежливо поздоровался Куропаткин, отреагировав на звук шагов за спиной. Да, это определенно был не ординарец или адъютант, походка которых была генералу хорошо знакома. Нет. Это кто-то другой. Но кто? Правильно. Только тот, кого он тут ждал.

— Добрый, — раздраженным тоном ответил мужчина. — Не понимаю, зачем я согласился ехать сюда… к вам… да еще на такую странную встречу. Что за игры?

— Потому что здесь мы можем поговорить с глазу на глаз. Пройдемся?

— Пройдемся? Вы серьезно?

— Я похож на шутника? Шагов двадцать отойдем, а то, боюсь, наши спутники слишком уж ушасты. Прошу, — сказал Куропаткин и, не оборачиваясь, прошелся до небольшого холмика.

Алексеев [6] Адмирал Алексеев Евгений Иванович (1843–1917) — в указанный момент наместник его императорского величества на Дальнем Востоке. Деятельный, амбициозный офицер. Несмотря на назначение главнокомандующим, не мог в должной степени руководить из-за отсутствия внятной связи и массы иных проблем (включая откровенный саботаж). недовольно фыркнул, но согласился, жестом остановив свою свиту ожидать.

— Вы довольны? — наконец произнес он, поравнявшись со все никак не желающим поворачиваться к нему лицом генералом.

— Да. Вполне.

— О чем вы хотели со мной говорить? — с легким раздражением поинтересовался наместник на Дальнем Востоке и главнокомандующий всеми силами России в тех краях. — Признаться, я заинтригован вашим посланием. Оно… в высшей степени странное.

— Думаю, вы прекрасно понимаете, что в Санкт-Петербурге не все хотят победы в этой войне.

— И вы хотите, чтобы я вам не мешал? — скривившись, буквально выплюнул слова адмирал Алексеев, который, судя по всему, знал намного больше, чем должно.

— О нет! Отнюдь. Я амбициозен и честолюбив. Чтобы занять пост военного министра, мне пришлось пойти на компромисс со своей совестью. Поверьте — это несложно. Да от меня и не требовалось многого. Просто не обращать внимания на то, как срываются работы по укреплению крепостей в Порт-Артуре и Владивостоке. Ну и так — не совать нос в великокняжеские лобби. Французская партия резвилась как могла. У меня же были свои дела.

— Зачем вы мне это рассказываете?

— Я слишком честолюбив, чтобы согласиться на ту роль, что мне отвели.

— И при чем здесь я?

— При том, что вы мне в этом поможете.

— Я?! — ахнул Алексеев, поразившись наглости Куропаткина. — Вы серьезно?

— А чего вы удивляетесь? Эта великокняжеская свора хочет превратить войну в грандиозное поражение, под соусом которой провернуть изящную революцию, дабы осуществить не только красивый дворцовый переворот, но и учинить грандиозный передел власти вообще.

— Кхм, — поперхнулся наместник. Его информированность не была столь обширна.

— Эти кретины думают, что смогут удержать в узде русский бунт. Они совсем не понимают, что, выпустив джинна из бутылки, они могут остаться только лишь у разбитого корыта. Если вообще остаться. Революция в России, безусловно, не оставит камня на камне и все утопит в крови. Впрочем, о подобном не мне судить и не сейчас. Главное то, что в их замысле мне отводится роль жертвенного агнца. Отработаю — и на помойку. А это не входит уже в мои планы.

— Насколько все далеко зашло? — хрипло поинтересовался Алексеев.

— Достаточно далеко, чтобы планировать ликвидацию не только Николая, но и всей его семьи с девочками. Однако ПОКА им еще можно испортить игру. Там, в столице, я был вынужден играть под их дудку. Одно неверное движение — и я бы потерял кресло военного министра. Не сразу, не быстро, но убрали бы в две-три недели. Или даже скорее, ведь апоплексический удар табакеркой еще никто не отменял. Но здесь, вдали от их контроля, я хочу сыграть по-своему. И вы мне в этом поможете. Ведь так? — с нажимом произнес Куропаткин, впервые повернувшись к наместнику лицом.

— Ничего не обещаю, — после долгой паузы произнес Алексеев. Они, наверное, минуты две буравили друг друга глазами, прежде чем он уверился в том, что Алексей Николаевич не шутит.

— А ничего обещать и не нужно. Держите, — протянул он несколько листов писчей бумаги, сложенных вчетверо. — Здесь мои соображения. Ваша задача — ругать меня на людях и готовить вот эти вещи. Когда придет срок, я разыграю эти тузы. Главное — чтобы в Санкт-Петербурге не узнали раньше времени, что больше не контролируют ситуацию.