Михаил Ланцов - Фельдмаршал. Отстоять Маньчжурию!

— …Вы же понимаете, что я всего лишь генерал? — развел руками Куропаткин, внимательно глядя в глаза своему собеседнику. Ритуалы в такой обстановке были неуместны. Поэтому Цзайфэн охотно согласился на приватный разговор. И он, и Алексей Николаевич владели английским языком на уровне, позволяющем им объясняться, минуя переводчика. Без тонкостей, но внятно.

— Но это не помешало вам поддержать этого бунтовщика. Чего вы хотите? Денег?

— У меня есть деньги, — пожал плечами Алексей Николаевич. — Тем более что сумм, которые бы меня устроили, у вас нет. Да и вы, я убежден, — здравомыслящий человек, а значит, опыт Юань Шикая уже учли.

— Бунтовщик, называйте его просто бунтовщик.

— Как вам будет угодно.

— Если не деньги, то что может убедить вас выступить в мою поддержку?

— А что вы можете мне предложить? Я старый человек, которого не сегодня, так завтра убьют. Слишком многим людям я поперек горла. Не так сильные мира сего представляли себе Русско-японскую войну. Совсем не так. Близких людей у меня немного. Юми да ребенок, что она носит под сердцем. Денег для их безбедной, спокойной жизни я добыл. Что еще?

— Непростую задачу вы ставите, — хмыкнув, отметил Цзайфэн. — Позвольте мне подумать. А пока давайте коснемся другого вопроса. Вам известно, почему император Николай II не стал принимать предложение Юань Шикая? Оно ведь ему очень выгодно.

— Николай II очень хороший человек, но в той же самой мере он совершенно ничтожный император.

— О!

— Он боится. Для него такие шаги — «слишком». Поэтому, если вы надеетесь предложить ему то же, что и Юань Шикай, не думайте о том, что он быстро согласится. Если вообще согласится. Санкт-Петербург несильно отличается от Запретного города недавних лет. Интриги, интриги, интриги и беспредельные амбиции безгранично бездарных людей, волею случая оказавшихся членами императорской семьи.

— Вы, я вижу, невысокого мнения о них, — грустно усмехнулся Цзайфэн. — Не боитесь, что я передам им ваши слова?

— Передавайте, — нейтральным тоном ответил Куропаткин. А потом, хохотнув, добавил: — Сразу видно, вы выросли в Запретном городе. Вместо того чтобы ухватить суть вопроса, вы стремитесь найти повод для очередной интриги или шантажа. Даже если они не имеют смысла и лишь впустую израсходуют ваши время и силы.

— Что вы имеете в виду? — прищурился Цзайфэн.

— Я вам уже подсказал стратегию. Но вы ее не услышали, — сказал Куропаткин и покачал головой. — Мой император слаб. Он не готов принимать решения САМ. Но вы можете ему в этом помочь. Ведь слабый император имеет сильную свиту, которая охотно за него и подумает, и решит всякие разные дела, сообщив ему его мнение.

— Вот как? Знакомо… Неужели везде так?

— Монархия порождает контрасты, — пожав плечами, произнес генерал. — Она может сначала показать яркую, чрезвычайно высокую, несравнимую ни с чем эффективность, а сразу после этого впасть в полное ничтожество, упиваясь саморазрушением. Как никакая другая форма власти, монархия чрезвычайно остро зависит от людей… и прежде всего от монарха. Демократия в этом плане удобнее. Она дает устойчиво удовлетворительный результат. Даже до хорошего уровня ей никогда не подтянуться, но и не пасть так низко, как может монархия при дурном правителе.

— Хм, — хмыкнул, покачав головой, Цзайфэн. — Возможно, вы правы. Что конкретно вы предлагаете?

— Китай разрывают мощные внутренние противоречия. Они настолько сильные, что даже мне, весьма неискушенному в интригах человеку, не составило особого труда устроить этот переворот с Юань Шикаем. Основная ваша проблема — националисты. Маньчжуры, хань, тибетцы, монголы и разнообразные мусульмане вроде уйгуров на востоке. Все они стремятся к своим целям, и им плевать друг на друга. Слишком долго культивировался экзальтированный национализм в вашей стране. Быстро и просто от него не избавиться. А в любой ситуации с множеством народов он только вредит. И чем ярче пылает, тем хуже от него становится. М-да. То, что ваша страна стоит на пороге гражданской войны, полагаю, вам и так очевидно. Даже если я окажу вам военную поддержку и возьму Пекин, это ничего не изменит. Вы погрязнете в затяжной борьбе с провинциями. Да и губернаторы совершенно не факт, что вас поддержат. Когда у атамана плохо с золотым запасом и вооруженными людьми — его власть не вполне легитимна. Поэтому я предлагаю вам разрубить этот клубок противоречий и отпустить то, что удерживать сложно. Оставьте Китай в пределах земель хань. Это самая большая, густонаселенная и выигрышно расположенная часть империи Цин. Потеря прочих земель ударит по престижу, но не по экономике или военной мощи. Скорее напротив. Пропадет необходимость контролировать огромные пустоши запада и севера.

— И что вы хотите, что бы я с этими пустошами сделал? — усмехнулся принц.

— Они хотят свободы? Дайте им ее. Создайте три царства — Тибет, Синьцзян и Монголию. Вы хотите признания и поддержки России? Пригласите туда править русских великих князей. Допустим, Алексея Александровича, Владимира Александровича и Николая Николаевича в Тибет, Синьцзян и Монголию соответственно.

— Звучит занятно, но, я думаю, они откажутся.

— О! Скоро должны произойти события, после которых они охотно согласятся и даже будут счастливы, потому что альтернатива окажется много хуже. Правда, тут есть важный момент — нужно спешить. Я не вполне уверен, но у них есть все шансы предстать перед Создателем досрочно и в помятом виде.

— Интересно, — чуть подумав, произнес Цзайфэн. — Но вы забыли Маньчжурию.

— Образуйте из нее княжество и подарите мне, — невозмутимо заявил Алексей Николаевич.

— Так вот что вы хотите! Ха! — расплылся в улыбке Цзайфэн. — Вы понимаете, что просите? Это вотчина моего клана!

— Да, но она оккупирована русскими войсками, — лукаво улыбнувшись, заметил Куропаткин. — Вы ее уже не контролируете. Дальше будет только хуже. А теперь подумайте, как это все будет выглядеть со стороны? Чужаки захватывают родные земли правящего дома. Зачем вам фиктивные титулы? Чтобы над вами смеялись? Проведите ребрендинг.

— Что? — удивленно переспросил Цзайфэн.

— Ребрендинг. Это просто. Сейчас объясню. Вы глава Маньчжурского клана Айсин Гёро, Маньчжурия для вас — родовые земли, утеря которых бьет по репутации. Но если вы примете мое предложение и согласитесь выделить в независимые государства Тибет, Синьцзян, Монголию и Маньчжурию, то в ваших руках останется только народ хань, отягощенный возбужденным национализмом. Вот и подумайте — зачем таких людей дразнить, постоянно напоминая, что ими правят чужеземцы? Ваша мать ведь из хань? Так? Отлично. Выждите пару лет. Наведите хоть какой-то порядок в делах, а потом провозгласите возвращение к заветам какой-нибудь лохматой древности, о которой все равно никто ничего не помнит. Этот шаг позволит провести реформы, в том числе по глубокой, коренной модернизации страны. Главное при этом не дистанцироваться от людей. Помните, как было у Киплинга в «Маугли»? Не помните? Не читали? Не беда. Ключевая идея звучала так — «Мы с тобой одной крови, ты и я». Вот и проведите обширное переименование всего и вся, включая название правящей династии. Например, переименуйте клан из Айсин Гёро в Цзинь [84] Маньчжурское словосочетание «айсин гёро» и китайского слово «цзинь» обозначают одно и то же — «золото». , провозгласив его истинно ханьскую природу, а не маньчжурскую. А потом постулируйте возрождение традиций империи Хань, что славилась расцветом культуры и хозяйства. И уже под этим соусом стройте железные дороги там, больницы, школы или еще чего. Главное — умиротворить бурлящую мочу в умах людей и спокойно, методично взяться за работу. А для этого вам нужно выиграть время. И чем больше, тем лучше.