Михаил Ланцов - Фельдмаршал. Отстоять Маньчжурию!

Алексей Николаевич только третий день как пришел в ясный рассудок и хмуро взирал на тошнотворно чистую и ухоженную комнату. Двигаться выходило плохо. Каждый день приходил врач. Меняли повязки. Генерал потребовал лично осмотреть раны, и его просьбу удовлетворили. Зеркала — удобная штука. Как ни странно — все оказалось чистенько и без нагноений. Хотя воспаление, как ему сказали, было, и сильное. Лежал в горячечном бреду, говорил какие-то странные вещи. Все уже думали, что не выживет, но отпустило, организм справился. Сам же генерал практически ничего не помнил за минувший месяц. Так, различные всплески миражей, когда перед глазами мелькали лица, вливающие в него какие-то отвары…

Важной особенностью комнаты оказалась фальш-стенка, неприметная с первого взгляда. Ее назначение было совершенно не ясно генералу. Обычно, как он заметил, за ней возились дежурная сиделка и несколько служанок. Но отчего сделали так — не ясно. Неужели второй комнаты под них не нашлось? Тем более что, судя по всему, он был в каком-то дворце.

К обеду третьего дня в помещение заглянул лечащий врач. Его приход, правда, сопровождался много большим шумом и шарканьем, чем обычно. Словно туда табун лошадей загнали на цыпочках. Но Куропаткин этому внимания не придал. Мало ли? Кроме того, он был слишком погружен в свои мысли.

— Здравствуйте, Алексей Николаевич, — слегка нервически поздоровался лейб-медик. — Как вы себя чувствуете?

— Кто-то хочет со мной поговорить? — хмуро осведомился Куропаткин, с ходу сделав определенные выводы. Обычно его врач так себя не вел.

— Да, — кивнул он, скривившись так, что Куропаткин понял — предстоит ОЧЕНЬ серьезный разговор. — Если вы испытываете слабость, головокружение или какие-то иные недомогания, то я рекомендую отложить беседу.

— Вы знаете, что сказал Макиавелли по поводу откладывания? — горько усмехнулся генерал.

— И не хочу знать, — развел руками лейб-медик, давая понять, что нужно очень тщательно выбирать слова.

После чего откланялся и вышел, сначала за фальшь-стену, а потом и дальше. Очевидно, его присутствие было нежелательно. Минуту спустя к генералу вошла вдовствующая императрица.

— Добрый день, Алексей Николаевич. Что вы такой хмурый? — с самым благожелательным видом поинтересовалась Мария Федоровна. — Такой солнечный день, а вы словно туча.

— У меня по плану были мои похороны. Плач. Патетические речи, полные восторженного бреда. И что вижу я? Прикован к постели, отгороженный от всего мира. Словно в тюрьме. Зачем меня откачали? Чтобы торжественно расстрелять? Или мое прошение о принятии Маньчжурского княжества в вассалы где-то затерялось и требуется написать новое?

— Что вы такое говорите?! — весьма натурально возмутилась вдовствующая императрица. — Вздор! Глупости! И с прошением вашим ничего не случилось. Его императорское величество благосклонно принял княжество в вассалы.

— Так что вам еще нужно? Я умираю. Княжество переходит сюзерену по праву пресечения вассального рода. Все чисто и аккуратно. Или вам этого мало? Вы хотите получить долю от завещанного мною Юми имущества? Так она не дура. Намекните — поделится. Я-то вам зачем?

— Почему вы так говорите?

— А что я говорю не так? Популярность вашего сына очень скромная, что и неудивительно. Ведь он живет в каком-то своем сказочном, выдуманном мире, полностью оторванном от реальности. Он застрял в иллюзиях, постоянно подвергаясь критике в широких массах. Вся Россия, весь ее народ все громче и громче кричит о необходимости серьезных перемен. Мы крепко застряли в прошлом и никак не справимся с этой невнятной рефлексией. А я — генерал с чрезмерной славой, который завоевал России обширные земли. Ничего не напоминает? Вы серьезно считаете, что России нужен зародыш Наполеона или там Цезаря? Что дальше? Волей-неволей вокруг меня очень скоро станут собираться силы, жаждущие изменений. И я окажусь в оппозиции императору. А дальше как кривая выведет. Одна неудачная провокация, и я уже буду вынужден возглавить восстание или государственный переворот. А оно до добра не доведет. Но выбора у меня не будет, ибо я окажусь заложником ситуации. Почему? Потому что если откажусь, то буду замещен на позиции лидера оппозиции, и мой сменщик не факт, что окажется лоялен дому Романовых. Вот и скажите, зачем так рисковать? Мне было нужно вовремя умереть. Разве это не ясно? Где ваши благоразумие и здравый смысл? Мария Федоровна, вы меня удивляете.

— Боже… — тихо ахнула Мария Федоровна. — Так вы специально подставились под удар бомбистов?

— Разумеется, — пожал плечами Куропаткин. — Мне кажется, это очевидно. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить. И Мавр очень недоволен, что вместо торжественных похорон и спокойного гниения в гробу он вынужден справлять нужду как какой-то калека. Живой я больше не нужен. Живой — я слишком большая проблема.

Мария Федоровна подошла ближе, села на стул и задумчиво посмотрела в глаза генералу.

— Алексей Николаевич, что же с вами произошло?

— Как что? Меня пытались убить.

— Я не об этом.

— А о чем? Я не понимаю вас.

— Все вы понимаете, — фыркнула она. — Тот Куропаткин, которого я знала, куда-то бесследно исчез. Вы изменились до неузнаваемости. Все в вас. Вообще все. Даже взгляд. Что с вами случилось? Злые языки болтают даже о том, что в вас вселился демон.

— Белиал или Азмондан? Нет? Что, нежели они думают, что в меня вселилась эта лукавая чертовка Цидея? Снова нет? Странно-странно. Может, Малтаэль? Тоже нет?

— Алексей Николаевич, не юродствуйте, пожалуйста.

— Почему нет? — удивленно поднял брови генерал. — По-моему — очень милая легенда. Ее нужно всецело поддерживать для устрашения врагов. У кого еще из монархов на службе состоит демон? Что? Совсем не смешно? Неужели вы и сами думаете, что в меня вселился демон?

— Я не знаю, что и думать, — развела руками Мария Федоровна. — Мы консультировались с разными знающими людьми, но они ничего конкретного не говорят. Впрочем, вы назвали несколько новых имен в этом страшном калейдоскопе демонических созданий. Это неожиданно. Вы увлекались магией?

— Мне очень приятно, что я смог вас просветить в этом эзотерическом бреду. Меня, я полагаю, уже и святой водой омывали и… Что? Серьезно?! Нет, ну вы меня удивляете. Вы хотя бы воду кипятили перед этим? Или вам не хватило нательного креста?

— Понимаю, выглядит все это довольно странно, но ваши изменения нуждаются в объяснениях.

— И что вы хотели бы услышать?

— Правду.

— Ха! Допустим, я сказал вам о том, что в это бренное тело вселился демон. И что дальше? Как вы станете проверять правдивость моих слов? Как вы заметили, у меня нейтральная реакция на все святое. Согласитесь — неловкая ситуация. Если же я стану все отрицать, то к чему мы придем? Ни к чему. Ни один из вариантов не конструктивен и не несет вам никакой пользы. Поэтому я еще раз спрашиваю, что конкретно вы хотите услышать?