Вадим Мельнюшкин - Затерянный в сорок первом [сборник litres с оптимизированной обложкой]

– Не надорвутся?

– Не должны, там немного. Они и больше утащат, если дать.

– Трофеи подсчитали?

– Да. Консервов почти двадцать семь тысяч банок, по двести граммов каждая. Без малого пять с половиной тонн. Кое-какой инструмент – ножи, топоры, котлы варочные. Пулемет, три автомата, три десятка винтовок, это с учетом полицейских. Патронов под две тысячи.

– Вот насчет автомата я и хотел поговорить. Патронов у меня осталось на два магазина всего, а это, как понимаешь, не дело. Надо либо патронов еще достать, либо ствол сменить.

– А может, и то, и другое?

– Это как?

– Ну, ты сам говорил, что твой не сильно удобный, тридцать восьмые или сороковые «немцы» лягаются здорово, калибр великоват. Могу свой ППД отдать, чай, машинка получше немецких железок будет.

– А сам?

– Да возьму какой под парабеллумовский патрон, вон хотя бы из последних трофеев.

Этот автомат Кошка мне сразу предлагал, как только его захватили у охранников колонны с пленными. Один капитан забрал, а второй Кошка взял для меня, да так себе и оставил, когда я отказался.

Неприятно то, что надо бы его пристрелять, а это опять трата дефицитных боеприпасов.

– Патронов там сколько осталось?

– Да, как и было, – два магазина. Считай, сто сорок.

Вот чего у «дегтяря» не отнять, так это диск на семьдесят с лишним патронов. При этом даже в снаряженном состоянии весит он не намного больше моего шмайсера. Короче, надо брать, пока дают.

Вместе с автоматом достался и хитрый жилет с карманом посреди груди, в котором лежал запасной диск.

– Это на всякий случай, – сказал Кошка, протягивая своеобразную разгрузку. – Если что, может, и пулю задержать.

– А чего сам не носил? – не помнил я такой штуки на старшине.

– Так Михаэль его передал только вчера, когда мы уже уехали. Для меня и для Нефедова сделал.

– Ползать не слишком удобно будет.

– Здесь еще два таких же отделения по бокам сделаны, можно переложить. Ну, и еще всяких кармашков уйма. Разберешься.

– Хорошо, спасибо. Шмайсер сдавать не буду, все одно припаса под него нет. Пусть у меня в землянке полежит.

На какое-то время вопрос решен, но с патронами под наше оружие надо что-то думать. Вот!

– Ночью костры жгли?

– Да. Пусто.

– А летал кто? Может, слышали?

– Говорят, тихо было. Да и мы ничего не слыхали. Ничего, будут каждую ночь жечь. Да, кстати, сегодня твоя очередь в бане париться, не забудь.

– Блин, опять посреди ночи вставать.

– Чистота требует жертв. Парни тебе очередь сразу после побудки выделили. Цени отношение.

– Ага, боитесь просто. Подлизываетесь.

– Парням только не говори, а то будешь мыться перед зорькой, когда другие самый сладкий сон видят.

Помывка перед рассветом та еще беда, и не только потому, что самый сон тогда. Баню топили за ночь два раза – сразу после заката и перед рассветом. Попасть в это время в очередь – значит получить тот еще ворох впечатлений. Это и вода, как следует не успевшая нагреться, а значит, ни попариться, ни помыться, ни белье простирнуть, и дым, попадающий в землянку от непрогоревших дров. Короче, то еще удовольствие. Те, кто попадали по очереди в эти периоды, на следующий раз жребий не тянули, а получали лучшее время – сразу после протопки. Как я ни старался не пользоваться своим положением – ничего не получалось, и ведь главное, ругаться не пойдешь, остается только смириться.

Землянка, оборудованная под баню, площадь имела небольшую, да большую нормально и не прогреешь, а еще и воду надо хоть какую, но не холодную, потому мылись по четверо. И на все про все давалось сорок пять минут. За меньшее время уложиться было сложно, тем более со стиркой и прокаливанием белья.

Выйдя, чистый и благоухающий березовым веником, наткнулся на Потапова.

– Был! Летал самолет!

– Парашютист?

– Не видели. Самолет на запад севернее прошел, а затем назад, но уже южнее.

– Когда?

– Да часа полтора, как улетел.

– Ищи радиста. Где у него сейчас точка выхода на связь? Дуйте туда, пусть запросит – наш ли был самолет.

– Есть!

– Людей с собой возьми. Не меньше отделения.

Так, наш или не наш? Если наш, то почему так странно прошел? Хотя ночь. Полоцк-то он не пропустит, а вот наши костры просто так не разглядишь. Но если город он нашел, то оттуда ему надо просто по азимуту пройти, а он южнее проскочил. А на сколько? Если гул слышали, наверное, недалеко. Но тогда он вполне мог на обратном пути пройти над Юровичами, а там немцы. Блин! Все, не психовать – и кроме Юровичей масса опасностей. Ночной прыжок над лесом сам по себе не сахар. Нервные клетки, по утверждениям профессора Павлова, не восстанавливаются. Или это не по его утверждениям. Да и хрен с ними со всеми.

Целый день провел как на иголках. Кроме дежурных разъездов, если так можно назвать лыжников, отправили по соседним деревням всех, кому хватило лыж и кто умел на них стоять. К вечеру Кондратьев доложил, что принял радиограмму – люди отправлены, совершили прыжок в районе сигнальных огней.

Ну и где они? К этому времени почти все разведчики вернулись. Доклады неутешительны – никто ничего не видел, незнакомцев не заметил. В деревнях местные тоже ни сном ни духом. Хуже было другое – на дорогах появились немцы. И не просто немцы, а немцы на танках и бронеавтомобилях. Как же не вовремя! Хотя когда немцы бывают вовремя? Нет, бывают, конечно, но не на танках. На хрен эти танки.

– Калиничев, – дослушал доклад нашего начальника разведки. – С завтрашнего дня еще усилить бдительность. Близко к дорогам не соваться. Уходы из лагерей и возвращение в них только по утвержденным маршрутам. И пусть следы побольше путают.

– Уже дал команду.

Ну да, конечно. Это его прямая обязанность, а я так – психую.

– Есть мысли, что противопоставить новой тактике фрицев?

– Леший, успокойся, – ну раз перешел на «ты», сейчас лечить будет. А мне надо? – По-моему, ты сильно перенервничал последнее время. Тебе надо отдохнуть. Может, водки выпить. Бабу бы тебе еще, но тут все на голодном пайке.

Хорошо, что хоть не намекнул, что есть одна готовая утешить и успокоить, а то сразу бы в глаз получил.

– Читал я как-то, что есть такая штука – стресс. Вот у тебя сейчас стресс. И голова у тебя отключается, ты сейчас на инстинктах. Ну, подумай, какая такая новая тактика у немцев? То, что они танки на дорогу выгнали с броневиками? Так это не новая тактика – это реакция на нас. Новая тактика у них только появится, а мы уже не раз обговаривали возможности их реакции. И наши реакции на их реакции обговаривали. Но вариантов огромное количество – посмотрим, что они предпримут, и уже будем конкретно додумывать. Давай я Байстрюка позову, вы с ним хряпнете хорошенько, ну не пить же одному, и ляжешь спать. А вот утром, со свежей головой и будешь соображать.