Вадим Мельнюшкин - Затерянный в сорок первом [сборник litres с оптимизированной обложкой]

Да, пока здоровье Георгий не поправит, будет смотреть на мир букой.

– Как здоровье, командир? – встретил меня дежурной фразой Кошка. Ох, чувствую, услышу я ее сегодня несчетное количество раз.

– Нормально, а вот этого болезного надо подлечить.

– Да, стоит, – старшина смерил болезного взглядом и тут же прервал его движение в сторону двери землянки. – Здесь постой, тут и воздух посвежей, да и ценного ничего не заблюешь.

Услышав последнюю фразу, Байстрюк икнул и зажал рот рукой.

– Во-во, и я об этом.

Вышел он, буквально, через десяток секунд, протягивая Жорке граненый стакан, наполненный чуть более чем на треть мутноватой жидкостью. Болезный схватил сию чашу благодати и опрокинул в себя ее содержимое, так и застыв на несколько секунд.

– Верни тару. Это тебе не кружка, разобьешь еще.

Как можно разбить такой крепкий стакан, когда кругом снег, я не понял, но Жорка быстро выполнил команду. Знал, что с хозяйственным старшиной шутки плохи.

– Может, тебе тоже?

– Нет, я в порядке. Лучше скажи, что я проспал.

– Все ревизора ищут. Ну, кто не в карауле и не на учебе. Клещев вернулся, сейчас спит, но просил разбудить сразу, как у тебя время появится свободное.

– Он в третьей?

– Да.

– Сам разбужу. А ты, – это уже Байстрюку, – иди еще полежи минуток тридцать, как раз лекарство подействует, затем меня найдешь.

Георгий благодарно взглянул на меня и потрусил в сторону штаба, а я пошел к третьей землянке, благо недалеко.

– Клещев, просыпайся.

– А? Ой… Товарищ командир… Разрешите доложить?

– Давай сразу к делу. Что с танком? И вообще что за танк?

– Двадцать шестой, такой же, как у меня был, почти один в один – выпуска сорокового года с девяностопятисильным движком. Карбюратор и правда снят, но у нас есть такой, с подбитого еще в начале осени взяли. И прицел. Не зря я тогда прицел снимал, думал, к обычной сорокапятке пехотной подойдет, ан вон к чему оказался.

– То есть работать будет?

– Будет, куда он денется, да и я тоже. Хорошо, что авиационного бензина у немцев взяли. Здесь движок такой, что ему только первый сорт подавай. Нет, он может и на обычном, но мощность здорово падает, а эта модификация последняя, считай, десять с половиной тонн. Куда ему с двигателем, что для шеститонного танка делался. Эх, был бы движок хотя бы сил на сто двадцать, можно было бы его еще добронировать. Да, как мои парни на них горели. Ну что такое полтора сантиметра брони?

Так, танкист сел на своего любимого конька.

– Понятно. Значит, у тебя все есть, что надо?

– Есть. Но вот как его вытащить? Нужно специальные лыжи ему делать и лошадей с десяток.

– А что, сам разве не пойдет?

– По дороге запросто, да даже и по полю на первой передаче. А по лесу никак. Если бы раньше на недельку, вытянули бы на дорогу и притопили. А сейчас это смерти подобно, мы пока шли, я аж три танка немецких видел, причем один – «тройка». Да нас и «двойки» запросто жгли своими двадцатимиллиметровками, а тридцать семь вообще дырявит, откуда видит.

– Так чего, толку от него немного?

– Как это немного? Это же танк. Да ту колонну, которую мы недавно накрыли, я бы один, то есть с экипажем, конечно… Мы бы ее раскатали в пух и прах. Без противотанковых средств меня хрен возьмешь. Это на фронте у немца всего полно, чем меня бить, а тут…

– Ты же сам говоришь, танки по дорогам ездят.

– И долго они ездить будут? Ну, поездят недельку да опять на фронт отправятся. А мы здесь им как вдарим.

– Где-то и противотанковый дивизион здесь должен быть, он двести первой по штату положен.

– Все одно мало это. В Витебске, небось, будет стоять. Даже если и раскидают его, то все одно на каждую деревню не хватит.

– А чем еще тебя могут достать? В танке, естественно.

– Да вообще-то много чем. Фугасом, например, гранатной связкой, если очень не повезет, то и одиночной гранатой могут гусеницу сорвать. Противотанковых у фашистов вроде нет. Специальные гранаты для винтовочного гранатомета есть, но я у старшины специально спрашивал – нам такие не попадались, а значит, тыловикам их не дают, все на фронт отправляют. И связок готовых у немцев не было. Конечно, связку недолго сделать, но раз нет готовых, то и не ждут они танка.

– Теперь они знают, что у нас бронеавтомобиль есть, могут и подготовиться.

– Это да, но танк все одно сила.

– Кто же спорит. Хорошо, занимайся дальше. А по поводу использования нашей силы нужно подумать.

Силы-то у нас, что ни говори, немаленькие. Почти четыреста пятьдесят бойцов, четыре пушки, пусть две и без прицелов, две зенитки, бронеавтомобиль, скоро, можно надеяться, танк будет. Минометов столько, что аж минометчиков не хватает. С пулеметами та же история – половина в резерве. Нельзя сказать, что люди подготовлены слабо, но доучивать приходится. Но ведь учим! Разведка у нас людей жрет – что ни день, четвертая часть где-то ходит, что-то разнюхивает, но все одно кругом туман войны. Скорее бы Кондратьев радистов натаскал – у нас же пока чего узнаешь да добежишь, глядь, а сведения устарели.

Пока мы с Клещевым лясы точили, ординарец мой успел оклематься – на розового пупса еще не похож, но уже не зеленый лягух.

– Сержант, найдите расписание занятий, – попытался официальным тоном настроить Байстрюка на рабочий лад.

Пока он в землянке шарит, посижу под навесом. Быстро обернулся. Так, первый лагерь – тактика лесного боя, там Потапов сам разберется. Второй – тактика лесного боя, Тихвинский. Странно, я думал, его в разведку отправят. Хотя с немцами ему не разговаривать, пусть учит. Третий… Они чего издеваются? Везде тактика и именно в лесу. Нет, понятно, что воевать нам именно в лесу, а полигона для городского боя у нас нет, зато лесного – завались. О, штурмовики – штурм здания. Лесопилка. Как я и думал.

– Сержант, идем к лесопилке.

Хорошо, что люди у нас кругом военные – всего раз десять пришлось повторить, что все планы занятий и прочее надо составлять на бумаге. Раньше они их тоже составляли, но почему-то решили, что в партизанском отряде это уже не обязательно. Да, может, и не обязательно, но каждый такой отказ от обязательств потихоньку подтачивает дисциплину. Так что хрен вам – будем максимально придерживаться правил. Говорят, что уставы написаны кровью, не стоит в миллионный раз, своей кровью, пытаться опровергнуть это утверждение.

– Может, перекусим, а? Завтрак пропустили, к обеду опять не попадем, – похоже, Жорка совсем оклемался, раз о еде думать может.

– На лесопилке что-нибудь перехватим, чай не оставят парни голодными.

Но, как говорится, хочешь рассмешить бога – расскажи ему о своих планах. Когда подходили к посту, что ранее стерег нашу переправу, теперь подмерзшую и занесенную снегом, на накатанной уже по просеке колее показался спешащий лыжник.