Ксения Верник - За гранью разума. Мой ангел танцует джайв

— Нет, — Джессика почувствовала это. — Джеймс, нет! Я прошу тебя, не покидай меня.

Маккартни обняла тело неизвестного человека, но так, что казалось, она прижала к своему сердцу саму душу великого музыканта и человека — Джеймса Фокса.

Через несколько минут к Джессике, рыдающей над телом неизвестного, подоспели Джим и его ребята. Ещё через несколько минут появилась скорая помощь. Джессику с трудом оттащили от тела молодого человека, очень похожего на Диего.

Прошёл месяц. Джессика сидела в коридоре клиники Парижа.

— Мисс Маккартни, — из палаты вышла медсестра.

— Да, — отозвалась Джессика.

— Он очнулся, — осведомила медсестра. — Вы можете войти.

— Спасибо, — Джессика обрадовалась и вошла в палату.

Там на кровати лежал молодой Джеймс Фокс.

— Привет, — он улыбнулся Джессике. — Спасибо, что спасла меня.

— Джеймс, — Джессика подошла к кровати. — Я так рада, что ты жив.

— Джеймс? — удивился парень. — Меня зовут Дэниэль.

Сквозь лабиринт безумных идей.

В надежде Истину познать

Мы не пытаемся свернуть,

Проходим свой счастливый путь

Сквозь лабиринт идей безумных .

— Два года назад я умерла. Признаюсь, смерть всегда пугала меня. Но она пришла внезапно, в один миг унесла меня с собой. Всё произошло словно в тумане. Мне не было больно или страшно. Я не видела свет в конце тоннеля. Просто моя душа улетела вместе с ним. Куда? Туда, где мы были счастливы вместе. Туда, где я по-прежнему могу видеть его тёплые глаза цвета виски, проводить своей рукой по его густым чёрным волосам, ощущать на своём лице нежность его губ. Моя душа улетела в тот мир, где он был для меня долькой солнца, глотком свежего морского воздуха, частью огромной Вселенной. После его ухода я перестала видеть цветные сны, красоту восхода нового дня и заката того дня, что на исходе, и который уже не вернуть. Все это не вернуть так же, как его. Если алфавит потеряет одну из своих букв, то не получится слова, предложения, фразы. Кто — то не сможет улететь в другую часть мира, а кто — то никогда не признается самому дорогому человеку в любви, у них не родятся дети и не получится целой истории. Вот так и моя душа. Она потеряла ту часть, без которой единственное, что ей осталось — это смерть.

Вот уже два года босыми ногами я бегу по раскалённым углям во мгле и ледяными пальцами пытаюсь нащупать выход в этом лабиринте, стены которого усыпаны шипами. Дверь, которая приведёт меня к нему. А он будет сидеть на горячем песке около ласкового моря, и тёплый ветер будет лохматить его чёрные волосы. Он увидит меня, улыбнётся своей бесподобной улыбкой и, конечно, пойдёт ко мне навстречу своей лёгкой походкой. Я улыбнусь ему в ответ и побегу, что есть силы, чтобы поскорее оказаться в его объятиях. Он поднимет меня на руки и станет кружить. Я посмотрю в безоблачное небо, и мне вновь покажется, что Вселенная существует только для нас двоих. И я скажу ему то, что не говорила никогда. Вот там и живёт моя душа. Люди — глупцы. Они расстаются по разным, столь же глупым, причинам, как и они сами. Быть вместе нужно до конца. Никогда не молчать о своих чувствах, иначе придёт момент, когда рассказать о них будет некому. О своей любви надо кричать. И кричать как можно громче, чтобы все слышали, насколько вы счастливы, — Джессика Маккартни сидела на безлюдном берегу океана Лос—Анджелеса и смотрела в небо на самую яркую звезду. Мысли в её голове с бешеной скоростью сменяли друг друга, а на глазах блестели слёзы. — Я хочу, чтобы ты услышал меня, — произнесла Джессика, не отрываясь от небосклона. — Джеймс. Я люблю тебя, Джеймс.

Джессика просидела на берегу до первых лучей солнца. Вдалеке показался мужской силуэт. Это был мужчина среднего возраста, спортивного телосложения. На незнакомце, который трусцой бежал вдоль берега океана, была надета спортивная одежда. Через несколько минут он приблизился к Джессике. Маккартни продолжала смотреть вдаль, совершенно не замечая мужчину.

— Мисс, — незнакомец обратился к Джессике.

— Да, — она вздрогнула от неожиданности и посмотрела на спортсмена.

— У вас всё в порядке? — поинтересовался мужчина, заметив усталый вид девушки и её заплаканные опухшие глаза.

— Да, — попыталась улыбнуться Маккартни и поднялась с песка.

— Уверены? — подстраховался незнакомец.

— Да, — вновь произнесла девушка и отвела в сторону уставшие глаза.

— Хорошо, — улыбнулся он и побежал дальше.

Джессика посмотрела на восходящее солнце, затем перевела взгляд на удаляющегося незнакомца. Маккартни села в свою тёмно — красную машину и отправилась домой.

Джессика вошла в свою комнату. Она хотела пойти в ванную и принять душ, но в дверь её комнаты постучали.

— Войдите, — отозвалась девушка.

— Доброе утро, дорогая, — в комнату вошла Джулия Маккартни.

— Привет, мама, — с трудом улыбнулась Джессика.

— Ты вновь не ночевала дома? — Джулия опустилась в мягкое кресло и внимательно посмотрела на дочь. — Тебе вновь нездоровится?

— Нет, — стала отрицать Джессика, стараясь спрятать опухшие глаза.

— Ты очень похудела, Джессика, — обеспокоенно заметила Джулия. — Ты просто изнуряешь себя тренировками.

— Мама, — недовольно произнесла Джессика. — Сначала вам всем не нравилось, что я забросила танцы, теперь вы недовольны, что я часто тренируюсь. Выберете что — нибудь одно!

— Во всём должна быть мера, — резко возразила женщина. — За два года у тебя не было ни одного выходного дня. Ты буквально не выходишь из студии. Ты ведёшь не только свои тренировки, но и занятия Патриции.

Джулия ждала от дочери ответа или возражений, хотя бы какой — нибудь реакции, но Джессика, молча и безразлично, смотрела в окно и всё больше уходила в свои мысли.

— Я пришла сказать, что Саймон ждёт тебя в кабинете Роберта, — Джулия со вздохом поднялась с кресла.

— Мама, — Джессика посмотрела на нее проницательным взглядом. — Это обязательно?

— Да, — однозначно ответила Джулия и вышла из комнаты.

Джессика долго смотрела на закрывшуюся за матерью дверь, затем тяжело вздохнула. Вот уже пять лет Джулия и Роберт Маккартни не могут понять, что происходит с их дочерью. Они требуют объяснений, но при всём своём желании она не может их дать.

Джессика приняла душ, привела себя в порядок и, спустившись вниз, вошла в кабинет своего отца. В кресле Роберта сидел Саймон Джейн — семейный доктор и просто хороший друг семьи Маккартни.

— Привет, красавица, — беззаботно улыбнулся мужчина.

— Привет, Саймон, — Джессика постаралась приветливо улыбнуться в ответ. — Со мной всё в порядке.

Саймон улыбнулся ещё шире и демонстративно указал Джессике на стул напротив стола, за которым он сидел.