Юрий Семецкий - Poor men's judge [СИ]

— Есть неприятности и попроще, — спокойно заявил Рохин. — Общество наше фактически расколото по социально-экономическим показателям. Каждый восьмой — в крайней нищете. Каждый третий — просто нищий. К среднему классу себя может с натяжкой отнести каждый пятнадцатый. К богатым — каждый сотый. И никто не доверяет власти.

— Я могу поинтересоваться? — спросил Стивен.

— Безусловно.

— В таком случае, скажите, что думают те, на чьих штыках вы сидите?

— У них сложные чувства, вступил в разговор Вояр. — Включите трансляцию.

— Делаем, — ответил техник.

— Товарищи, — обратился к присутствующим генерал, — это не игровой ролик. Сейчас вы услышите ответы случайно отобранных воинов ополчения. Специально их никто к опросу не готовил. На площади Ленина — более 10 тысяч человек.

В гостиную ворвались сильные голоса уверенных в себе людей. У них спрашивали, они отвечали.

— За что мы воюем?

— За Союз. Это же ясно!

— А кто во главе союза?

— Вояр, конечно. Главы территорий соберутся, и выберут. Открыто выберут, в прямом эфире по TV, чтоб все видели и слышали, кто за кого голосовал, и почему. И пусть только, суки, попробуют не так выбрать!

— Ладно, а их откуда возьмете?

— Так мы выберем. Мы — военные. Гражданским нельзя доверять выборы власти. Им вообще нельзя доверять. Они продадут свои голоса за кулек гречки, бутылку пива, гамбургер, мелкую денежку — за все, что ни предложат, хоть за пачку сигарет, лишь бы это что-то имело цену. Нет… Тем, кто за страну и людство смерти в глаза не смотрел, доверять нельзя. Ну, может некоторым, кто еше раньше…

— А военные не продадут?

— Нет, мы не продадим. Нас жизнь научила, что и как устроено в политике. Наших товарищей, поверивших в честное слово политиков, абреки просто растерзали и замучили. Мы не политики, и слово это — ругательное. Мы все сделаем, чтобы ни один из нынешних политиков не выжил, какой бы партии он ни был!

— Ладно, вы выбрали мэра, а кто его контролирует? Парламент?

— Нет! К черту парламент! Нам не нужна банда продажных дармоедов. Мы лучше сами проконтролируем. Оружие есть, воевать умеем, так что удержим в рамках и мэра, и чиновную сволоту и иных-прочих.

— Значит, у вас получится военная хунта. Так?

— Да. И это уж точно лучше, чем продажная демократия.

— Ладно. А кто будет принимать законы, если нет парламента?

— А на хрен эти законы нужны? Только чтоб адвокаты и банкиры наживались. Так их тоже не будет!

— Что, вообще не нужны законы? — Ну… Какие-то нужны, но только небольшие. Можно взять что-нибудь древнеримское. Древние римляне сочиняли коротко и ясно. Про это даже в энциклопедии сказано.

— Ладно. А строй какой? Капитализм или социализм?

— Ни то, ни другое. Хватит с нас этих «измов». У нас свое будет.

— Тогда прямой вопрос: что с правом собственности на землю, и на предприятия?

— Ну, это просто: земля должна быть у фермеров и у солдатских семей. И никакой там скупки земель крупными корпорациями и банками. За это сразу к стенке. Банк вообще должен быть один у каждой автономии. И чтоб мэр решал как обращаться с деньгами.

— Ладно, а предприятия какие должны быть? Частные, или государственные?

На этом этапе респонденты начали путаться. С одной стороны, они соглашались, что в современном мире нельзя прожить только на маленьких семейных предприятиях. Но, с другой стороны, они очень негативно относились к крупным коммерческим компаниям (называя эти компании «жуликами, ворами, и врагами народа»). Не лучше было у них отношение к государственным компаниям. Кто-то из офицеров заговорил о «шведском социализме» и «участии профсоюзов в управлении предприятием», но тоже запутался. Короче: в вопросе свободы бизнеса и дележа прибавочной стоимости служивые барахтались, как в виртуальной трясине, и пускали идеалистические пузыри.

— Обратили внимание, Алекс? — спросил Команданте.

Рогов обескуражено всплеснул руками, покачал головой, и всем вдруг стало ясно, что этот похожий на вдруг вставшего мишку здоровяк искренне обескуражен. Только что, на его глазах, когда-то написанное обрело плоть и кровь, прозвучало из уст молодых ребят, явно не читавших утопий о прекрасной стране, собранной из морского жемчуга островов и архипелагов. И еще Алекс видел, что видео никак не могло быть инсценировкой. Даже не потому, что такое было невозможно — в любой стране актеров в избытке. Дело было в другом: парню в джинсах и растянутом свитере грубой вязки, перед которым инстинктивно становишься навытяжку, это было просто не надо. Потому Рогов всего лишь изумленно выдохнул:

— Это же, фактически, мой текст, почти что слово в слово! Только вот услышать его в исполнении соотечественников… Никак не мог ожидать!

Осознать значение происшедшего ему удастся далеко не сразу…

— «О, как я угадал!» — с завистливой иронией процитировал Гера.

Но с экрана уже звучали голоса, рублеными фразами говорящие о необходимости введения такой штуки как социальный индекс, который некоторые собеседники называли показателем общественного статуса или степенью доверия или — общественным кредитом. Послушав их, старый, желчный мечтатель о прогулках в иные миры, лежащие словно страницы в переплете, удержал рвущиеся с губ саркастические замечания и глубоко задумался…

— Кстати, меня всегда привлекала идея о некотором метапространстве, в котором мирно уживаются человеческие и нечеловеческие сущности, боги, герои и мы, грешные, — неожиданно заметил Стивен, также медленно отходящий от шока узнавания.

Узнавания своих идей, причудливо преломившихся в десятках умов этих странных русских, но сохранивших главное: «Мы, человечество, растем и существуем, чтобы принять на свои плечи тяжелую ношу — стать Богами, творить Миры и Вселенные. А Земля — всего лишь колыбель, в которой после достижения определенного возраста оставаться просто неприлично.

Для этого мы должны сначала разобраться со своими мелкими проблемами здесь, чтобы они не висели более гирями на ногах. И нечего ждать! В самом деле, нельзя же брать пример с такого урода как Илюша Муромец, который до 33 лет только на печи ссался!»

— Известное дело, — задумчиво обронил Юрий Алексеевич, — философская школа турбореализма как раз так и считает, помещая наш материальный мир в один из пыльных углов метавселенной.

Многое из слышанного им сегодня до боли походило на то, что он писал в откровенно хулиганской серии «Русские идут». Лубок, конечно, но, как оказалось, людям близко и понятно.

— Бред, — лаконично прокомментировал Тимоти.

Ему тоже было не по себе. Видеть, как его же собственные идеи используются в психокондиционировании, со знанием результата, добровольно, на себе — это производило впечатление…