Юрий Семецкий - Poor men's judge [СИ]

— Да не скажите, Тимоти! — вступил в разговор Олег Владимирович. — Давайте я покажу вам людей, биография которых до боли похожа на придуманные Алексом судьбы литературных персонажей? Или, предпочитаете увидеть героев Юрия Алексеевича? Может, на своих персонажей желаете посмотреть?

— Пусть это будут люди, описанные Алексом!

— Ладненько!

На экране появилось изображение молодого человека в потертой летной куртке.

— Совпадения имен нет, — продолжил Олег Владимирович. — Этого парня зовут Вадик Шашлов. Звездой Африки его никто и никогда не называл. Зато как совпадает все остальное! Вплоть до сожжения криминальных авторитетов в ресторане при помощи самодельного огнемета. В Мытищах тогда не только ресторан — стоянка дотла выгорела! И да, в дальнейшем наш герой отличился в небе Колумбии и Африканского Рога. Вот, кстати, и его шеф — на экране появилась фото плотного негра средних лет. Уж поверьте, этого hombre можно с полным правом называть Шоколадным Зайцем Апокалипсиса, тем более, что у него пара соответствующих заводиков имеется. Чисто кондитерской направленности. Да, можете не удивляться: дочку hombre зовут Амелией…

— Похоже, у жизни и вымысла больше общих точек, чем мы можем себе представить, — задумчиво сказал Стивен. — Кстати, было приятно и интересно, но остался вопрос: зачем?

— Затем, что если суммировать требования тех, кто с оружием в руках отстоял право на жизнь, — приглушая командный голос, прогудел молчавший до того момента генерал, — то получается следующее:

Во-первых, они не желают, чтобы плодами победы воспользовались сладкоголосые мерзавцы. Промежуточный итог: парламента у нас теперь нет.

Во-вторых, никто не желает, чтобы голос дебила и алкаша был равен голосу воина и труженика. Следствие: придуманный вами, Гера, социальный индекс обретает плоть и кровь, становясь не просто благим пожеланием, а просто одним из обстоятельств жизни простого человека.

В третьих, мы приступили к реализации идеи конкурсного правительства.

В четвертых, вы здесь лишь потому, что ваши идеи воплощаются независимо от отношения к ним критиков. Они удивительно соразмерны реальности, потому как реальность буквально стремиться подстроиться под Слово. Вы маги, господа-товарищи, что бы это ни значило!

— И мне, значит, скоро придется писать адаптированный под Россию вариант Хартии? — грустно осведомился Алекс.

— А вы как думали? — ехидно прищурился Команданте. — Это только в своих произведениях вы могли на место России вставить некую Сайберию. Согласитесь, не наш вариант!

— А потом… — начал Гера, но сбился и замолчал.

Озвучивать очевидные вещи в присутствии таких собеседников смысла не имело. Все уже поняли, как и где сомкнутся вымысел и реальность. По комнате будто бы прошел морозный вихрь, хотя натоплено было изрядно.

— Don» t worry, history will be kind to us for we intend to write it! — неудачно пошутив, попытался успокоить присутствующих Стивен. И синхронист, заглянувший в распахнувшуюся перед ним Бездну, впервые запоздал с переводом.

Словно в качестве еще одного подтверждения, по огромному экрану пошли кадры расстрела бандитской верхушки. Хладнокровного, вместе с детьми, женами, челядью и адвокатами. В упор, из тяжелого оружия. Прямо на кладбище, во время похорон одного из авторитетов. Съемка была настолько хороша, что на миг показалось, что кровь и куски мяса сейчас выплеснутся в комнату, вдруг ставшую тесной. Сходство с данным в «Ярости» описанием настолько резко бросилось в глаза, что взгляды присутствующих скрестились на дедушке русской фантастики.

— А я ведь говорил, — буркнул словно бы себе под нос Юрий Алексеевич. — «Хижина дяди Тома» ускорила освобождение негров на десятки лет, если не на сотни, «Овечий источник» вызвал народное восстание и смел остатки феодальных вольностей, а такая прекрасная поэма, как «Коран», и доныне сотрясает мир!

— Помним, помним, — примирительно поднял руки Олег Владимирович. Именно вы, задолго до всяких там турбореалистов, открытым текстом заявили, что именно вы, писатели, лепите человечество не вставая из-за письменного стола или не отходя от компьютера, а короли и президенты — это всего лишь наши исполнители, что даже не подозревают о том, кто правит миром. Мы тут, которые с Председателем, усвоили и прониклись, а потому — ждем от вас, господа, конкретных предложений. Hic Rhodos, или как они там говорили…

— Hic salta [4] Здесь Родос, здесь прыгай (лат. Hic Rhodus, hic salta) — афоризм, восходящий к Эзопу. Высказывание предлагает собеседнику, хвастающемуся своими успехами, которых никто не видел, доказать свой талант тут же, на месте… — д. А ? — обескуражено повторил Стивен. Остальные просто промолчали, подумав про себя: это ж надо, такое удумать…

— А что, собственно, думать? — через пару минут провозгласил патриарх отечественной фантастики. Объединение человечества — это как раз то, о чем грезили большевики, мечтали гуманисты, писали как о свершившемся факте творцы саг о приключениях ушедших за Млечный Путь. Надеюсь, никто не будет спорить, что единственно возможный путь развития — там, за границами атмосферы земли, солнечной системы, галактики?

— Эта… Вот… Ну, если прямо сейчас, — осторожно начал подбирать слова Рогов.

— Стесняюсь сказать, но в качестве руководства к действию выходит, что наиболее разумный путь, — это объединение с заклятыми друзьями, — с прямотой пьяного легионера высказался Стивен.

Безжалостная оптика показала, что теперь мыслитель с ограниченными возможностями сидит в кресле как-то иначе. Пытается развернуть плечи, взгляд ясный, прямой. Губы твердо сжаты.

— С таким выражением лица у меня взводные в первый бой шли, — тепло подумал Рохин. — Это ведь на самом-то деле, мужество, сказать такое…

— А я никогда и не стремился занимать этих постов, — с улыбкой заявил Команданте. Вы продолжайте, продолжайте! Депутаты такого не скажут.

— Тем более нет их больше, — хмыкнул желчный, как всегда, Гера. — Но идея хороша, я бы такого предложить не решился. На такие фокусы у нас разве что полковник Факельный способен!

— А что? — Юрий Алексеевич невозмутимо звякнул льдинками, тающими в стакане с «Гвенливетом». Для меня эти детские игры — в далеком прошлом. Ведь еще когда говорил, что надо. Выходит, теперь может и пригодиться?

— Может и пригодится. Как своевременно сделанная лабораторная разработка. Как идея, симпатичная множеству людей, — подтвердил Виктор. — Нет, на людях, открыто, они никогда в таком потрясении основ никогда не признаются — стыдно. Но вот когда дело дойдет до голосования, произойдет именно то, что вы описывалив аж в двух книгах.

— А какую считать первой? — поинтересовался патриарх отечественной фантастики.