Александр Михайловский - Герой империи. Битва за время

Время ожидания вышло. Где-то высоко в небесах, под ясным звездным небом раздались раскаты грома и на землю со звенящих небес градом посыпались бомбы, много бомб. Дело в том, что артиллерия минской группы исчерпала запас снарядов, поэтому для поддержки ночной операции по прорыву блокады использовалась наша бомбардировочная эскадрилья, перед которой стояла задача начисто выбомбить полосу прорыва мелкими осколочными бомбами. Кольцо окружения дейчи замкнули совсем недавно и очень небольшими силами, отчего они не успели еще построить тут никаких укреплений, кроме двух линий не перекрытых траншей, поэтому такого удара для поддержки прорыва оказалось вполне достаточно. На случай если после обработки обнаружатся какие-то недоделки, для их исправления в ручном режиме у нас есть тяжелые лазерные ружья, а на подходе имеются космические истребители с бомбами среднего калибра. В последнее время темные эйджел, пилотирующие эти небольшие (по меркам Империи) одноместные машины, насобачились ловко кидаться такими бомбами по разного рода точечным целям, будь то мост или деревоземляная огневая точка.

Когда раскатанный с небес бомбовый ковер достиг земли, по ней побежала сплошная полоса мелких осколочных разрывов. Свист падающих бомб, частые яркие вспышки, облака дыма и пыли в неверном лунном свете, разбегающиеся во все стороны темные фигурки дейчей… Но мне некогда было любоваться на все эти красоты; включив генератор защитного поля на полную мощность и переведя подсветку забрала шлема в режим ночного зрения, я во весь рост поднялась из окопа с криком: «Во славу Империи, за Родину, за Сталина – вперед!» и вслед за мной в атаку поднялись другие бойцыцы штурмовой пехоты, мои боевые подруги, почти что сестры. А вслед за нами, уставив вперед щетину штыков, густо полезли местные солдаты, которым только дай дорваться до живого дейча, чтобы пощекотать его штыком в пузо. И я их понимаю – слишком уж они натерпелись от этих маньяков, возомнивших себя чуть ли не любимыми детьми Великого Духа Вселенной. Неправда, это мы Его любимые дети!

А навстречу атакующим, недружно и вразнобой, но почти сразу ударили винтовки и пулеметы дейчей. Вот чего у них не отнять – что солдаты они хорошие и службу знают. Те, кто остались живы в укрытиях и не попали под прямой удар, тут же принялись оказывать нам ожесточенное сопротивление. Конечно, многие погибли, а другие были ранены. Зато все те, кто сохранил боеспособность, сразу принялись стрелять в атакующих из всех видов оружия. Испуганный дейч дерется как крыса, загнанная в угол, и это мы уже знаем. Но весть этот обстрел почти не приносил вреда ни местным бойцам, ни тем более нам, бойцыцам штурмовой пехоты. Дело в том, что мы шли впереди общего строя, принимая вражеские пули на свои защитные поля, и они по большей части вязли в них как мухи в патоке. Для дейчей ситуация осложнялась тем, что пулеметы, которые они установили, чтобы вести по атакующим фланкирующий огонь – и те оказались полностью нейтрализованы [48]нашими персональными защитными полями. В то же время в лоб, где можно было нащупать прорехи в защите [49], стреляли только немногочисленные винтовки, владельцы которых, не имея приборов ночного видения, в неверном лунном свете не очень хорошо видели атакующую цепь. Винтовка – это не пулемет, заградительный огонь «примерно в направлении цели» из нее малоэффективен, и стрельбу из нее требуется вести прицельно, наблюдая на мушке того, кого хочешь убить.

Видимо, по этой причине откуда-то из глубины вражеских позиций стали взлетать осветительные ракеты; наши бойцыцы тут же влет начали сбивать их из лазерных скорострелок. Темное небо расчертили яркие зеленоватые трассы лазеров и изляпали засвечивающие все вокруг ярчайшие бело-голубые вспышки взорвавшихся в результате метких попаданий осветительных ракет. Чуть позже с рубежа второй линии траншей по нашей цепи ударили вражеские мелкокалиберные противотанковые пушки. Наверное, таким образом дейчи надеялись преодолеть нашу защиту. Но ничего у них не вышло. В лоб бойцыцу такой мелочью не взять, защитное поле способно отразить угрозу и посерьезней; да и по размерам мы далеко не танки, хотя и массивнее большинства людей. Однако гордитесь, девочки – дейчи приравняли вас к танкам! Впрочем, терпеть такой обстрел, несмотря на его безвредность, мы не собирались, поэтому проявившие себя орудия расчеты тяжелых лазерных ружей подавили несколькими точными выстрелами, после чего истребители в свою очередь зашли в атаку и сбросили бомбы куда-то за лесок – там полыхнуло несколько мощных вспышек, и следом занялся сильный пожар.

Впрочем, к тому моменту нам уже некогда было любоваться складывающейся мизансценой, потому что мы наконец добрались до линии траншей и занялись тем делом, ради которого сюда и шли – стали убивать дейчей. При этом я ни на секунду не задумывалась над тем, что убиваю соплеменников (а возможно, кровных братьев) моего личного пленника. Нет, лишая дейчей жизни, я не испытывала никакого сожаления, потому что Альфонс Кляйн, сложивший оружие и взмолившийся о пощаде, был для меня полуфабрикатом человека, находящимся на пути к спасению; а сейчас я уничтожала опасных диких животных, способных, если им позволят, сожрать весь мир целиком. Никакой жалости, никакого сожаления; десантный нож в одной руке, штурмовой пистолет – в другой, вперед и только вперед. И остальные девочки, да и местные бойцы, от меня не отставали. Вот это было настоящее веселье, по сравнению с которым драки на танцах – это дешевая преснятина.

* * *

Час спустя, почти там же, генерал-майор Константин Константинович Рокоссовский.

Прорыв кольца окружения получился у нас на пять с плюсом. Да и как же иначе, если дорогу через вражеские позиции нам прокладывали космические бомбардировщики и истребители, которые не имеют привычки разбрасывать свои бомбы по кустам, а возглавляла прорыв имперская штурмовая пехота, способная и без помощи наших бойцов намотать на кулак все, что выжило во вражеских окопах после воздушного налета. Но пробить коридор через жидкое вражеское оцепление – это еще полдела. Теперь необходимо вывести наружу через эту дыру все наши тылы, артиллерию и последних приставших к нам гражданских. И, конечно же, не дать германцам захлопнуть прорыв, который с таким трудом удалось создать – а потому на флангах у нас опять дерется имперская штурмовая пехота, которую поддерживают лучшие из лучших наших бойцов.

У штурмовой пехоты в ночных боях естественное преимущество. Со своим персональным оснащением их воительницы видят ночью как днем, а германцы при этом вынуждены полагаться на осветительные ракеты, которые наши союзницы за время городских боев насобачились сбивать влет. Сам такое видел, и не раз. И еще присутствие имперцев дает нам в руки их прекрасно отлаженные связь и разведку, а противника лишает и того, и другого. Германцы любят и умеют пользоваться радиосвязью, в чем многократно превосходят Красную Армию; но это способно сработать когда угодно, но только не тогда, когда против них выступают солдаты Империи, которые, в свою очередь, любят и умеют эту радиосвязь портить.