Александр Михайловский - Герой империи. Битва за время

Так что теперь у германцев единственный способ связи передовой и командования – нарочный, который пилит на своих двоих, крутит педали велосипеда или мчится на мотоцикле. Пока туда с донесением, пока обратно с приказом – обстановка уже и поменялась: на колу мочало, начинай сначала. Во времена быстрой маневренной войны нарочные уже не успевают за изменениями обстановки, и командовать с их помощью можно только тогда, когда вражеский командующий – ленивый дурак или глупый лентяй. Ваш покорный слуга к этим двум категориям не относится, а потому немцам еще предстоит, как говорили у нас в драгунах в прошлую войну, «ловить конский топот». То, что большая часть наших войск идет пешком, сути дела совершенно не меняет. Немцы при этом еще медленнее, и вряд ли они хоть куда-нибудь сдвинутся с места в ночное время, да еще при том, что нас сопровождает имперская штурмовая пехота. То, что сейчас творится на флангах прорыва – достаточное предупреждение всем и каждому, кто рискнет начать преследование наших колонн.

При этом мы уводим из города не только пехоту. Вот по дороге мимо меня проходят тягачи с прицепленными к ним тяжелыми гаубицами. Снарядов осталось по несколько выстрелов на орудие, но бросать пушки приказа не было. Мы отступаем по приказу и в полном порядке, а не бежим, поэтому увозим с собой все, что возможно. Вслед за гаубичным артполком следуют полуторки полевого госпиталя, потом еще машины, груженные военным имуществом, за ними артбатареи трехдюймовых пушек Ф-22 на конной тяге, за ними дивизионный медсанбат на полуторках, а следом – снова тягачи с прицепленными гаубицами. Мы вывозим за собой все, что советская страна поручила нашему вниманию, нажив это имущество непосильным трудом. И это не просто красивое преувеличение. Для того, чтобы создать все это оружие, стана надрывалась двенадцать лет, не ела и не спала при постройке индустриальных гигантов – и теперь мы должны сделать все, чтобы спасти народное достояние от гибели или захвата врагом.

На Березине нас снова ждет фронт и новых задачи, а здесь мы свое дело выполнили. Враг задержался в Минске не менее чем на две недели и, кроме того, понес тяжелые потери. Мы залили столицу советской Белоруссии вражеской кровью, и это хорошо. Никто этих немцев сюда не звал. И при этом главной потерей вермахта стала потеря темпа в наступлении на восток. Довоенные планы германцев теперь уже годятся только для сортира; прошло уже целых три недели, а они все еще топчутся под Минском, вместо того чтобы взять Смоленск и наступать на Москву. Это еще одна наша победа в битве за время, необходимое нашей стране, чтобы провести мобилизацию и встретить врага во всеоружии, с подготовленной и обученной армией. А еще сейчас, заканчивая минскую операцию как определенный этап своей жизни, я могу обернуться назад на эти две недели, вспомнить то, как все начиналось…

Товарищ Шапошников, Ватила Бе, полет в шаттле, короткий инструктаж в стиле «поди туда не знаю куда, принеси то не знаю что, но чтобы это была победа», потом – лихорадочны попытки, барахтаясь во всеобщем раздрае и дезорганизации, которые оставил после себя бежавший Павлов, создать на месте хаоса хоть какую-то систему. А когда у меня хоть что-то стало получаться, навалились немцы, с которыми, как оказалось, тоже можно бороться. Одним словом, все это время я не имел ни одной минуты свободного времени и начал очухиваться только сейчас, когда подчиненная мне армейская группа стала входит в прорыв. Кстати, еще две недели назад не было никакой армейской группы, а была аморфная масса из отдельных вооруженных людей и мелких подразделений, а сейчас это организованная вооруженная сила, которую немцы если даже и не боятся, то хотя бы уважают. И это тоже достигнуто за последние две недели.

* * *

15 июля 1941 года, полдень. Минск, штаб 2-й армии вермахта.

Командующий армией генерал-полковник Максимиллиан фон Вейхс.

Когда уходят англичане и кошки, они не прощаются. Когда уходят русские и их покровители, они непременно основательно попрощаются со всеми, до кого сумеют дотянуться. По счастью, нас это не касается: к тому моменту, когда наша армия наконец-то вышла в окрестности Минска, русские уже закончили прощаться и ушли, прикрывая свое отступление сильными заслонами. Город, после того как за него две недели шли ожесточенные бои, выглядел страшно. Заваленные трупами его руины смердят как скотобойня, и похоронные команды не успевают убирать с улиц трупы погибших немцев. Город разрушен на девяносто процентов, в нем почти не осталось местных жителей, а железнодорожный узел, без которого на этом направлении невозможны наступательные операции, надолго выведен из строя. Такое впечатление, что это варварство совершено тут нарочно, с единственной целью – замедлить наше продвижение на восток. Специалисты дойчебана (немецкие железные дороги) и русские пленные (которых срочно пришлось доставить из тех мест, где до них не дотянулась рука пришельцев) работают день и ночь, но все равно для «оживления» местного железнодорожного узла им потребуется не меньше месяца, и все это время наши войска будут сидеть на голодном пайке.

Прибыв в город, я немедленно встретился с командующим 9-й армией генерал-полковником Адольфом Штраусом. Ведь мы теперь соседи. Его армия действует севернее Минска, до стыка с 16-й армией группы армий «Север», а моя южнее, правым флангом соприкасаясь с действующей еще южнее 4-й армией. Единственная разница в нашем положении заключается в том, что 9-я и 4-я армии уже были в боях и изрядно потрепаны, зато моя – свежая, полностью экипированная по штату. К тому же надо учитывать, что вражеская группировка, так долго и упорно оборонявшая Минск, совершив прорыв, отступила в направлении Бобруйска именно в полосе ответственности моей армии.

Поэтому первым и самым главным желанием командующего 9-й армией было то, чтобы передовые части моей армии немедленно насели на отступающих русских, желательно превратив их отступление в неуправляемое бегство, как это часто бывало в первые дни войны. Интересно, генерал Штраус сам дурак или таковым считает меня? Ведь обстановка с тех времен кардинально изменилась, и я считаю настоящей глупостью без особой необходимости бросать свои свежие части против такого противника, как большевики и их таинственные покровители. В таком бою абсолютно свежая часть в течение пары часов неизбежно превратится в кровавые ошметья. Там, где в деле участвуют пришельцы с небес, лучше проявлять как можно меньше активности. Результаты их действий неизменно впечатляют, а главное – их присутствие резко увеличивает эффективность большевистских войск.

И ведь прямой военной необходимости в атаке арьергарда отступающей группировки русских действительно нет. Большевики и их покровители и без того уходят от Минска на восток, и попытка каким-либо образом им при этом досадить может закончиться тем же, чем закончились штурм Минска и побоище под Ивацевичами – то есть горой трупов немецких солдат при относительно незначительных потерях противника. Они уже доказали, что не являются мальчиками для битья, и могут еще не раз подтвердить это делом. Мне, например, уже известно, что разведывательный батальон 1-й панцердивизии, входивший в авангард 41-го мотокорпуса, несколько часов назад по привычке уже попробовал преследовать уходящую на восток большевистскую группировку, но попал в засаду и был почти полностью уничтожен. Такая же судьба, как я думаю, ждет любого, кто помешает спокойному отступлению минской группировки русских.