Борис Рогов - Времена меняются [СИ]

— Какие ужасы ты рассказываешь! — Пожилой мужчина медленно стягивает с носа тяжёлые роговые очки и платочком начинает протирать несуществующие пылинки. Минут пять он сидит в задумчивости. — С Югославами всё понятно. При таком развитии событий они быстро перекрасятся и станут обычной капстраной. А в Албании как будут идти дела?

— Не угадали, товарищ Живков, — не весело усмехаюсь я. — С Югославией всё будет хуже, чем везде. Страна распадётся на несколько частей, и несколько лет там будет идти кровопролитная гражданская война. На стороне хорватов выступит НАТО и сначала сербские анклавы отгеноцидят, а позже и по Сербии вдарят.

Про Албанию ничего не могу сказать. После смерти Мао власти этой маленькой страны перешли к политике полной самоизоляции и про них ничего мне не попадало. Если что-то будет, то я могу через Людмилу вам передавать.

— Это хорошо! Значит, она оставила вам свой телефон? Она очень умная девушка, знает, что мои номера на постоянном контроле. Кстати, какова судьба её и её детей.

— Я рассказал ей то, что видел во сне ещё дома. Только я боюсь, что Людмила может не прислушаться к моим прогнозам. Чувство долга возобладает над чувством самосохранения и она не убережётся. Я думаю, было бы хорошо, если бы вы как отец, как глава партии и государства настояли на её прикрытии в 1981 году.

— А что случится, если этого не делать?

— Официально — смерть от инсульта в резиденции «Бояна» 21 июля 1981 года. Неофициально — происки спецслужб, которые начали её травить малыми дозами, что и привело к состоянию похожему на инсульт.

— Какой смысл её убивать? Девочка же вне политики. Самосовершенствование, раннее развитие детей, культура в массы, всё очень даже вписывается в программу строительства коммунизма.

— Это с точки зрения отца. А с точки зрения маразматиков из политбюро всё это заигрывание с чуждой идеологией, потакание сектантству и всяким идеалистическим течениям, что приводит в лагерь империалистических наймитов.

— О, боже мой! Какая чудовищная чушь! — вдруг вырывается возглас у главы БКП. — Хотя риторику не узнать трудно. Так ведь и формулировали в далёкие тридцатые годы. Что же ты ей присоветовал?

— Найти похожую на неё женщину. Организовать в конце 1980 года экспедицию по Гималаям. Раструбить по всем каналам, что Людмила Живкова едет искать, ну например, Шамбалу. Торжественно при массовом стечении публики проводить экспедицию. Сама же Людмила в это время может пожить инкогнито в каком-нибудь монастыре или закрытом санатории. В 1982 году в СССР начнутся перестановки, и никому не будет никакого дела до культуры, мистиков, Людмилы Живковой и Болгарии вообще.

Спасибо за заботу о дочке. Я думаю, что пока ты будешь жить в Болгарии, ты сможешь придумать что-нибудь и получше. Давай пока на этом остановимся. Сейчас я вызову машину и тебя капитан отвезёт туда откуда забрал. Остальное пусть идёт, как мы вчера договорились.

Крепкое рукопожатие завершает нашу утреннюю беседу. Я поднимаюсь в свой номер, забрать сумку и через пять минут уже выкатываюсь из ворот резиденции «Перла». Ещё час и вот он — Обзор.

— О-о-о-о! Борька вернулся! — меня встретил визг обрадованных девчонок, когда я появился во дворике маленького домика на улице Ивана Вазова, дом 15. Именно так было написано в записке, которую мне отдали в администрации кемпинга. На всё той же голубой «Лянче», раскалённой как мартеновская печь, я доехал до утопающего в густых зарослях бересклета и винограда, невысокого белого домика под красной черепичной крышей.

Девочки, заметив моё появление, издали боевой визг и кинулись на встречу. Ленка с разбегу кинулась мне на шею, обдав ароматом горячего девичьего тела, вымоченного в морской своде. Миг и её сладкие от арбуза губы сливаются с моими.

— Вы тут на арбузы налегаете? Мне, надеюсь, оставили? А то у этих глав государств только кофе вёдрами пьют.

— Там в саду такая шикарная беседка, тенистая, с цветочками, мы там сидим, жару пережидаем. Про тебя разговариваем. — Ленка чуть отстраняется и заглядывает мне в глаза со значением.

— Интересно, о чём это вы без меня обо мне сплетничаете?

— Ты же понимаешь, что после позапрошлого вечера у нас уже нет секретов. Мы поэтому и в домик решили перебраться. В палатке всё-таки такими вещами заниматься и тесно, и жёстко. А тут мы сняли целую комнату метров пятнадцать. Коек, правда, всего две, но нам больше и не надо. Правда, ведь?

— Ну, вы, блин, даёте! — я даже удивился такой скорости развития событий. — Секс — это прекрасно в любых сочетаниях, но спать тоже надо. Да и не хотелось бы, чтобы ты залетела.

— Не ворчи, как старый дед, домой приедем и выспимся, а здесь будем резвиться и развлекаться. И не бойся, не залечу. Мне мама, — она перешла на шёпот, — такие таблетки дала, называются «ановлар». Очень дефицитные, их из Венгрии привозят. Я их пью постоянно. Там сложный график, но выдерживаю.

Кстати, надо у наших друзей спросить, может здесь в Болгарии они свободно продаются. Я тогда на все деньги этих таблов привезу. Вот мама обрадуется. Ладно, это всё потом, что мы тут стоим? Пошли уже арбуз лопать! Димка — мастер выбирать. Он вчера такой сладкий притащил, я раньше таких даже не пробовала.

— А ещё чего он мастер? — хитро улыбаюсь я продвигаясь за своей спутницей в глубину сада. Её белое платьице в синюю полоску резко выделяется на фоне садовой зелени. Абрикосовые, сливовые, гранатовые деревья, заполнившие этот маленький садик, радуют видом свисающих с ветвей крупных плодов. Воздух пропитан тяжёлой и влажной духотой.

— Дима, конечно, парень фактуристый. Тут тебе до него далеко, — подначивает меня моя подруга, но вот, что касается мастерства, то тут ему до тебя далеко. Он совершенно не умеет себя контролировать. Долбит, долбит, долбит, потом выстрел и всё на этом. Лежит минут двадцать, пока в снова в боевое состояние не придёт. Но у нас, у девочек, к этому времени всё остывает. Так что тут он тебе не конкурент.

— Всему вас учить надо, — ворчу я польщённо, — вам надо пока он опустошенный лежит, пальчиками его ласкать. И вы запал не растеряете, и он вернётся к боеготовности.

Вот мощеная брусчаткой тропинка заканчивается у большого стола под виноградной лозой. Большие матово-чёрные гроздья свисают из яркой зелени разлапистых листьев. На столе разрезанный пополам огромный килограмм на пятнадцать арбуз источает характерный запах сладкой свежести. Над лужицами сока и над рубиновым срезом жужжат крупные пчёлы и какие-то здоровые осы.

За столом на широкой деревянной лавке сидит Димитр с большим ножом в руке. На нём никакой одежды, кроме джинсовых шорт не наблюдается, что позволяет ему демонстрировать красоту атлета. Накачанные мышцы блестят от пота. Всё-таки сегодня рекордно жарко.