Александр Колосов - Гроза над Элладой [СИ]

У обгорелого кипариса было пусто, но когда вслед за ахейским разведчиком атланты свернули на афинскую дорогу, из окрестных кустов полетели дротики, выкашивая задних и передних. А на сгрудившихся всадников в середине отряда обрушились верховые Ним, Шат, Аробист и Кэм. Медису пешая драка была привычнее, поэтому богатырь Ойнейской филы врезался в атлантов с мечом в одной руке и с дротиком — в другой.

— Не троньте десятника! — крикнул Кан, разворачивая Дива. — Брать живьём!

Молосс был опытным кавалеристом, но на него напали враз Шат и Ним, владевшие конным боем очень прилично, а когда он ввязался в рубку с ними, Медис, незаметно подкравшийся сзади, попросту сдёрнул его наземь за ногу и вырвал оружие из руки. Пока разведчики Ритатуя азартно вязали «языка», последний оставшийся в живых из пикета, спрыгнув с коня, улизнул в кусты и затаился там.

Обогатившись щитами, шлемами и оружием имперских конников, разведчики помчались домой. Их ликованию не было предела — потерь нет, «язык», что характерно, — совсем напротив, задание выполнено, по словам командира, на все сто, добыча настолько велика, что сегодня они запросто обойдутся и без наград.

Озабоченный отсутствием младшего брата Фидий спал беспокойно, его мучили кошмары, а твёрдость постели в придачу к неприятным снам привела к тому, что в эту ночь он проснулся ни свет ни заря. Отерев холодный пот с лица, он какое-то время лежал, блаженно прислушиваясь к звукам спящего воинского лагеря. И только потом услышал странные вздохи, доносящиеся от ложа фракийцев. В первое мгновение он не поверил своим ушам и, осторожно приподнявшись, пригляделся к тому, что творилось под косматым меховым плащом Орфея.

В следующий миг он вспрыгнул на ноги и гаркнул во весь голос:

— А, ну, встать, мерзавцы! Десяток, подъём!

Через четверть минуты Нориты и Кулион Изолид с мечами и щитами в руках окружили десятника и фракийцев. И только после этого Гифон позволил себе задать вопрос:

— Что случилось-то, Фидий?!

— Эти скоты, — Фидий обличающе вытянул руку в сторону Орфея, — не просто спят на одном плаще. Они целуются, когда мы их не видим. А, может, и что похуже.

— Это правда? — хмуро спросил Гифон, обращаясь к Орфею. — Десятник говорит правду? Вы, эфебы, действительно спите, как мужчина с женщиной?

— Да, мы действительно спим, как мужчина с женщиной! — вспыхнув, отвечал Эвридик, закрывший собой старшего своего друга. — Но мы не скоты и не мерзавцы, Гифон, потому что я не эфеб. Я — девушка. И зовут меня не Эвридик, а Эвридика.

Воины десятка были настолько обескуражены, что с губ Кула сорвался самый глупый на свете вопрос:

— Чем докажешь?

— Мне что — хитон снять? — фыркнула Эвридика, вскидывая голову с таким высокомерием, что все поняли, проверять, пожалуй, не стоит; проще поверить на слово.

А ещё все ощутили настоящую неловкость, слава Афродите, что среди сыновей Тенция Норита присутствовал решительный и находчивый Гифон:

— Ох, десятник, не ценишь ты своих воинов! — протянул он с укоризной. — Сам не спишь и другим спокойно отдохнуть не даёшь! Я на тебя тысячнику пожалуюсь, если тотчас не прикажешь сны досмотреть.

И первым демонстративно улёгся спать, удобно умостив голову на щите.

Утром никто не знал как себя вести с Эвридикой, но фракиянка быстро нашла выход из положения:

— Десятник, — обратилась она к Фидию, старательно вытерев мокрое после умывания личико, — я и мой жених Орфей обращаемся к тебе с просьбой о продолжении службы под твоим началом. Оттого, что я девушка, а не эфеб, стрелять из лука я хуже не стала. Я обузой вам не буду, ты же знаешь. А гоплитов десятка Фидия сотни Априкса я прошу относиться ко мне с тем же дружелюбием и отзывчивостью, которую они проявляли к слабаку и недотёпе фракийцу Эвридику.

— Я полностью присоединяюсь к просьбе своей невесты, — гордо развернув плечи и вытянувшись во весь рост, заявил Орфей, и вдруг улыбнувшись, добавил. — Не лишите же вы своего младшенького полноценного рациона?!

Члены десятка невольно хохотнули, представив себе Кана, обнаружившего у обеденного котелка своего старого друга Кула.

— Я принимаю ваши аргументы, — с трудом справившись с ухмылкой, расползающейся по его физиономии, точно виноградина под ногами винодела, ответствовал Фидий и, фыркнув в кулак, объяснил окружающим. — Очень уж Кана жалко.

Когда фракийцы отлучились по естественной надобности, старший сын Тенция собрал своё воинство и потребовал от него даже не пытаться ухлёстывать за фракиянкой.

— Особенно это касается тебя, Изолид! — подчеркнул он жёстко. — Не хватало нам внутренней распри ко всему прочему!

Фракийцы вернулись не одни — вместе с ними к костру подошла девушка в грубом воинском плаще, в кожаном шлеме, из-под которого выбивались непокорные пепельные кудри, с копьём и с мечом на широком поясе. Её изумрудные глаза стремительно обежали воинов десятка и безошибочно остановились на Фидие.

— Меня зовут Венетой Даретидой, я дочь и сестра гвардейцев коринфского тирана, мои родные сражаются против атлантов в городских стенах, — сказала она вежливо. — Если ты не возражаешь, афинянин, я хотела бы вступить в ряды афинского ополчения и сражаться с врагом до победы или смерти. Эвридика сказала, что в вашем десятке не хватает бойцов.

— Это правда, — ответил Фидий, изумлённо качая головой. — Нам действительно не хватает воинов, но именно бойцов, а не красавиц — красавица у нас уже есть.

— Я понимаю твои сомнения, десятник, — Венета гордо вздёрнула подбородок, отчего рядовые десятка испустили единодушный вздох восхищения, — но брат обучал меня фехтованию на мечах и копьях, а он довольно известный воин. В Коринфе его знают как Кэма Счастливчика.

Старшие сыновья Тенция переглянулись — они слышали про Кэма много хвалебных отзывов, в том числе и от более опытных воинов. Согласно этим отзывам, молодой гвардеец Аристарха отличался бесшабашной храбростью, высокой боевой выучкой и талантом фехтовальщика.

— Честно говоря, я предпочёл бы, чтоб к нам в десяток попросился сам Счастливчик, а не его ученица, — проворчал Фидий, вызвав на себя огонь четырёх пар глаз подчинённых. — С чего ты вообще решила вступить именно в афинскую армию, а не пошла к тем же фракийцам?

— Так ей оружие и деньги на снаряжение ваши земляки подарили, — влезла в допрос сильно информированная Эвридика. — Какой-то парнишка с каштановой шевелюрой и карими глазами, внешне сильно похожий на Кана, только робкий и застенчивый. Правда, у этого тюхти в подчинении были пятеро настоящих головорезов, и вёл он их на Коринф. Они так своими речами завели беженцев, что половина из них решила записаться добровольцами. У Ритатуя в итоге появится тысяча-другая новых башей. Кстати, а куда девали нашего Кана, десятник?