Александр Колосов - Гроза над Элладой [СИ]

Кану стало очень страшно, он совсем, было, пискнул: «Я всё расскажу, господин!», но внезапно перед его взором встали толпы униженных изгнанием беженцев, атлантский лагерь, огненной петлёй захлестнувший в ночи потерявший надежду Коринф, заплаканные глаза Висы… Кто может остановить вражеское нашествие? Вот этот самоуверенный хлыщ? Нет! Вилена остановит только Ритатуй, и никто другой…

И глядя прямо в пылающие угрозой глаза Литапаста, юноша вытолкнул из себя с решимостью самоотречения:

— Ничего я тебе не скажу! Слышишь ты?! Ни-че-го!

С минуту командующий конницей молча сверлил мальчишку взглядом, а потом сказал с беспощадной уверенностью:

— Это мы сейчас проверим на деле, малыш. И мне кажется, что через несколько мгновений ты передумаешь. Эй, Гортензий!

— Я здесь, стратег! — браво отрапортовал сотник, спиной вперёд влетая в шатёр.

Следом за ним под своды шатра вступили сыновья Тенция Норита: Фидий, Торит и Гифон.

— Я Фидий Норит, десятник сотни Априкса тысячи Тенция Норита, командир задержанного тобой Канонеса Норита, стратег, — хмуро представился старший. — И мне хотелось бы знать, какое обвинение предъявлено моему подчинённому. Это первое. А ещё мне интересно, почему меня не пригласили на задержание. Гифон, развяжи меньшого, Торит, приглядывай за верзилой; будет дёргаться — сломай ему челюсть.

Литапаст встал с кресла, расправил плечи и с нескрываемой насмешкой посмотрел Фидию прямо в глаза.

— Это хорошо, что ты пришёл сам, десятник, — сказал он спокойно. — Твой подчинённый, Фидий, был заподозрен в попытке дезертирства из армии города великой Афины. При первой попытке задержать его он взял Гортензия в заложники и сбежал, — он подмигнул Фидию и издевательски добавил. — Опасаясь повторного бегства, я был вынужден, повторяю, вынужден несколько отступить от правил. Можешь не сомневаться, после предварительного допроса я обязательно пригласил бы тебя.

— С каких это пор подозрение в дезертирстве превратилось в такое опасное преступление, что подозреваемый нуждается в аресте? — подал голос Гифон, в гимнасии бывший круглым отличником, в отличие от своего близнеца, преуспевавшего, как правило, только в физических дисциплинах. — Ты нарушил не правила, стратег, а закон и воинские традиции города великой Афины. Подозреваемого в попытке дезертирства на суд приводит его десяток, и приговор приводит в исполнение один из товарищей преступника, чтобы смыть позор с сослуживцев.

— Одним словом, до встречи на суде, стратег! — подвел итог разговору старший сын Тенция и подмигнул Литапасту. — Когда он намечен?

— Завтра в полдень, — ответил Литапаст. — Твой брат предстанет перед судом тысячников; я, как военный судья, так решил.

— Договорились, — кивнул Фидий. — Да, прикажи своим телохранителям расступиться, а то придётся набирать новую охранную сотню.

Гортензий высунул голову из шатра и отдал соответствующее распоряжение. Кан вышел наружу и угодил в объятья Леона и Кула, а потом под одобрительное и завистливое гудение маленького отряда освободителей ему на шею бросилась зарёванная Венета. Отряд сплотился вокруг освобождённого, крепко обнимающего свою нежданно обретённую любовь, и направился восвояси. На глаза Кана невольно наворачивались слёзы благодарности, и чтобы совсем не раскиснуть, он окликнул своего первого соратника:

— Эй, Алам! Кто-то мне обещался лавровый венок дать поносить! Почему я его не вижу?! Неужели заныкал, зараза?

— На фига тебе мой венок, счастливчик?! — отозвался дерзкий Алам. — У тебя свой есть — вон, как вокруг пояса оплёлся! Если хочешь, я готов обменяться.

— Ага, щаз! — Кан прислонился щекой к голове Венеты и тихонько спросил на ушко. — Кстати, а где Кэм?

— Он ушёл к Ритатую, — сказала Венета.

У костра Норитов сводный отряд распался.

— Наш привет дядюшкам Изолию и Адаманту! — крикнул вслед друзьям десятник Фидий, потом перевёл взгляд на младшего брата и добавил. — Ну, рассказывай!

Десяток незамедлительно разместился вокруг костра, нетерпеливо ожидая повествования о приключениях младшего своего члена, но тот для начала помог Венете стянуть панцирь и уже потом, обвив рукой горячий девичий стан, доложил коротко и с иронией:

— Значит, дело было так. У Ритатуя кончилось его любимое вино. Зная о том, что, в отличие от всего афинского войска, я известный абстинент, он отправил за любимым хиосским меня, четырёх близнецов из рода Гетидов и Медиса. Леон, ты его должен помнить — вы с ним боролись, он выступал от Ойнейской филы.

— Я его помню, — кивнул Леон. — Ух, и здоровый кабан! Чуть не задавил меня своими лапищами, но я поймал его на боковую подсечку, а потом…

— Про «потом» потом доскажешь, — перебил его Гифон. — Кан, давай дальше.

— Ну, меня, как малопьющего, назначили командиром отряда. Приехали в имение, передали указание управляющему, а он говорит: «Грамота где?» А грамоты-то у нас и нету — Ритатуй забыл дать. Поехали обратно, не солоно хлебавши. Тут меня близнецы и подбили к Коринфу сгонять — чего, мол, попусту по дорогам слоняться, лучше съездим в Коринф, почистим атлантов, пока они нетронутые. А парни-то не нам чета: ни доспехов, ни оружия доброго, так что поддался я на их уговоры, есть такой грех. Только разве набег на врага Афин можно считать попыткой дезертирства? Скажи, Гифон, — ты у нас в законах сильней всех.

— Разумеется, нельзя. Если ты нам всё рассказал, не умолчал о чём-то важном, то ничего у Литапаста не выйдет, — успокоил окружающих Гифон. — Но чувствую я, что-то ты не договариваешь. Почему именно к тебе Литапаст прицепился? Что ты ему сделал?

Кан внимательно осмотрел сидящих у костра. На их лицах был написан такой горячий интерес, что ему очень захотелось рассказать всё, как есть. Но он знал, что разочаровывать воинов, свято верящих в пророческий гений Ритатуя, не самый лучший способ мотивировать их для встречи с огромной армией захватчиков.

— Литапаст считает, что у меня есть сведения о вражеской армии. Он думает, что мы ездили не за вином, а на разведку.

Оглушительная тишина повисла над костром Норитов. Её нарушил осторожный вопрос Фидия:

— А это не так, да?

Выдержав недолгую паузу, Кан набрал воздуху полную грудь и выдохнул:

— Всё не так просто, ребята. Ездили мы за вином, но об имперской армии я знаю всё — мне удалось пробраться к Коринфу вплотную.

— Ничего себе… — растеряно пробормотал Леон.

— А Кэм — он кто? — уточнил проницательный Гифон.

— А Кэм Даретид — официальный представитель тирана Аристарха на выборах архистратега, — ответил Кан, понизив голос до шёпота. — Его послали по моей просьбе.

— Ну, допустим, что всё это правда, — задумчиво протянул Фидий. — Но почему тогда Литапаст обвиняет тебя в преступлении? За такие дела, вообще-то, лавровый венок дают, а не наказывают.