Александр Колосов - Гроза над Элладой [СИ]

— Всё правильно, Норит, — подтвердил сотник. — Я бы тоже молчал.

Литапаст, задумавшись, барабанил пальцами по столу.

— Что ж, — сказал он грустно, — может быть, ты и прав. Я ошибся — ты умнее Лэда Астура, тебя ждёт блестящее будущее! И хотя я человек мстительный, но с тобой согласен. Ты, видимо, знал, чего хочешь, и не отступал от своих принципов. Верность и смелость всегда внушают уважение. Я уважаю тебя Афинянин. Выпьем!

После того, как все выпили, Литапаст предложил им подкрепиться поплотнее.

— Есть дело, — сказал он. — Ты готов помочь мне, Норит?

— Да. А что случилось?

— Наша конница стоит в резерве центра, — пояснил стратег. — Во время генерального сражения мы должны биться где-то неподалёку от вражеского лагеря. Мне нужно осмотреть эти места, а я не могу.

— Почему? — спросил Кан, удивлённо глядя на начальника афинской конницы.

— Атлантские всадники не дают приблизиться к лагерю даже на сотню стадий. Стоит мне с конвоем выехать на осмотр, как на нас бросаются целые тысячи имперских кавалеристов. И я подумал, что конвой нужен минимальный — два-три человека. Имея с собой тебя и Гортензия, я смогу подобраться к атлантам почти вплотную. Не струсишь, Афинянин?

— Афинянам страх неведом, стратег! — улыбнулся Кан. — Кроме того, даже у Вилена сейчас нет такого коня, как мой Див — на нём я уйду, от кого хочешь. Чего же бояться?

Через полчаса, укрытые темнотой наступающей ночи, три ахейских всадника оказались поблизости лагеря атлантов. Местность была изрезана мелкими, но многочисленными оврагами, гряда пологих, но достаточно пологих холмов, поросших редкими рощицами сосён и кедров, оказалась занята вражески бивуаком. Спокойно рысью объехав место будущего боя, ахейцы отправились восвояси. И тут, по нелепой случайности, каких полным-полно на войне, лёгкий ветерок сдвинул небольшое облачко, медленно проплывавшее по небу. Полная голубовато-жёлтая луна озарила окрестности своим бледным призрачным светом.

— Влипли, — с будничным спокойствием доложил Гортензий.

И тут же раздался голос десятника вражеского пикета:

— А ну, стоять! Кто такие?

— Стоим, приятель, стоим! — откликнулся Кан, переходя на язык имперских жителей, и пришпорил пятками Дива.

Серый жеребец тотчас откликнулся на приказ седока и, взрывая землю копытами, в несколько прыжков достиг вражеского разъезда. Послышался звон металла, потом ужасный крик, и десятник свалился наземь с разрубленным боком. Не успели дозорные придти в себя, как ещё один из них вылетел из седла, хватаясь руками за раздробленную переносицу. Тут подоспели Гортензий и Литапаст…

Атлантские всадники прекрасно знали своё дело, но у них не было таких коней, а в силе и сноровке любой из эллинов стоил троих имперских солдат. Если же к этому прибавить внезапность нападения, то станет понятно, что атлантам пришлось очень несладко. Только трое из десяти успели повернуть коней, в ужасе помчались они к лагерю, оставив место схватки торжествующим победителям. Литапаст, разгорячённый удачным боем, предложил догнать беглецов, но Кан с необычным для молодости хладнокровием решительно отказался, а Гортензий поддержал юношу:

— Пусть пока поживут, — сказал он с пренебрежением, — всё равно недолго им нашу землю топтать осталось.

— Будь я проклят! — Литапаст расхохотался от всей души. — Давненько мне не доводилось скрестить клинок с настоящим противником, — объяснил он удивлённым сообщникам. Слава Аресу — не разучился! Всё! К воронам командование, к воронам Эгея — нашего басилевса. Завтра же попрошусь рядовым конником! Поговорю с Регио, они меня возьмут!

— Ну, зачем же так? — тоже рассмеялся Норит — оставайся на своём месте, а биться предоставь нам. Если нами хорошо командуют, мы кому хочешь, голову набок свернём!

— Да, с такими ребятами, как ты и твои братья, войны нам точно не проиграть. Это правда, будто ты Петнафса заколол?

— Не! Живой он — ваш Петнафс! Несколько дырок я ему сделал, но это так — мелочи.

— Ну, конечно, пустяк! — фыркнул стратег. — Какой-то мальчишка, который и гимнасия-то закончить не успел, встречается с сотником охраны командира лучшего вражеского когопула и за минуту делает из него решето! Ничего особенного, мелочи жизни!

Товарищи спали, только Венета и Фидий сидели у костра, подбрасывая в огонь мелкие веточки. Увидев Кана, осторожно пробиравшегося среди спящих воинов, коринфянка бросилась к нему навстречу и повисла на шее. Плечи её вздрагивали.

— Ну-ну, что ты?! — Кан бережно обнял любимую и зарылся лицом в её распущенные волосы. — Я живой, живой! И всё в порядке.

— Тебя так долго не было, — всхлипнула Венета. — Я прямо не знала, что и делать, куда бежать…

— Никуда не надо бегать, солнышко моё, — прошептал Норит и, отбросив щит, поднял её на руки. — Я здесь. Я с тобой.

— Ну, как дела? — хмуро спросил Фидий, стараясь не смотреть на льнущую к брату девушку.

— Всё в порядке! Я, Литапаст и Гортензий ездили на осмотр местности.

— А почему шлем в крови?

— В крови? — Кан стянул шлем и с недоумением потрогал козырёк, усеянный мелкими багровыми пятнышками. — Да, действительно… но это не моя, клянусь Зевсом!

— Понятно, что не твоя, дурья башка! А чья же?

— Великие Олимпийцы, конечно атлантская!

— Значит Литапаст и Гортензий живы?

— Ну да. Что с ними сделается?! Литапаст-то, оказывается, знаешь, как дерётся! Наткнулись мы на разъезд, так он… — тут он взглянул на омрачившееся лицо Венеты и быстро закончил, — двоих быстренько уложили и тягу. А Див знаешь, какой конь?! Ха, да на нём и от Таната удрать, раз плюнуть!

— Значит, удрали? — недоверчиво переспросил Фидий.

— А что — драться с ними, прикажешь что ли?! Кан подмигнул старшему брату левым глазом, поскольку справа, обнимая любимого, сидела Венета. — Их же целый десяток. Литапаст так и сказал: «Не хватало нам тут головы сложить! Только помирились, и умирать, ну уж нет!»

— Стало быть, ты помирился с Литапастом?

— Это он со мной помирился. Они могли спокойненько смыться, когда я кинулся… бежать, — добавил он, споткнувшись, — но они меня не бросили. И ещё Литапаст меня угощал вином и хлебом.

— Ф-фу-у, слава Зевсу! — вырвалось у старшего из братьев Кана. — Теперь можно воевать спокойно.

Посреди ночи Венета внезапно спросила совсем, было, заснувшего Кана:

— Слушай, как же так?

— Что «как же»? — вздохнул Афинянин, положив голову на грудь подружки и сладко жмурясь.

— Ты кинулся бежать, а они тебя не бросили? А как они тебя могли бросить, если ты всё равно бежишь?

— А почём я знаю как? — зевнув, ответил Кан.

Фидий прекрасно понял брата и не стал его больше расспрашивать. Он даже сделал своему младшему небольшую поблажку, позволив проспать до завтрака. День прошёл, как обычно: учения, короткий роздых после обеда и снова учения. К ужину, порядком намаявшись, вернулись в лагерь. Теперь отдохнуть можно было на полную катушку. Кан и Венета, наскоро поужинав, ушли гулять, за ними увязались и Орфей и Эвридика, и Мидана с Кулом. Точнее, Кул с трудом уговорил аркадянку пойти развеяться. После ухода Орита бедняжка явно страдала. Почему? Всем казалось, что они хорошо знают причину. Возможно, они и были правы, но отчего-то Мидану не могли утешить ухаживания красавца Изолида.