Александр Афанасьев - Врата скорби. Дикий Восток

Смертельно рискуя, Волков решил все же проверить. Взяв на прицел пулеметчика — тот больше думал о том, как не упасть, нежели о своем грозном оружии, урядник дождался, пока машина доберется до лежащего на склоне камня — и изо всех сил гаркнул:

— Вакеф ална батуха! [16] Стой, стрелять буду! (арабск) Фраза известная любому казаку и любому поселенцу.

И нажал на спуск, отсекая короткую очередь и отбрасывая от пулемета моментально оживившегося пулеметчика…

Выстрел был точен — одна из пуль попала пулеметчику в голову и он, бессильно взмахнув руками, как птица крыльями, начал валиться назад, в кузов. Чуть переведя прицел, казак несколькими короткими очередями пробил кузов, завалив еще как минимум двоих. И нырнул за валун, уходя от шквала ответного огня…

Водитель, по крайней мере, тот, что сидел в головной машине, был неопытным — при обстреле, казаки со всей дури давили на газ, стараясь проскочить опасное место. Этот же надавил на тормоз, заблокировав машиной — пока совершенно исправной, кстати — тропу.

А вот те, кто сидели в кузове — тем опыта, похоже, было не занимать…

Врезали так, что мало не показалось, скороговорка нескольких стволов слилась в сплошной оглушительный треск. В знакомую скороговорку СТЭНов вливался голос как минимум одного ручного пулемета, и чего то еще, наподобие …

Шваркнуло — не грохот, а именно хлопок, трескучий такой. Граната!

— Holy shit! — в голос вскричал кто-то там, на дороге, перекрикивая даже автоматы…

Ах, вот так…

Надо было уходить, британцы не те противники, с которыми можно воевать в одиночку. Эти не испугаются и не отступят, это тебе не гвардейцы и не аллахакбары. Эти проломятся — Волков мельком слышал о таких случаях и знал, что бритты сражаться будут всерьез. Нельзя им задерживаться здесь, в чужом краю и на чужой дороге, надо пробиваться любой ценой…

Не дожидаясь более крупных неприятностей — а кто-то, к гадалке не ходи, под прикрытием огня остальных уже подбирался на бросок гранаты — Волков перевесил автомат, так чтобы он не мешал. Достал две гранаты, выдернул чеки, одну за другой. Приготовил шашку. И когда шашка весело запыхала белым, вонючим дымом — одну за другой отправил гранаты за спину туда, где был противник.

Взрывы раздались почти синхронно, их было сразу несколько. Он успел вовремя — британец уже подобрался на гранатный бросок и приготовил свои подарки. Спасло то, что гранаты урядника взорвались на холме, на голой, каменистой поверхности — а одна из британских гранат как раз скатилась в яму, которую Волков считал выкопанным окопом. Но и взрыва второй брошенной британцем гранаты было вполне достаточно…

Горячим, исполненным летящей стали ветром Волкова бросило на осыпь, сразу несколько осколков достали его — но не убили. Один из осколков чиркнул по шее, несколько впились в ноги, но большую часть принял в себя мешок, который каждый казак носил на спине и в который складывал потребное ему снаряжение. Удар о землю и вихрь осколков не погасили сознание — оскалившись, урядник перевернулся на спину и, держа автомат обеими руками начал поливать британцев.

— Что! Не нравится!? С…и! Идите сюда, гады, у меня еще есть! Сучьи дети! А-а-а-а!

Безумие помогло выжить — еще одна граната плюхнулась на склон и, скатившись, взорвалась намного ниже, дым делал свое дело и остающиеся в живых британцы стреляли наугад, не осмеливаясь подойти ближе. Отталкиваясь окровавленными ногами и елозя по каменистой осыпи, казак все-таки добрался до своей второй позиции. И перед тем, как завалиться за валуны, с удовольствием отметил, что к белому дыму шашки, застилающему непроглядной пеленой склон, прибавился и черный дым. Как минимум один грузовик горел, и дорога была заперта…

Волков не знал, сколько бриттов там впереди, подходит ли подкрепление. Просто он рассчитывал свою жизнь в каплях крови, орошающий склон — перевязочного пакета не хватило, а достать бинты и нормально перевязаться времени не было — и рассчитывал, что перед тем как уйти в небытие, парочку бриттов он заберет. Отомстит за своих…

Пули цвикнули по камням — одна, другая — но он не обращал внимания. Положив перед собой кулак и зажав в кулаке переднюю антабку, на которой крепится ремень, он спокойно ждал целей.

И дождался…

Кто-то мелькнул в мутной, плывущей вниз пелене дыма, подобно призраку, это продолжалось всего лишь мгновение — и он выстрелил. Злобная радость залила его — по сдавленному крику и стрекоту автоматов он понял, что попал в цель…

Сейчас пойдут…

Отложив в сторону винтовку — в глазах уже мутилось, и стрелять через оптический прицел да на таком расстоянии и было бессмысленно, старший урядник Волков выставил перед собой автомат, опираясь щекой о приклад. Только бы не упасть, только бы не потерять сознание, только бы…

Из мутной пелены дыма, навстречу столетним валунам молнией рванулся выстрел базуки. Гранатометчик, успевший зарядить свое грозное оружие, и даже через дым сумевший прицелиться был точен — реактивная граната лопнула вспышкой разрыва, отбрасывая казака назад и выбивая из него сознание. Но больше британцам ничего сделать не удалось, хоть они и победили — но все равно были обречены. В горячке боя, оглушенные взрывами гранат и грохотом стрельбы из нескольких стволов, они пропустили новый звук — нарастающий рокот авиационных моторов…

Раньше проще было.

Старики еще помнят, коли будут в хорошем настроении — расскажут, нет — не обессудь. Личное это.

Раньше проще было — и воевали проще. Самолетов, танков — не было, винтовок и тем более автоматов — тоже. Верней, были пукалки, по выстрелу в минуту делали. Только шашка казаку — во степи подруга, только шашка казаку — во степи жена. Воевали — полк на полк, армия на армию, выехали, построились и… От боя не бегали, нет. И засад толковых тогда — тоже не было. Когда Кавказ усмиряли — вот тогда с засадами столкнулись. Идешь ущельем каким — иногда глубина ущелья такая, что и днем темно, холодно, сыро, кони похрапывают, понуждать вперед идти приходится.

И тут — бах!

И все. И откуда стреляли — Аллах ведает. А вот только казаку одному — только с утра с одного котла кашу ели — не видать больше Дона. Сколько намучались тогда. Но сломили, завоевали Кавказ, стал он русским. Войско появилось казацкое — на Тереке.

А сейчас…

Самолеты, танки, автоматы. Напридумывали то… Фугасы — видано ли дело, идешь по своей земле как по чужой и вперед себя палкой тычешь, не копал ли кто. Не дело это, когда по своей земле как по чужой ходишь, ох не дело…

Триста одиннадцатый авиаполк смешанного состава был одним из экспериментальных соединений русской авиации или, если говорить казенным языком — «Его Императорского Величества русского воздушного флота». Часть его самолетов базировалась прямо в аэропорту Адена, что располагался южнее Максура, созданного британцами делового района. Вполне возможно, что место для аэропорта было выбрано не случайно — чтобы в случае чего быстрее было драпать.