Кулак Петрович И Ада - Брод в огне

— Потому что ты на всех плевать хотел! — Магрит неудачно рванула застежку, и та просто оторвалась наполовину.

— Не совсем поэтому, но неважно. Дать тебе другой чемодан?

— Ага! То есть мне уже можно уезжать?

— А я как-то могу тебе запретить? Уточни, пожалуйста, каким образом, и я попробую.

Магрит плюнула на попытки справиться со своенравным саквояжем и поднялась. Подошла к Наклзу. Внимательно его осмотрела — вел он точно себя так, как будто его подменили, только не злые доппельгангеры, а добрые. Хотя доппельгангера Наклза Магрит несколько раз видела лично и не стала бы говорить, что тот может похвастаться хоть крупицей хорошего. Если сравнивать с утром, маг успел поседеть, обзавестись синими кругами под глазами — что, в общем, необычным не было — и выглядел более забитым что ли. Это Наклз, которого можно было назвать каким угодно — злым, равнодушным, бесчеловечным — но уж точно не забитым.

Маг стоял на удивление спокойно. Даже не спросил: «Налюбовалась?», чего Магрит подсознательно ждала. Ей пришла в голову дурацкая мысль, что, попроси она развернуться вокруг своей оси, он бы и это, наверное, сделал.

Видимо, Наклзу снова жизнь хорошо по лицу залепила.

— Что случилось? — буркнула Магрит. Ей, по-хорошему, не нужно было этого знать. Зря только воздух сотрясала.

— Случилось то, что ты была права, а я ошибся. Вряд ли такое было в первый раз, конечно.

Не иначе, мир сделал тройное сальто и рухнул в бездны. Магрит во все глаза уставилась на мага.

— Мне очень популярно объяснили, чем живые люди отличаются от мертвых, — продолжил Наклз, глядя в сторону. — Настолько популярно, что я даже понял. Кажется.

Магрит насторожилась.

— И что ты понял?

Наклз устало вздохнул:

— Да тебя это вряд ли удивит. Просто мертвые мертвы. И вся наша любовь и память разлетается об эту правду, как стакан об стену.

— Не верю. Те, кого мы любили, всегда живут в нашей памяти.

— Мы им не нужны еще в большей степени, чем они нам. В нашей памяти, Магрит, вообще ничего не живет. Хотя что-то там, безусловно, умирает.

— Тогда, может, любить людей надо, пока они живы? — подсказала Магрит одну очень простую и ясную вещь, которую некоторые излишне умные маги постигали так долго и с такими трудностями.

— Может. У меня всегда были проблемы с жизнеутверждающими выводами, не имеющими доказательств.

— А тому, что мертвые мертвы, ты, значит, нашел доказательство?

— Да. Наверное. Во всяком случае, я испугался.

— И задумался?

— Нет. И испугался еще сильнее.

Магрит вздохнула и погладила Наклза по плечу:

— Если тебя кто обидел, ты скажи. Может, я все еще могу всыпать этому кому-то метлой по первое число.

Маг несколько секунд молчал, а потом ошарашил Магрит просьбой, которая в его устах звучала просто невероятно:

— Ты могла бы помолиться?

Магрит только и осталось, что хлопнуть ртом. Если бы Наклз попросил ее раздеться и станцевать — даже это от него не воспринималось бы так же дико.

— К… конечно могу. Мне ведь надо молиться не так, как в прошлый раз? Когда ты просил прогнать эхо, мол, молись или таблицу умножения расскажи. Или так же?

— Я такое говорил?

— Именно этими словами, да. Ты так и говоришь.

— Прости. И за тогда тоже. Нет, не так. По-настоящему помолиться.

— Тогда можно в церковь сходить, свечи поставить.

— Не надо в церковь. Пойдем пройдемся до моста святой Ингвин.

Вот уж прогуляться по городу маг с ней не изволил даже прошлой весной, когда ей, получившей метрику, страсть как хотелось посмотреть столицу и она с месяц изводила его соответствующими просьбами. Предлагал деньги, извозчика, потом — поговорить с Кейси, но сам так и не пошел.

Видать, дело было серьезное.

Мост святой Ингвин — не самый длинный, но самый высокий в городе, перекинутый через Моэрэн крутой дугой — издали напомнил Магрит выгнутую шею норовистого коня. Никакой практической необходимости возводить его таким высоким рэдка не видела, но, судя по всему, он был из самых новых, может, постарался какой-то современный архитектор со своим видением. Кейси любила его фотографировать. Магрит не знала, служат ли оплетшие его цепи элементами конструкции или натянуты для красоты, но небо они, на ее взгляд, кромсали прямо-таки зловеще.

Если Наклз хотел прогуляться на фоне шедевров архитектуры, то до Дворцового моста идти пришлось бы куда как ближе.

— Только не злись, он уродливый.

Маг, старательно подстраивающий свой шаг под скорость менее высокой Магрит, вздрогнул, точно проснулся.

— Мост? Да, уродливый. Хотя нордэны называют это «прогресс».

— Он нас как будто сожрать хочет.

— С этим я бы тоже спорить не стал.

— С такого только самоубийцам прыгать.

— В этом городе с любого моста только самоубийцам прыгать, — поджал губы Наклз. Магрит решила, что пора замолчать.

Надо признать, вид с верхней точки открывался красивый. По серому олову реки лениво скользили баржи, в домах — не таких шикарных, как на набережной, где жил Наклз, а узких, высоких, потемневших от близости воды — загорались теплые огоньки. Небо, уже темно-серое на востоке, на западе еще сохраняло отблеск тусклого серебра. И ветер дул такой, что цепи ритмично звенели, заставляя вспомнить о железной дороге. Магрит как наяву увидела убегающие вдаль рельсы. В детстве она думала, что по ним можно дойти до завтрашнего дня, если пойти вперед, и до вчерашнего — если назад.

«Не повернуть, не сойти».

— Дэмонра очень любит этот мост. — Наклз напряженно смотрел на реку внизу, вцепившись в ограждения. — Он уродливый. Как все, что они делают, что они придумали… Ненавижу их привычку лезть в небо там, где это не требуется. Занимать много пространства, больше, чем им нужно. Принижать все, что другое. Они говорят, что любят просторы, но, по-моему, они как раз за то и ненавидят мир, что он просторный. Не весь для них. Даже в том, как они его изучают, видно, как они его ненавидят. Если первыми до неба доберутся они, летать никто не будет. Они его железным куполом закроют.

«Я тоже нордэнов не особенно люблю, но это не повод огорчаться, их мало», — хотела сказать Магрит, но сообразила, что Наклз если не плачет, то, во всяком случае, говорит с большим трудом.

— Бесы с ними, Наклз, пошли найдем красивый мост. Еще не темно, а в центре так и вовсе светло будет до ночи…

— Дэмонра очень любит этот бесов мост. Она говорит, тут как колокола звенят. А это звенят цепи. Помолись, пожалуйста, за нее.

И вот тут Магрит захотелось огреть себя по лбу. Все она поняла. Дура была, что раньше не поняла.

— Ты, Наклз, извини, но так мы только хуже ей сделаем.

Маг молчал.

— Она другим богам служит.

Тишина.

— И за мертвых нельзя, как за живых.