Сергей Суханов - Перелом. Часть 4 [СИ]

Воткнули и начали их расширять - наши войска там были в движении и пришлось принимать врага на малооборудованных позициях, а то и вовсе вести встречные бои. В итоге немцы за двенадцать дней все-таки пробили коридор с запада и востока и соединились, отрезав нашу южную группировку - по нашим подсчетам, в наступлении участвовало шесть танковых и четыре мотопехотных дивизий, а пехотные еще подтягивались. Заодно отрезали Киев, в котором еще продолжались бои, ну а Полтава и так была в окружении. Вот только кто кого окружил, было пока непонятно - их коридор был шириной десять-двадцать километров, а длиной - почти четыреста, и его стенки постоянно уплотнялись нашими войсками, тогда как немцы растянули свои порядки и теперь только и могли что окопаться в опорниках и вести активную оборону на остальных участках. Ну, с их-то проходимостью ... немцев можно было бы и пожалеть, но вместо этого мы их будем бить. Тем более что немецкой авиации на коридором не было, тогда как наша там господствовала, особенно когда были выбиты все немецкие ЗСУ.

Пожалуй, единственным плюсом для немцев было то, что они смогли высвободить пару небольших котлов, образовавшихся отходящими еще из-под Брянска частями, да собрать несколько тысяч разрозненных солдат и офицеров из групп, а то и одиночек, пробиравшихся на юг. А в остальном - их подвижные соединения влезли на освобожденную нами территорию и там и увязли в наших частях - немецкая пехота продвигалась с запада существенно медленнее, поэтому танкистам и мотопехоте приходилось воевать один-на-один со всей нашей силой - это был шанс. И сил чтобы добить хотя бы южную группировку наших войск, у немцев пока не наблюдалось - если с юга они постоянно подбрасывали свежие части и подвозили топливо и боеприпасы, то "коридорным" приходилось экономить каждый снаряд, каждый патрон, каждый литр - все пути подвоза находились под нашим воздушным и наземным террором - между немецкими опорниками хватало промежутков, через которые внутрь коридора просачивались наши ДРГ. Снова начиналась наша любимая игра "раствори фрица", когда недостаточно плотные порядки немецких войск позволяли проникать в их тыл и наносить удары оттуда - мелкие, но постоянно, что, при отсутствии подкреплений, делало их боевые порядки лишь еще дырявее.

Мы же как-то не особо беспокоились насчет сложившейся ситуации. Ну да - получили огромный котел и два маленьких, да на Донбассе и Дону четыре штуки, ну и Кубань с Кавказом были отрезаны от наших территорий. Но мы воевали в обстановке полного окружения уже два года, и кое-чему научились. Прорывы и рейды ДРГ - это ладно, само собой разумеющееся дело. Но и подпитка котлов была у нас поставлена на довольно высокий уровень - я все-таки не зря налегал в том числе на транспортную авиацию, пусть даже в ущерб истребительной - сейчас наши авиатранспортные полки могли поднять в воздух за один раз более тысячи тонн груза - четыреста Аистов по полтонны если недалеко, триста однотонных транспортников, которые мы выпускали начиная с с осени сорок первого, сотня трехтонников и двадцать пять новейших самолетов на десять тонн. И при случае могли привлекать истребители и штурмовики - двести-триста килограммов на семьсот самолетов - тоже неплохой приварок. Ну и высотники - все сорок штук - могли нести две тонны на дальности до трех тысяч километров. Но даже если не привлекать к снабжению боевые самолеты, то и транспортная авиация была способна на многое - они выполняли минимум пять рейсов в сутки, а бывали дни, что и десять рейсов - тогда сменные экипажи и техники, конечно, работали на износ, но и летные часы наращивались довольно быстро - а ведь большинство пилотов только и мечтало, что отлетают необходимый стаж в двести часов и наконец-то пересядут на боевую технику - сначала штурмовики, а там, глядишь, и истребители. Топливо, конечно, сгорало со страшной силой - даже с учетом захваченных у немцев запасов к середине октября нам придется снизить интенсивность полетов до одного вылета в сутки. Но пока была возможность летать - мы летали, так что котлы не испытывали какой-то нужды и были способны держаться чуть ли не вечно. Правда, в последнее время немцы уже подтянули сюда более сотни истребителей, но не группировали их на аэроузлах, а искусно прятали от ударов наших высотников, поэтому транспортники все чаще приходилось собирать в колонны и отправлять под прикрытием истребителей. Да и погода все боле портилась - начинались осенние дожди. Но три недели вроде должны продержаться, а там уж подтянем достаточно сил, чтобы восстановить наземное сообщение между освобожденными территориями. Ведь тысяча тонн - это колонна из трехсот трехтонных грузовиков, но перемещающихся со скоростью двести-триста километров в час. А таких "колонн" мы отправляли пять каждые сутки - все-таки часть Аистов постоянно использовалась в качестве легких штурмовиков, да и работала транспортная авиация не только на южное направление.

К тому же мы вывезли к себе с этих территорий более пяти миллионов человек местных жителей, что также снижало нагрузку на нашу транспортную систему - меньше ртов приходилось кормить с помощью авиатранспорта, наоборот - сделанные ими запасы использовались нашими войсками. Но с "новичками" появлялись и новые проблемы. Конечно, околхоживание сильно ударило по крестьянству, но немецкая оккупация ударила по нему еще больше, поэтому сейчас многие ожидали от нас какого-то чуда. К тому же среди крестьянства ходили слухи, что у нас не загоняют людей в колхозы, поэтому многие надеялись получить личное пользование свой участок земли и жить на нем припеваючи. Вот черт ! Это же - явно пойти против партии и правительства. Да, мы пока не сгоняли крестьян в колхозы, но и советская власть до войны не делала такого на землях Западной Белоруссии, а мы лишь продолжили эту политику.

Те, кто хотел перейти в колхозы, конечно же, переходил, тем более что именно эти хозяйства прежде всего насыщались техникой, скотом, удобрениями, семенами. Тем более что в армию ушло много мужчин, в том числе единоличников, и их наделы временно прирезались к совхозным землям. Ну так и было сказано - "временно", поэтому-то народ, хотя и опасался, что обманут, но была и надежда, что все-таки землю вернут обратно. Мы, конечно, не обманывали, и тем, кого комиссовали по ранению, землю возвращали - и это давало надежду остальным, что и в самом деле не обманут. Но было немало и таких, кто оставался единоличником - из тех, кто в армию не проходил по возрасту или у кого было много подрастающих мужчин, к армии не годных также по возрасту, но "еще" - то есть в таких хозяйствах были работники, которые сами могли тянуть свои наделы. Да, у них не было другой рабочей силы - военнопленных мы отправляли на работы прежде всего в совхозы, затем - в колхозы, на дорожное строительство, на заводы, в шахты - в зависимости от их специальности, так что единоличникам этого трудового ресурса не доставалось вовсе.