Сергей Суханов - Перелом. Часть 4 [СИ]

А почва под Ли Лисанем все сильнее горела. Он находился в Шанхае на полуподпольном положении - местный милитарист смотрел сквозь пальцы на существование коммунистов. И если раньше общение с Москвой шло перепиской, то в июле Лисаню установили радиостанцию с Москвой, и сообщения о несвоевременности восстаний в городах Ли теперь начал получать не раз в три-четыре месяца, в чуть ли не каждый день. И, хотя ему до поры до времени удавалось скрывать их от своих товарищей - как Гитлер якобы перед нападением на СССР скрыл от военных данные своей разведки о новых советских Т-34 и КВ, чтобы не пугать своих генералов - так и для Лисаня время заканчивалось. А тут из Москвы наконец прибыл Чжоу Эньлай, и Лисаню пришлось прилюдно каяться перед своими товарищами за все свои грешки - ведь тут не только сокрытие сообщений от Коминтерна, но и ряд инициированных им неудачных восстаний, стоивших коммунистам множество жизней. В итоге Ли покинул все свои посты и в декабре 1930 года прибыл в Москву (где, кстати, и живет на данный момент - нашим людям даже удалось с ним немного пообщаться - неофициально (впрочем, не только с ним - я кропотливо собирал информацию о подводных течениях в мировом коммунистическом движении) - говорливый и бойкий дядька рассказал нам немало интересного, хотя и пришлось изрядно пофильтровать).

Наступал тридцать первый - переломный.

По всему капиталистическому миру бушевала Великая Депрессия, поэтому надежды коммунистов на светлое будущее были самыми радужными. Подкреплялись они и победами над гоминьдановцами. За прошедшие три года Красная армия, несмотря на все внешние и внутренние перипетии, достаточно окрепла, чтобы представлять реальную угрозу Чан Кайши и его приспешникам, а также прочим китайским милитаристам, удерживавшим свои районы и провинции. Чан Кайши также видел эту угрозу, поэтому осенью 1930 года пообещал раз и навсегда покончить с красной угрозой в провинции Цзянси, собрал стотысячное войско и двинул его на коммунистов Мао. Но вооруженные силы под командованием Мао также представляли серьезную силу. Если в начале 1928 года их численность была четыре тысячи человек, из которых была вооружена всего половина, то к концу 1930 под рукой Мао было уже сорок тысяч бойцов, причем вооруженных и более-менее обученных, в армии была налажена служба первой медицинской помощи, ухаживания за раненными, служба снабжения и транспорта. А, главное - вдохновленных идеей построения справедливого общества - в последнем они наголову превосходили войска националистов, хотя последние были многочисленнее и лучше вооружены, особенно тяжелым вооружением и современной техникой - радиостанциями, самолетами и танками. Поэтому коммунисты охотились за этими трофеями с особой тщательностью - захваченные орудия, пулеметы, радиостанции - зачастую вместе с их расчетами и обслуживающим персоналом сразу же ставились в строй уже коммунистической армии.

Менялась и тактика - от партизанских действий Красная армия постепенно переходила к подвижной войне, когда действия небольших подразделений координировались на большой территории, а не просто - где нашел врага - там и бьешь. Мы также начинали переходить к такой тактике уже осенью сорок первого, да и до сих пор этот вид боевых действий был у нас в большом почете - это позволяло выходить из-под удара крупных сил, но вместе с тем постоянно наносить врагу урон. А вода, как известно, камень точит - особенно если не цепляться за территории и первейшим делом учитывать соотношение потерь - у врага их должно быть как можно больше, а у нас - как можно меньше. Ну, в идеале. Именно поэтому я и настаивал на возможности отхода под давлением превосходящих сил, и одновременно на захвате или хотя бы контроле как можно большей территории, чтобы было куда отходить. Вот и Мао выдвинул принцип глубокого заманивания противника, который он как всегда облек поэтической метафорой - "Враг наступает - я отхожу, враг устал - я нападаю".

В этой тактике затяжной войны Мао пытался избежать генерального и решительного сражения, так как понимал, что его войска при этом будут разбиты ну или как минимум понесут несопоставимые потери. Его расчет был на противоречия в лагере противников - если на коротком промежутке времени они могут быть сглажены, то на длительном - все-равно вылезут наверх - между начальниками внутри каждого из войск - националистов, многочисленных милитаристов - начнутся разногласия, и между руководством самих войск - Чан Кайши и милитаристами отдельных провинций - также начнутся разногласия. В общем - надолго противников не хватит - сами развалятся. В этом плане, конечно, наша ситуация отличалась от китайской - мы не могли рассчитывать на то, что немецкая армия развалится, наш расчет был на то, чтобы перемолоть фашистов достаточно для того чтобы у них просто не хватило сил на решительный удар по нам - им ведь надо еще воевать с РККА. Впрочем, агентура докладывала, что и в немецкой армии хватало внутренних противоречий - так, часть генералов и рейхскомиссаров была склонна сначала покончить с нами - кровоточащей занозой в их тылу - и уже потом навалиться всеми силами на РККА. Гитлер же с другими приближенными настаивал на скорейшем разгроме именно РККА, поэтому хотя на нас и выделялись силы - чтобы подсластить горькую пилюлю проигравшим в обсуждениях - но все-таки основные силы в сорок первом были направлены против РККА, а в сорок втором Гитлер обиделся на своих генералов за то, что они не смогли выполнить свои обещания разгромить СССР в молниеносной войне, и вернулся к своей идее сначала нанести поражение западным союзникам - прежде всего Англии - так мы вообще оказались третьими в очереди и кратковременно стали первыми только после захвата нами Кенигсберга летом сорок второго, но тогда мы смогли отбиться от наступления с юга, так как много сил немцы отправили в Африку, да и те силы что шли на нас с юга - с Украины - были отвлечены от наступления против РККА - как раз шло Киевское сражение, то есть их также было недостаточно.

Вот и Мао рассчитывал на то, что подвижными боевыми действиями он сможет вывести свою армию из под мощного удара и вместе с тем настолько скует силы противника, что тот просто не сможет занять весь советский район, в котором дислоцировались войска Мао. Конечно, правильность моих действий была подтверждена временем, но было полезно да и, что там говорить - приятно, когда их правильность подтверждалась и действиями других людей, а то мне до сих пор пеняли некоторые соратники на то, что мы не начали генеральное наступление еще в сорок первом, "ну или хотя бы летом сорок второго - тогда бы уже были в Берлине". Забыли, что в то время наша армия была совсем не та, что сейчас - летом-осенью сорок третьего. Я напоминал и об этом, ну и заодно приводил пример китайских коммунистов - и зачастую отсылка к чужому опыту была весомым аргументом - люди затихали, по крайней мере на время. У Мао же не было возможности сослаться на подобные примеры в близкой истории, поэтому ему так же приходилось отбиваться от нападок по поводу выдвинутой им тактики глубокого заманивания и сдачи территорий в обмен на время и распыление сил противника. И лишь бои конца тридцатого и начала тридцать первого показали правильность такой тактики. Да, при этом приходилось сдавать советские территории, с соответствующими потерями в материальной части, возможностях снабжения продовольствием, да и просто людских потерях - в отличие от нас, проводивших глобальную эвакуацию с тех территорий, которые мы не могли защитить, у китайцев не все могли уйти вместе с коммунистами или вывести свои семьи. Но в конечном итоге действия Мао привели к важной победе над войсками Чан Кайши.