Константин Буланов - Балтийские кондотьеры [litres с оптимизированной обложкой]

Стоило шхуне замереть, как обряженный в мундир Иениш скрылся в неизвестном направлении, утащив с собой Репина, нагруженного корзинами с коньяками и шампанским. Оставшийся за старшего Протопопов лишь тяжело повздыхал по этому поводу, поскольку сам был не против встретиться со старыми друзьями и знакомыми, дабы вкусить вместе с ними плоды цивилизации в виде десятка бутылок с алкоголем. Но кто-то должен был остаться, и потому пока Иениш гробил в теплой компании свою печень, Николай присоединился к засевшему в единственной каюте Ивану. Тот, чтобы скоротать время, еще вчера засел за точный подсчет и опись всего, что подняли на борт шхун с обнаруженного судна. Пребывавший в изрядно подпитом состоянии Иениш вернулся лишь спустя три часа, но, как настоящий командир, несмотря на свое состояние, принялся за организацию работ по разгрузке и перевозке всего добытого на небольшой буксирный пароходик, что должен был доставить их по Неве как можно ближе к дому, где проживала семья Иениш. Вместе с Виктором Христиановичем в дальнейший путь должны были отправиться Иван, а также оба водолаза. Протопопову же надлежало подготовить обе шхуны к новому выходу и разместить их небольшие экипажи на постой, чтобы дать людям возможность отдохнуть и расслабиться.

Сказать, что Мария Алексеевна была обрадована, удивлена и поражена, когда в квартиру ввалился изрядно принявший на грудь супруг в сопровождении краснолицых от натуги матросов, тащивших в руках пузатые и звенящие содержимым котомки, значило не сказать ничего. Несмотря на прожитые годы и дворянское воспитание, она чуть было не принялась прыгать на месте, хлопая, от кипевшего внутри коктейля чувств, в ладоши, словно маленькая девочка. С выдохом опустив тяжелую ношу на пол, матросы, утерев трудовой пот, потянулись обратно на лестницу, за следующей партией серебряных монет, а Иениш, приобняв супругу, расплылся в счастливой улыбке.

– Дорогая, нам с Иваном Ивановичем вновь сопутствовала удача!

Покачав головой и поцеловав мужа, Мария Алексеевна улыбнулась и, окинув взглядом рассыпавшиеся по полу из развязавшейся котомки старинные монеты, шутливо пожурила его:

– Если так пойдет и дальше, дорогой, то наша квартира рискует превратиться в подобие Зимнего дворца. У нас до сих пор гостиная, твой кабинет и гостевая комната забиты прошлыми находками. А вы все новое тащите. Я уже даже не знаю, куда это все складывать.

– Не переживай, дорогая, на сей раз объем находок куда меньше предыдущего, да и ценность, к сожалению, тоже. Но ты, несомненно, права. Если так пойдет и дальше, то квартиры нам скоро будет мало. И так сейчас пришлось две самые тяжелые и громоздкие находки сдать на склад военного имущества в Кронштадте.

Разговор был прерван вновь ввалившимися в прихожую матросами, дышащими как загнанные лошади. В общем итоге Коротаевский и Репин сделали тридцать ходок, чтобы доставить все прихваченное со шхун серебро и большую часть оружия, за исключением мелочей, с дозволения командира оставленных матросами себе на сувениры. А после получасового чаепития, когда к компании присоединился Иван, получившие по три сотни рублей водолазы поспешили распрощаться и, пообещав прибыть через два дня, испарились в мгновение ока. Несмотря на не первый опыт получения солидных вознаграждений, столь большие для простых матросов деньги все еще неимоверно жгли руки.

Остаток дня и весь следующий ушли на окончание пересчета монет и их сортировку, после чего, взяв по несколько монет каждого образца, Иван с Иенишем наведались к столичным нумизматам и антикварам. Несмотря на посредственное состояние, все монеты были приняты любителями старины с благоговением и чуть ли не обнюханы. А уж когда среди прочих были обнаружены редчайшие монеты времен правления Ивана Грозного и Бориса Годунова, добрые и милые собиратели старинных монет превратились в натуральных бультерьеров и, вцепившись в своих посетителей мертвой хваткой, буквально требовали немедленно продать им приглянувшиеся монеты, от одного взгляда на которые у них от нетерпения начинали трястись руки. Причем цены порой доходили до сотни рублей за монету.

Быстро смекнувший, что к чему, Иван решил не доводить до крайности, устраивая аукцион, но со своей стороны выставлял условия приобретения приглянувшихся монет – только с довеском из пары сотен прочих, тоже стоивших немалых денег. Естественно, за один день много обговорить не удалось, но предварительные согласия от одиннадцати заинтересованных лиц он успел получить и всю дальнейшую работу взвалил на хрупкие плечи Марии Алексеевны, передав ей свои записи. Она и так потихоньку занималась продажей остатков мейсенского фарфора, а потому в среде столичных антикваров уже успела стать довольно известной персоной.

Две небольшие шхуны, сверх меры загруженные углем и провизией, отвалили от приютившего их на три дня пирса и, потихоньку дымя изящными белыми трубами, на семи узлах отправились в свое, наверное, самое главное плавание. Поскольку «Фрау Мария» залегала на сорокаметровой глубине, да еще в шести милях от ближайшего острова Юрмо, в отличие от предыдущих находок, нашедших свой конец вблизи берегов, ее поиски могли затянуться надолго, а то и вообще провалиться. Все же система ориентирования в эти времена опиралась исключительно на математические навыки штурмана и его опыт. Именно по этой причине Иениш заранее договорился с двумя штабс-капитанами корпуса штурманов, которые, по причине нехватки мест на судах и кораблях, были вынуждены прозябать на берегу. Каждый из них должен был самостоятельно производить счисления и впоследствии сравнивать полученные результаты с теми, что производили Иениш с Протопоповым.

Отметив квадрат примерно в квадратную милю импровизированными бакенами, «Олеся» с идущим на буксире «Шмелем» принялась на двух узлах прочесывать огороженный участок. Ничего не обнаружив в течение недели поисков, Иениш принял решение увеличить квадрат поисков вдвое. Лишь 10 апреля им улыбнулась удача. На экране трудившегося без перерыва эхолота проступили очертания судна, и уже через полчаса поднятые из воды водолазы делились с прочими впечатлениями от увиденного.

В сильной мути, где даже специальные подводные фонари мало чем помогали, Коротаевский и Репин буквально на ощупь обнаружили «Фрау Марию», уткнувшись в ее борт руками. Осмотр показал, что корпус сохранился почти идеально и лишь немного покрылся донными отложениями, а вот ют оказался полностью разбит, как и большая часть палубы, так что через проломы и вырванные трюмные люки можно было рассмотреть множество старых керамических курительных трубок, перемешанных с песком, глиной и илом.