Николай Дронт - Начало пути [litres]

В очередной раз понял, что ничего не понимаю в женщинах. Я никак не ожидал, что Лёля вызовет во мне такую волну теплоты и нежности. Почему Лёля? В журнале она записана Алёной Комаровой. Алёнушка! Так теперь буду звать ее. Только в школе больше целоваться нельзя, тем более тискать девочку. Я уеду, а ей еще целый год здесь учиться.

С этими мыслями и направился в гараж.

Не знаю, как и когда он это успел, но самый деятельный из вчерашних орлов светил щербиной в два верхних зуба. С кем он умудрился подраться, не сказал. Говорит, с лестницы упал по пьяни, так все сразу ему и поверили.

Дал завгару согласие на обмен, а тот заявляет:

– Лёшка! Ты ни разу не прогадаешь! Да, «Волга» старая, но во второй серии важны не акулья пасть и олень на капоте. Там железо два миллиметра, причём ЛУЖЕНОЕ! Представляешь?! Вечно кататься будешь! Цвет «ривьера», это такой темно-синий, и салон в тех же цветах. Приёмник роскошный, отделка шикарная.

– Машина хоть на ходу?

Возмущению дяди Васи не было предела.

– Зачем человек врать будет?! С таким пробегом, меньше десяти тысяч, что «Волге» сделается?! Не! Профилактику, конечно, надо будет устроить. Масло сменить, рулевое проверить. Так это на любой машине делать приходится.

– Да я не спорю, просто спросил. Непонятно, если всё так хорошо, зачем машину отдает?

– Она для нормальных дорог хороша. На бездорожье газик ей сто очков форы даст. Кстати! Мы вчера говорили. Тебе же держатель для автомата не нужен?

– Нет.

– Я тогда его в ту машину поставлю. Будет крепеж под охотничье ружье.

– Зачем?

– На охоту ездить, опять же понты.

Когда мы зашли в личный закуток для завершения расчётов, я попросил:

– Дядь Вась, а можно тайник в машине сделать? Например, в поездку поеду, надо будет деньги с документами прибрать.

– Не вопрос! Я себе для поездок по зимнику одну штуку смастрячил, для хранения НЗ. Тебе покажу, но чтоб никому и никогда!

– Могила!

Я был удостоен показа тайника. Железная канистра, причем с бензином. Но! Это только видимость. Одна половина канистры снимается. В верхней части обнаруживается пластиковая емкость с горючкой, честь по чести соединенная с горловиной. А вот в нижней части прячется другая канистра, но уже со спиртом.

– Вот и тебе сделаю такую.

В моем газике два бензобака. Спрашиваю, нельзя ли найти запасной. Получаю в ответ понимающий взгляд и многозначительный кивок.

Следующая остановка в столовой, после нее фотостудия. Напечатал пробники и понял – у нас с «Мамией» взаимная любовь. Фотографии получились резкие, четкие, самое то для быстрой съёмки, когда нет времени точно определять расстояние, выдержку и диафрагму. Отныне у меня на ремне всегда будет висеть кобура с фотоаппаратом. Вдруг неожиданно кадр интересный встретится.

Напечатал и портретные фото, пока тринадцать на восемнадцать. Ребята получились вполне достойно, а начальница – просто блеск! Чёрно-белая фотография, на светлом фоне портрет. Тщательно, волосок к волоску, уложена высокая прическа. Крупные, яркие черты лица, с в меру нанесённой косметикой. Украшения смотрятся совсем не лишними, а лишь привлекают внимание к деталям. Не знал бы, кто модель, решил бы – артистка.

Этот снимок сразу принес дивиденды. Нури Ваграмовна была очень довольна, когда его увидела. Подарила огромный кусок бордового бархата, в девичестве штору для сцены, и принесла целую фотомастерскую, правда, ма-а-аленькую. Фёдор Тимофеевич рассказал историю происхождения этой «аппаратуры».

Когда-то, лет не слишком много назад, кто-то, на редкость умный человек, решил, что корякам просто необходима фотосъемка. В некое село, не то в Апуку, не то в похожее, был направлен фотограф для постоянного проживания. Село огромное… для коряков. Население человек двести, не считая проезжих кочевых. Спиться шансов нет, в корякских селах алкоголь не продают. С канализацией всё понятно, нет ее и не планируется. Воды хоть залейся. Правда, в речке. А вот электричество, конечно, есть. Но генератор работает не часто. Редко, честно говоря, работает. Не каждую неделю. Фотограф просидел там долго, почти всю весну, лето и осень, то есть полных два месяца, и уехал, не заполучив ни одного платного клиента. Коряки могли фотографироваться, но платить за снимки считали излишним. Не за что. Фотограф местным понравился, глава поселка даже привел ему свою дочку в жены. Этого мужик и не перенес, сбежал на первом проходящем катере. А принадлежности привез с собой, так они на складе и завалялись.

Целая фотостудия. Камера «Москва-3», пластиночная, кадр шесть на девять сантиметров, с наводкой по матовому стеклу или по шкале расстояний. Шаткая тренога для камеры. Три кюветы, размером девять на двенадцать, рамка для печати в контакт, несколько кассет и вкладышей. Всё!

Фотограф был героем, не иначе. Я бы сбежал в первую неделю. На всякий случай от студии сразу отказался.

– Какой самый большой формат ты можешь сделать? – стала выяснять Ваграмовна.

– Без проблем двадцать четыре на тридцать, тридцать на сорок сложнее, но тоже можно.

– А больше?

– Фотобумаги больше, чем пятьдесят на шестьдесят сантиметров, не бывает. Чтобы при таком формате высокое качество было, надо снимать на пластинку девять на двенадцать. А наш увеличитель на этот формат не рассчитан.

Умалчиваю кое-что. Самуил Яковлевич на стенку проецировал пластинки через свой деревянный ФДК и так печатал любой формат. Но оно мне надо? Только скажи, начальница сразу на шею сядет.

Женщина задумалась и решила:

– Ну пусть хоть полметра будет. Какой из увеличителей годится?

– Не знаю. Говорят, есть какой-то профессиональный «Беларусь», но весит центнер, и как купить, не знаю.

– А «Крокус»?

– Машина хорошая, но, по большому счету, от нашей не отличается.

Начальница тут же повелела собрать четвертую схему из английской книги, завтра будем ее пробовать. Так вот зачем она мне бархат подарила! Впрочем, я не против.

Посмотрел книгу и понял – Нури права, моими галогенками, экраном и листами ватмана большинство схем не воспроизвести, нужны профессиональные светильники. Четвертая схема простая – темный фон, заполняющий свет идет от камеры и значительно более слабый рисующий чуть сверху-сбоку-сзади от модели.

Пока готовил сцену, зашли Колян с Михой. Новости так себе. Кузьмич узнал про их бизнес. Сказал, что на первый раз прощает, но больше ни-ни. Причем виноваты сами. Пожадничали. Взяли бочонок икры с завода, а там кто-то стукнул. Со стукачом они разберутся, но мне надо покупателю расклад сообщить. Вдруг чего. Впрочем, хорошая новость тоже есть – груз прилетел во Владивосток.

Лёля из школы почти бежала домой. Этот Лёшка… Он ее целовал! И даже гладил! Когда в классе притянул к себе и стал целовать в губы, она от возмущения даже зажмурилась! А он хоть бы хны! Девочка хотела ему всё высказать… но парень засунул свой язык прямо к ней в рот… Дурак! И потом стал ее гладить везде, где хотел. А хотел он погладить везде… Лёля растерялась. Сейчас-то она понимала, что надо было сразу вывернуться из его объятий и поставить нахала на место. Но тогда девочка могла только позорно шептать: «Лёшенька, не надо! Стыдно очень!» И действительно, ей было очень стыдно. Особенно, что он мог увидеть ее беленькие в горошек девчачьи трусики. Как у маленькой девочки… Что он о ней подумает?! А Лёшик такой нежный… И ласковый… И пахнет приятно, одеколоном.