Николай Дронт - Начало пути [litres]

– Нет, конечно.

– Вот! Старлея дадут, капитана тоже. А вот чтобы майора получить, надо академию закончить. Если нет большой и мохнатой лапы, то выслуживаешься. Задницу лижешь, бегаешь бешеным тараканом, едешь служить из Гржижопеля в Мухосранск и из Мухосранска в Задрищев, но направления на учебу всё нет и нет. Родственников и тех, кто поближе к начальству, посылают. И вот тебе тридцать пять, последний шанс, позже на очное не примут, а заочное тебе без пользы. Пишешь рапорт, напоминаешь все свои заслуги, просишь, умоляешь, а тебе… До сорока пяти дослуживаешь капитаном. Потом выходишь из ворот части, начищенные сапоги стёрлись до самого… Тут тебя берут за этот самый и выкидывают на гражданку военным пенсионером… У меня последний шанс был продвинуться, теперь и его не стало.

– Может, что-то можно сделать?

– Думаешь, я не делал? А Кузьмич здесь сидит, ему природа нравится? Приятель твой на заставе, Степан Иванович, склад свой оставить не может? Нет! Дослуживают. Много тут таких. Теперь и я с ними… А ведь хорохорился… мечтал… Всего один раз лейтенантиком не на ту лошадку поставил…

Где-то капитан прав, но именно где-то. Лейтенант сразу после училища получает сто десять рублей за звание и еще сто десять за должность, плюс пайковые, плюс бесплатное обмундирование, плюс месяц отпуска каждый год. А инженер после института только сто десять – сто двадцать имеет. Уйти на пенсию в сорок пять лет – плохо ли? Причём денег будут платить больше, чем гражданским, да еще можно поработать за зарплату. Словом, люди знают, за что служат.

Илья Иванович еще стопку принял и на меня перешел:

– Вот посмотри на себя – не пьешь, не куришь. Пусть по болезни, однако подозрительно. Людей без недостатков не бывает, а паренек ты вроде ничего. Вот я тебе в личное дело и записал, что по части девочек ты слабоват. Любой читающий сразу скажет «кобель», поймет, простит и дальше копать не будет. Потому как понятен человек, есть за что при надобности выговорешник вкатить. Ты, если хочешь в «органы», что к нам, что в МВД, то никогда не делай наколку. Любую, на любом месте. Тогда тебя точно не возьмут, скажут, моральный облик подкачал. В стукачи еще сгодишься, а на службу, даже вне штата, нет. Или вдруг имеется шрам на видном месте, тоже могут отказать, с особыми приметами на оперативную работу стараются не брать. Семья важна, но с этим ничего не сделаешь. Впрочем, у тебя всё нормально, даже родственница-пенсионерка из госбезопасности имеется.

Илья Иванович выпил очередную порцию и отрубился. Еле уговорил его перейти на кушетку. Видать, сильно человека шибануло, коли вразнос пошел. Спал он недолго, всего минут сорок, много час, затем проснулся и ушел, прихватив початую бутылку.

В принесенной коробке была керамическая урна. Судя по сопроводительным бумагам, прибыла не из Петропавловска, а как бы не из Владивостока. В Питере крематория нет, что ли? Разрешение на захоронение имеется, причем на мое имя. Спасибо, Илья Иванович. При случае отблагодарю.

Теперь надо понять, как Калину на материк отправить. В посылке? Ломает меня покойного посылать. В контейнере с машиной? Лучше, но тоже не очень. Может, самому на весенних каникулах отвезти?

Ребята зашли, вроде посмотреть, приехал я или нет, а на самом деле Колька потащил Нинку в мою комнату целоваться. Алёна осталась со мной на кухне. Обнял ее, а она так жалобно говорит:

– Ты не думай! Я не такая! Я не…

Я не стал слушать, что она себе надумала. Прижал к груди и нежно-нежно ее целую. В глазки, в щечки, в губки. А девичье сердечко бьется сильно-сильно, как воробушек, зажатый в ладони. Она сама чуточку, робко, неловко отвечать стала. Не форсирую события, прошлый раз напугал девчушку, сейчас она боится. Ей и хочется, и колется, и мама не велит… Глупышка… Нежная, теплая, ласковая… Сама губки стала подставлять…

– Ну вот! Они уже целуются!

Алёнушка ойкнула и машинально за меня спряталась. Это Нинка подкралась. Свинина! Чего ей в комнате не сиделось?! Такой момент порушила! Его уже не вернешь. Тут и Попик подтянулся. В общем, сели пить чай. Я еще порезал сыра, привезенного из Питера. Из новостей только Жанка. Она с семьей уже уехала. Из райисполкома попросили, и ее родителям документы на перевод мигом оформили. Довольны не были, конечно, особенно в школе, но оформили.

В ту же ночь случилась беда. Лопнула какая-то железка в дизеле на электростанции. Треть посёлка осталась без света. Это было бы полбеды, беда, что половина котельных обесточена. Котельные не работают – в домах очень холодно. Плохо, но день-другой пережить можно. Но! Котельные не работают, в домах холодно, однако вода в трубах центрального отопления осталась. Скоро замёрзнет, трубы полопаются, и до мая их не поменяешь. Как людей обогревать? Всю ночь работали добровольцы, сливали воду, кидали времянки, вновь запускали в работу котельные. К утру угрозу заморозки отопления ликвидировали, но электричества нет и непонятно, когда будет. В районе запасной части нет и снять неоткуда. Из области только один ответ – запчасть ищем и, когда найдем, не знаем. Постараемся доставить первым теплоходом. Не раньше конца мая, значит.

Поселок бурлил. Сейчас стоит вопрос о закрытии предприятий, а что будет, коли и резервный генератор полетит? Аэродром закрывать? Вместе с портопунктом? Якимыч охрип, ругаясь по телефону, но не зря он глава поселка, придумал финт ушами. Сказал мужикам:

– Снимут, сторожем пойду работать. И строгача по партийной линии не боюсь. Пуганый уже. Сейчас дам телеграмму в Москву, в Верховный Совет. За кого мы голосовали, помните? За Косыгина! Ему и напишу. Телеграфом!

– Якимыч! Не напишу, а напишем! Текст набросай, пойдем подписи собирать. Все партийные пусть подпишутся. Уклонисты нам не нужны, как в тепле жить, так все вместе, а как выговор получать, ты один?! Не будет такого! Кто против, пусть уезжает.

Народ у нас простой, но понимающий. Да и дальше сослать места не найдешь, наши ничего не боятся. Все партийные подписали письмо и много простых работяг. Отчим тоже подмахнул. Да он что! Секретарь парторганизации камералки и секретчик подписали. В полдень на почту принесли тетрадку с подписями и отправили телеграфом, хотя из райкома партии настоятельно советовали этого не делать. В два часа дня, на бланке с красным заголовком «ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ ТЕЛЕГРАММА», пришел ответ: «Ваше обращение получено ЗПТ передано по назначению ТЧК». И всё, больше никакой реакции не было. Кстати, никто даже не знал, что на нашей почте такие бланки имеются. До конца дня стояло затишье. Ни из области никто не звонил, ни из района. Ночь кое-как скоротали. А рано утром из Петропавловскаа прилетел грузовой самолет с огромной железякой, бригадой ремонтников и обкомовским инструктором.