Василий Панфилов - Эффект бабочки

— Оо… парни, Команча мы этим не проймём, — подытоживает Заноза. Берти хохочет в сторонке, делясь выдуманными подробностями моих гастрономических привычек. Киваю с улыбкой — дескать, так и есть, я настоящий дикарь… Антуража ради добавляю гастрономических подробностей из выживальческих передач двадцать первого века. Парочка особо впечатлительных явственно зеленеет, один свешивается с балкона, второй удобряет кадку с фикусом.

— Да ну тебя! — Заноза вручает банку корма и я её доедаю. Не совсем по уставу, но развлечение братьям обеспечил — кто хохочет, кто смотрит с ужасом.

Меню кандидатов рацион всю адскую неделю состоит из одного продукта. В нашем случае это разваренная до лохмотьев треска, которую заливают то пивом, то майонезом. Не отравишься, но кошачий корм вкусней.

— Обалдеть, — Джереми, бывший в отъезде по семейным обстоятельствам и потому не принимавший участие в травле новичков, растерянно ходил вокруг нас в дорожной одежде, поставив чемоданы на пол, — Что-то парни в это раз перестарались.

Молчим, переглядываясь, не слишком-то доверяя Скунсу.

— Но ведь он почти не издевался над нами, — мелькает мыслишка, и похожее — не у меня одного.

— Не спать неделю — ладно, — продолжает тот, распаляясь всё больше, — испытание духа и всё такое… Полезный опыт, во всех братствах такое практикуется, да и в мистических обществах, как наши предки… Но это?!

Скунс потряс жестяной облупленной тарелочкой (ещё одно унижение-испытание), в которой плавала варёная треска, залитая на сей раз патокой с майонезом — для разнообразия. Еда получилась такой рвотной, что даже у меня не получилось затолкать её в себя.

— По-моему, братья перестарались, — подытожил Джереми, покачав головой, — Эх… не хотел, но ладно.

Открыв саквояж, он достал завёрнутый в бумагу домашний пирог с черникой и посудину с паштетом.

— Тётушка передала, — пояснил он, — ешьте! Хотел братьев угостить, ну… ладно уж, будущие братья. Только помалкивайте, хорошо?

Запах еды убрал тормоза и пирог с паштетом съели за пару минут, честно поделив на всех.

— Раз такое дело, — обвёл нас взглядом Скунс, — то я вроде как и не заезжал, ладно? Пирог с паштетом уже обещал парням, ну да бог с ними, поеду в ресторане закажу.

Брат удалился, а через пару минут Жаба сказал растерянно:

— Что-то брюхо крутит, — и убежал в туалет.

— Ой, — сказал я, заняв второй.

— Пусти! — Долбились в дверь кандидаты. Ответом были совсем немузыкальные звуки из кишечника.

— Скунс! Ну говорящее ведь прозвище! — Стонал я в голос, — надо же было так облажаться. Мне! Слышал ведь о таких подлянках, а попался, как последний поц!

Слабительное, да ещё и в совершенно слоновьих количествах, стало финальным аккордом нашего испытания. Двери туалетов мы сломали, да и то… не всегда и не все успевали добежать.

Наиболее находчивые использовали в качестве горшков добытые с боем кастрюли с кухни и кажется — какой-то кубок.

— Это вам последний урок, парни, — спокойно объяснил Скунс, стоящий рядом с президентом, покачиваясь на носках лакированных туфель, пока мы драили последствия нашего… забега, — доверять можно только своим. Вашим братьям.

Скунс жёстко усмехался и теперь было видно, что несмотря на невысокий рост и непрезентабельную внешность, парень… да какой там парень! Мужчина! Жёсткий мужчина, умный, кручёный жизнью.

— Пока вы не прошли испытания и вас не приняли в свой круг как равных, доверять нельзя, — говорил он, заложив руки за отвороты спортивного пиджака и прохаживаясь между нами, — иначе в последний момент ждите пирога со слабительным!

— В братстве мы научим вас, как распознать — приняли ли вас на равных или нет, — подхватил президент, выглядящий в этот момент как нельзя более величественным, — если конечно захотите. Ваши испытания окончены и те из вас, кто не передумает, придут в дом братства через неделю. А пока — по домам! Отсыпаться.

Как пассажир первого класса Аркадий Валерьевич благополучно избежал таможенного досмотра в порту Нью-Йорка. Отойдя от причала, вздохнул полной грудью морской воздух, в котором смешалась океанская свежесть и запахи многомиллионного города.

— Воздух свободы! — Пафосно произнёс он и закашлялся, отхаркиваясь и сплёвывая на бетон.

— Масса? — Нарисовался молоденький негритёнок, почтительно взирая на немолодого белого господина и его внушительные чемоданы, — если массе будет угодно, я вызову такси.

— Господи, как же хорошо! — Умилился бывший российский чиновник, вытирая платком рот, — масса… знают пока своё место, собаки чёрные! Не то что наши сиволапые… нет, зря крепостное право отменяли, зря! Вызывай… ниггер!

Если чернокожий и обиделся, то данный на чай доллар утешил его, а странноватый мигрант оказался забытым в тот же день.

Аркадий Валерьевич ехал по Нью-Йорку, узнавая знакомые места. Он бывал здесь как турист… раньше. Да и фильмы, сериалы, телепередачи… куда ж без них современному человеку.

— Это будет мой город, — шептал он, сам того не замечая, — мой и моих детей. Пусть не единолично, пусть с другими… но я стану магнатом! Великая Депрессия впереди и я вынырну из неё обладателем многих миллионов. А там… пока можно приобрести долю в киностудиях, можно с ноля создать телевиденье, заняться рекламой… Фамилию Постников будет знать каждый!

Почти тут же он замолк, шевеля губами и глядя на проплывающий за окном индустриальный пейзаж.

— Или изменить? Постникофф… Поглядим, такие вещи с бухты-барахты не решаются.

Таксист поглядывал изредка на странноватого пассажира, ничуть не заинтересовавшись маниакальным поведением. Много таких среди приезжих… сколотят капиталец, да думают приумножить его в мировой финансовой столице в десятки и сотни раз.

Чаще всего разоряются и уезжают, но бывает, пропадают с концами. Прыг с моста… кто будет искать разорившегося мигранта всерьёз?

Бывает, что и преуспевают, но нечасто, ох нечасто… Он, Коста Ставродакис, много людей повидал.

— Мистер Ларсен! — Слышу сквозь сон и отмахиваюсь — зовут какого-то Ларсена, а я Браун, — мистер Ларсен!

— Что тебе, Джорджи? — С трудом приподнимаю голову от подушки и гляжу на часы.

— Часов шесть всего прошло, как я вернулся с адской недели! Смотри, если там не потоп или что равнозначное…

— Полиция, сэр, — испугался слуга, — настойчиво хотят войти.

— Полиция? — Сажусь на постели, потирая глаза, — ладно, впускай.

— Они уже в холле, мистер Ларсен, — повинился Джорджи, — я счёл неуместным биться с ними на кулачках. Редкостно наглые типы!

— Готовь кофе…

— Уже, сэр. Генри сразу пошёл на кухню, как услышал про полицейских. Сказал, что кофе вам понадобится не один галлон.