Алексей Ивакин - Время возвращаться домой [СИ]

После июньских выпусков военных училищ страны, лучшим новоиспеченным командирам - отличникам боевой и политической подготовки - выделили от щедрот аж три, а кому и пять, дней отпуска. Кому домой смотаться, кому жениться приспичило, а кому Москву посмотреть и себя показать. В эти июньские дни по столице ходили веселые лейтенанты всех родов войск - и пехота, и артиллерия, и летчики, и танкисты, и военные юристы, и даже морячки клешами подметали Арбат и Красную площадь. Девчата надевали лучшие платья и делали перманент, а потом шли навстречу военным, цокая каблучками и сверкая жемчужными улыбками.

- Сам ты миномет, мазута, - отмахнулся Волков. - Думай, что говоришь! Миномет - это, в принципе, то же самое, что мортира, но...

Но договорить Волкову не дали. Народ в зале ожидания внезапно зашумел, замахал руками, вскочил со скамеек, стал толпиться возле репродукторов.

- Что случилось? - спросил летчик. - Война?

- Типун тебе на язык, - буркнул танкист.

Война... В те дни это грозное слово витало в воздухе: люди просыпались и засыпали с этим словом, оно мелькало на страницах газет и грохотало по радио. Еще бы, бешеный Гитлер метался по всей Европе. Одна страна за другой ложились под гусеницы вермахта, не оказывая почти никакого сопротивления. Совсем недавно пали Греция и Югославия. Успокоится ли Гитлер? Прыгнет он через Ла-Манш или повернет на восток? Все знали, что война будет, что она неизбежна, все готовились к ней, но никто ее не хотел. Пожалуй, лишь молодые лейтенанты мечтали о подвигах на полях освобожденной Европы. Да и то, старшие товарищи, порой, резко осаживали их, говоря, что войны без крови не бывает. Даже без малой и на чужой территории.

Мимо прошел какой-то батальонный комиссар с двумя фанерными чемоданчиками в руках. К комиссару тихонечко жалась, видимо, жена в белом платье. На руках женщина держала девочку, которая, совершенно не обращая внимания на взрослую суету, сосредоточенно кусала крем-брюле. Мороженое подтаивало и капало на пол. Впрочем, иногда и на платье мамы.

- Мороженого хочу, пломбира, - шепнул Островко и сглотнул.

- Маша, успокойся, сейчас же берем такси и едем на Киевский.

- А вдруг не успеем?

- Успеем, успеем. Нас ждет Гурзуф и море. Да, Лелька?

Он потрепал дочь по щеке, отчего та выронила мороженку и захныкала.

- Ничего, я тебе еще куплю, не хнычь, дочь комиссара! Идем, Маша! У нас целый месяц отпуска впереди, - он пошел к выходу. За ним пошла жена с дочкой.

- Ну вот, - огорченно и облегченно сказал Островко. - Войны не будет и орденов тоже. Видишь, товарищ батальонный комиссар едет на месяц в отпуск. Кто бы его перед войной отпустил на море?

- Типун тебе на язык, - опять повторил крепыш-танкист.

- Ты чего, затрусил? - поглядел на парня летчик.

Вместо ответа тот протянул руку:

- Сюзев, Сашка. Вот из Казани еду в Брест.

- Хо! - обрадовался Островко. - Еще один попутчик. Вовка Островко. Когда едешь, мазута?

- Завтра, хотел...

- Москву посмотреть? И мы! Слышь, Волков, а ты чего билет не берешь? Бери на завтра. Вместе поедем, веселее же!

- Да еще не знаю я... - вздохнул Волков. - Вот возьму на завтра, а Оля обидится.

- Оля? Чудесное имя. Как там у Пушкина? "Я вас любил, любовь еще быть может..."

- Это Онегин Татьяне писал, - улыбнулся Волков.

- Какая разница? - удивился Островко. - Главное же Пушкин! А если ты девушке не понравишься? Тогда как?

- Тогда ночью возьму билет.

- Главное, на литерный бери, он в восемь двадцать отходит. Вагон седьмой. Запомнил?

- Конечно. Если билеты будут, - с сомнением посмотрел на толпы отъезжающих на запад военных.

- Ничего, ничего. Ты ж пехота. Самый главный род войск. А мы твой обслуживающий персонал. Так ведь, броня?

- Ребят, может, на воздух пойдем? - предложил Сюзев. - Я, вообще, предлагаю на Красную Площадь сходить. В Кремль, в Мавзолей. А то как-то стыдно, в Москве был, а на Красной площади не отметился.

- Давай, - согласился Островко. - Только не пойдем, а поедем. И на такси! Не обсуждается! Пехота, ты с нами? Или будешь тут размышлять до утра?

- С вами. Мне до вечера делать нечего.

- О! Сашка, мы наблюдаем рождение нового советской поэзии. Пушкин с кубарями в петлицах! Ты погляди на него, Сань! Ну чисто поэт, только бакенбардей не хватает. И бакенбардов?

- Ну ты и трепло, Островко! Бакенбард, - одобрительно хохотнул Сюзев.

Такси поймали быстро, впрочем, даже и не поймали, таксисты буквально роились на площади перед вокзалом. Некоторые просили десятку без счетчика, этих кустарей сразу посылали лесом. Впрочем, и по счетчику едва не вышло столько же. Хорошо, что Волков понял, что таксист их собирается по всему Садовому сначала покатать.

- Москвич, что ли? - расстроился таксист.

- Одессит, - улыбнулся лейтенант.

- А Москву откуда знаешь?

- Приходилось бывать... - уклончиво ответил Волков.

- Что ж сразу-то не сказал, - вздохнул шофёр, поворачивая на улицу Горького.

Пока ехали - погода немного испортилась. На летнее небо нанесло низкую, почти осеннюю тучу. Вообще, весна сорок первого выдалась в средней полосе затяжной и пасмурной. Только, говорят в Белоруссии вторую неделю жарило как в Африке, чему радовались Островко и Сюзев. Хоть погреются... А вот в Одессе весна была ранней и теплой. И перед самым отъездом Волкова в Москву погода тоже испортилась и пошли дожди. Украину заливало, Белоруссию сушило: такие вот извивы матушки-природы. Но ничего, большевики и ее одолеют, несомненно.

Красная Площадь была пустынна, не то погода не способствовала гуляниям, не то...

- Рабочий же день еще! - догадался Островко. В подтверждение его словам куранты на Спасской башне пробили два часа. В этот же момент прошла смена караула у Поста номер один.

- Ишь ты как печатают, - восхищенно сказал Островко. - Пехота, а ты так могёшь?

- "Гусиный шаг"? Конечно, могу. Нас гоняли здорово по строевой.

- Хе, а нас нет. Шагистика нам ни к чему, нам летать надо. На кой черт эта шагистика нужна? А у вас, танкистов, как?

- А у нас тоже шагистики мало было. Так, на первых курсах. Потом матчасть, стрельбы, марши...

- Эх, внутрь бы попасть, - глядя на стены Кремля, сказал Волков.

Ребята совершенно не обращали внимания на легкий сеющий дождик. В конце концов, они же военные. Зачем на такие пустяки внимание обращать? Нет, на службе оно, конечно: при планировании и проведении операций метеоусловия необходимо учитывать. А на отдыхе зачем?

- Не получится. Вон, какие ряхи въезд охраняют, - кивнул на ворота Сюзев. На посту действительно стояли - ряхи! - два здоровенных сержанта НКВД. Они равнодушно скользнули взглядом по трем лейтенантам. Таких тут нынче полным-полно.

- А ведь где-то там товарищ Сталин, - глядя на стены Кремля, вздохнул Островко. - Вот бы с ним познакомится!