Алексей Ивакин - Время возвращаться домой [СИ]

- Лех, чего завис? - ткнул Волкова в бок Островко.

- А? - очнулся тот. - Да так, Одессу вспомнил что-то.

- Красивая?

- Кто? Одесса? Очень.

- Да не... - засмеялся Островко. - Одесситка та - красивая?

- Какая одесситка?

- Тормоз ты дульный, - махнул рукой танкист. - Ну, идем?

Пока Алексей вспоминал и размышлял, они, оказывается, подошли к нужному адресу.

Огромный дом серой глыбой нависал над Москвой-рекой, за которой рубиновыми звездами алели башни древнего Кремля.

В парадной их остановили. Пожилой старшина - то ли вахтер, то ли часовой, пойми эту Москву с ее порядками? - поинтересовался их документами, а потом спросил цель визита.

Алексей долго и мучительно вспоминал фамилию Ольги, потом хлопнул себя по лбу и достал конверт с адресом:

- Ааа... Так вы к полковнику Карпову? Тогда вам в правое крыло. Они там собираются сегодня.

- В смысле? - не поняли лейтенанты.

- Так они в столовой день рождения дочки отмечают сегодня.

- В столовой?

- А где же еще? - удивился вахтер-часовой. - Здесь, чай, не баре какие живут, а красные командиры. Чего им в комнатах своих ютиться, когда специально для них организована домовая столовая?

А потом куда-то стал звонить, уточняя - "пропустить мальцов или как?", после чего лейтенанты отправились по длинному коридору в сторону, указанную старшиной.

Скромное семейное торжество, да...

В большом светлом зале сверкали разнообразными приборами столы, сдвинутые буквой "П". На столах, сияющих белоснежными скатертями, горками возвышались салаты-винегреты, блестели под электрическими лучами заливные, в узких тарелках, жирно развалившись, янтарно светилась рыба. И бутылки гордо вздымали к потолку вытянутые горлышки.

У Островко немедленно забурчало в животе, Волков непроизвольно облизнулся, Сюзев же икнул. И зачем они чебуреки на Горького ели? Впрочем, что молодому организму пара чебуреков? Хватит лишь на переход через Большой Каменный мост.

Мда... И куда тут девать коньяк? Бутылочных снарядов столько, что хватит не один стрелковый взвод напоить, да еще и паре танковых экипажей хватит. Не говоря уже об эскадрилье таких, как Островко. Самое смешное, что людей в зале не было.

- Может, мы не туда попали? - почему-то шепотом сказал Сюзев.

- Туда, туда! - внезапно раздался голос за спиной. Голос Волков сразу узнал - тот самый, бархатный бас, который пригласил к телефону Ольгу.

Лейтенанты обернулись и немедленно вытянулись по стойке "смирно".

- Товарищ полковник, лейтенант Карпов, ой, Волков по вашему... - и запутался.

- Вольно, товарищи командиры, не на плацу и не в казарме, - хохотнул полковник, добродушно разглядывая лейтенантов, и протер бритую голову белым платком. - Ну, только моряка не хватает для полного комплекта.

А из-за спины полковника вышла Ольга.

Вот тут лейтенант Волков и потерялся во времени и пространстве...

Так теряются мужчины, когда видят серо-зеленые глаза... Нет, она не была красива той экранной, кукольной красотой артистки Серовой или мощной пролетарской статью трактористки Ангелины.

Ну, высокая, ну, стройная и даже худенькая. Нос уточкой, губы и вовсе не модным бантиком, а тонкой линией, короткая мальчишеская прическа...

Но вот нечто такое бывает, что-то неожиданное случается, когда идет эта девушка, а холостые парни, и даже женатые мужчины, и совсем уже дряхлые старики, помнящие не то что Керенского, а - поди ж ты! - Александра Третьего, оглядываются ей вслед.

В таких влюбляются и любуются.

То ли спокойное и уверенное выражение лица девушки, то ли нежные, плавные движения...

Едва уловимый флер недоступного свежего девичества и, одновременно, манящей пряной женственности.

- Оля! - протянула она узкую ладонь.

Пока Волков оторопело смотрел на девушку, Сюзев и Островко немедленно шагнули оба вперед и столкнулись друг с другом.

Ольга расхохоталась. Смех ее был похож на ее имя - так журчит ручеек по круглым камням. Ольга, Оля, Оленька....

Неожиданно для самого себя Волков вдруг нагнулся и поцеловал ее руку.

Полковник Карпов довольно фыркнул, а Ольга руку отдернула и быстро покраснела:

- Это у вас в Одессе таким старорежимным штучкам учат? Не шалите, Алеша!

И грозно помахала пальцем перед лицом лейтенанта. От стыда тот едва не провалился сквозь пол, мраморный, кажется.

- Это... Это вам, Оля! С днем рождения!

И он протянул ей букет тюльпанов.

- Ой, какая прелесть... Папка! Я поставлю их в вазу, а ты пока посади гостей.

- Поближе? - усмехнулся ворошиловскими усиками полковник.

- Папка! - гневно оглянулась уже на бегу девушка и, лихо мотнув подолом платья, так что на секунду показались загорелые крепкие бедра, куда-то умчалась.

- Значит поближе? Это приказ, товарищи командиры! Так, вещмешки ваши в гардероб сдайте, и за мной!

Усадили робеющих лейтенантов рядом с центральным столом. Так, что Волков прекрасно видел виновницу торжества, изредка бросающую на него лисьи короткие взгляды.

А в зале становилось шумно. Народ приходил, уходил. В основном, это были представители старшего комсостава - полковники, бригадные комиссары, генерал-майоры даже. Некоторые забегали буквально на пять минут, поднимая бокал... Нет, не с водкой или с коньяком. С "Нарзаном" или "Боржоми" Говорили короткий тост и убегали по своим делам. Это - армия. Да еще и рабоче-крестьянская красная.

Иногда приходили семьями. Женщины оставались, оставались и дети, как правило, уже подростковых возрастов, хотя были и постарше. Мужчин же часто выдергивали посыльные прямо из-за стола. Одни через некоторое время возвращались. Большинство - нет.

Были и штатские. На противоположной стороне дружно хохотала компания каких-то студентов, наверное, Олиных однокурсников. А рядом с Олиной мамой - вполне себе цветущей и очень красивой женщиной - сидел какой-то мрачный субъект в черном костюме. Он угрюмо ел, лениво размешивая вилкой пюре с остатками котлеты и косился по сторонам, словно шпион с плакатов НКВД. Пару раз Волков ловил на себе его тяжелый взгляд.

С каждой рюмкой стеснение постепенно исчезало. Однако меру надо знать, тем более военному это профессионально необходимо. "Мерить не умеешь - не туда выстрелишь", говаривал их преподаватель по математике. "Как-то раз я неправильно прицелился, и теперь у меня алименты. Но что я, гражданский человек? Если ви не умеете считать, то вместо детей у вас таки будет смерть, и, вполне вириятно, не один раз. Знание косинуса может спасти и вашу зарплату, и вашу жизнь, хотите ви этого или нет"

После жареной поросятины, как обозвал горячее неугомонный Островко, живот надулся, как барабан.

Курили здесь прямо за столами, потому и размяться не удавалось. Наконец, пищеварительная система дала о себе знать - пришлось идти в туалет. На выходе из туалета Волков неожиданно столкнулся с отцом Ольги.