Марчин Вольский - Пес в колодце

— Не действуют.

— Нам надо убегать по лестницам вниз, — паникует Бьянки.

Все бросаются к дверям. Только это никак не лучшая идея; по всем стоякам валят клубы черного дыма. Похоже, где-то внизу отказали противопожарные двери. Или же их кто-то открыл…

— На крышу! — кричит Эусебио. — У нас же имеются вертолеты.

— Но куда?

На два этажа все поднимаются, обернув головы мокрыми полотенцами. Далее, к счастью, имеются внутренние лестницы. Дует ветер, дыма здесь немного, можно идти без помех. Откуда-то снизу доносятся взрывы. Лопаются громадные, опалесцирующие листы стекла. Глав Консорциума охватывает паника. Летиция Ромеро падает, по ее телу бегут без малейшей жалости…

"Босяки", — думает Лили Уотсон, которой удалось вырваться вперед, — "как мы, собственно, собрали эту банду?". Женщина пытается понять, а что вообще произошло. Все указывает на сознательный поджог. Ей вспоминается выражение лица Кардуччи, когда они прощались. Все так, то было лицо самоубийцы. Понятно, это Уго уничтожил мастерские и компьютеры, забирая тайну "Писихе" в могилу. Вот только, собственно, зачем он это сделал?

Крыша все ближе. Становится слышным грохот могучего двигателя вертолета. Это самое главное. С ужасом она думает о количестве желающих, которые наверняка станут драться за место в вертолете. Кто-то обязан их успокоить, все разъяснить, ведь до ближайшей посадочной площадки на крыше отеля "Шератон" в обе стороны лететь меньше шести минут, два-три курса и всех эвакуируют.

Первые беглецы вбегают на террасу и ошарашено замирают — вертолет уже в воздухе. Он неподвижно завис в трех-четырех метрах над плитой посадочной площадки. Поток воздуха от лопастей чуть ли не сметает людей с террасы.

— Кто же это там? — напрягает взгляд Лили.

Ну понятно, Никколо Заккария. Никколо и три соски из эскорта. За рукоятками управления Лили видит квадратную рожу Франко Пини — "шофера по мокрой работе".

Ниже машины, не имея возможности ее достать, скачет Розенкранц, он размахивает руками, что-то кричит, показывает, чтобы вертолет подождал, ведь в кабине еще куча свободного места.

"Ну что за кретин?!" — думает Уотсон, подбегает к direttore и вопит ему прямо в ухо:

— Ек задерживай их, Франко высадит Никколо и вернется за остальными.

— Вернется? Ты получше присмотрись к этому сукину сыну Заккарии и на его довольную рожу… Не вернется.

И правда. На лице мафиози заметна гримаса мстительного удовлетворения. Он машет рукой в знак прощания, после чего вертолет неспешно облетает крышу.

— Да что же он творит, что творит… — сопит Бьянки. — Мы же сообщники.

— Без Кардуччи мы не представляем для него никакой ценности. Если только он захватит Альдо, то в его компьютере найдет все необходимое, чтобы возобновить программу. Мы же представляем собой ненужную группу, с которой нужно будет делиться добычей.

Похоже, Бьянки этого не понимает.

— Прошу всех успокоиться, — кричит он напирающим сотрудникам SGC. — Встаньте в алфавитном порядке, время у нас еще есть, Франко сейчас прилетит. Два-три курса — и он заберет всех.

Если у кого и имелись иллюзии, тот теряет их, видя, как машина облетает цилиндрическую махину "Шератона", направляясь в сторону Монтанийских Нагорий. Теперь можно рассчитывать только лишь на помощь городских служб. Откуда-то снизу доносится вой первой пожарной машины. Ну а что с вертолетами, вернулись ли они на базу после последнего пожара в Апеннинах?

Оглушительный взрыв. Массы раскаленного воздуха раскалывают световой люк на громадном патио. Люди разлетаются по крыше, словно биллиардные шары. В образовавшейся в результате взрыва дыре все больше накапливается дыма, а вскоре появились и языки пламени. Лили вспоминаются изображения ада из эротического фильма ужасов "Бал у сатаны" (производство SGC, сто двадцать семь миллионов зрителей в течение года). "Это ожидает всех нас", — размышляет она с отчаянием. При таком темпе распространения огня спасательные вертолеты просто не имеют права успеть. Ей хочется плакать, но в этот момент в ней отзывается другая Уотсон, твердая словно камень. "Думай логично, поразмысли, что ты можешь сделать".

Женщина доходит до края крыши, перелезает защитный барьер. Высовывает голову… С северной стороны, если не считать лабораторных этажей, фасад выглядит практически целым. Видны проблесковые маячки пожарных и полицейских машин. Вот только пожарники сильно помочь не могут: их лестницы не доходят выше десятого этажа. На ярко освещенной Пьяцца Гарибальди уже размещаются телевизионщики. Прямая передача с крупного пожара, пускай и посреди ночи, для них это подарочек, отказаться от которого невозможно. Наверняка там есть и наши группы — с горечью думает начальница секретариата концерна. Тут же ее взгляд падает на громадные буквы SGC в нескольких метрах от нее, каждая из которых имеет более четырех метров в высоту. Неоновые трубки, вообще-то, погасли в самом начале пожара, но конструкция выглядит солидно. От здания ее отделяют солидные стальные, негорючие балки. Вот если бы добраться туда… Пару недель назад она видела программу. Три канатоходца, без какой-либо страховки, именно здесь, на буквах с неоновой подсветкой, совершали десятки трюков под "Турецкий марш" Моцарта, заканчивая эффектным стриптизом внутри буквы "G".

Так почему бы мне не попробовать, я молодая, спортивная — Лили стряхивает свои туфли от Гуччи, отбрасывает узкую юбку. Доходит до балки, легко касается ее пальцами ступни, словно прыгун, исследующий место толчка. Балка узкая, но, по крайней мере, прямая и шершавая. Еще девочкой Лили тренировалась на бревне, чувство агорафобии ей чуждо. Тем временем, гул подступающего огня делается все громче. Дальше. Женщина смело входит на опору. "Думай о чем-нибудь другом", — заставляет она себя. Сейчас ты всего лишь в спортзале в Нью-Йорке, десять лет назад, мама и Чарльз где-то тут. Не гляди вниз. Выпрямись, втяни живот, улыбочка! Пять секунд, и вот она уже держится за букву "S". Удалось!

По узенькой подставке она переходит на другую сторону подсвеченной буквы. Для потребностей обслуживания там размещены невидимые снизу захваты для рук. Там можно даже и присесть, переждать. Лили не знает, что крупный план ее напряженного лица посредством спутников сейчас передается на весь мир. Завтра она очутится на обложке "Супермедия". Но пока что длится страшное сегодня.

— Лили, Лили, — доносится сзади пискливый голос Розенкранца. — К тебе пройти можно?

Только его здесь не хватает. Девушка с беспокойством думает о десятках других беженцев, стремящихся вслед за direttore. Выдержит ли неоновая вывеска всех желающих, не станут ли они спихивать один другого. Но что ей ответить? Тем более, ей известно, что с нынешней техникой направленный микрофон способен зарегистрировать даже ее дыхание.