Джордж Оруэлл - Джордж Оруэлл. В двух томах. Том 1

Почти все это время мистер Джонс просидел в пивной «Красный Лев» в Уиллингдоне, жалуясь всем, кто его слушал, на чудовищную несправедливость, свалившуюся на него, на то, как банда обнаглевших скотов выгнала его из усадьбы, принадлежащей ему. Соседи в принципе сочувствовали, но помогать особенно не торопились. В глубине души каждый прикидывал: нельзя ли из беды, постигшей Джонса, извлечь для себя какую выгоду? Обитателям Скотного Двора еще крупно повезло, что хозяева двух ближайших ферм вечно враждовали друг с другом. Одна из ферм, которая называлась Фоксвуд, представляла собой большое, заброшенное, в чем-то старомодное хозяйство, сильно заросшее лесом; все пастбища этой фермы были истощены, а изгороди — в плачевном состоянии. Владелец ее, мистер Пилкингтон, довольно беспечный джентльмен, большую часть времени посвящал охоте или рыбной ловле, в зависимости от времени года. Другая ферма была поменьше, и хозяйство здесь велось лучше. Она называлась Пинчфилд. Эта ферма принадлежала мистеру Фредерику, человеку упрямому и ловкому. Он бесконечно судился с соседями и, как рассказывали в округе, умел сорвать крупный куш. Словом, оба так ненавидели друг друга, что даже угроза собственным интересам вряд ли заставила бы их о чем-либо договориться.

Их обоих, конечно же, сильно напугало Восстание на ферме Джонса, и они опасались, как бы их скотина не узнала об этом слишком много. Поначалу они делали вид, что их смешит сама мысль о том, что животные могут управлять фермой. Две недели, утверждали они, и все будет кончено. Они распространяли слухи о том, что животные на Господском Дворе (фермеры упорно говорили «Господский Двор», они не желали даже слышать название «Скотный Двор») бесконечно дерутся друг с другом и одновременно умирают от голода. Но время шло, и, поскольку никто из обитателей Скотного Двора не сдох от голода, Фредерик и Пилкингтон, что называется, сменили пластинку и начали разглагольствовать о полном моральном разложении скотов. Уверяли всех, что на ферме животные поедают друг друга, пытают собратьев раскаленными подковами и бессовестно обобществили самок. Вот к чему приводят попытки восстать против природы, поучали Фредерик и Пилкингтон.

Однако этим рассказам верили отнюдь не до конца. Смутные, порой преувеличенные известия о чудесной ферме, где животные прогнали людей и взяли управление на себя, гуляли по стране и весь год вызывали в сельской местности волну неповиновения среди домашнего скота. Быки, славившиеся послушанием, вдруг становились дикими, овцы ломали загоны и поедали клевера, коровы опрокидывали подойники, а кони не только отказывались брать препятствия, но и сбрасывали наездников. Кроме того, повсюду разошлась не только мелодия, но даже и слова песни «Скоты Англии». Она распространялась от фермы к ферме с удивительной быстротой. Люди с трудом скрывали бешенство, сдерживали свою ярость, когда слышали эту песню, хотя и убеждали себя притворно, что слова ее просто смешны. Что возьмешь со скотов, говорили они, хотя и от них трудно ожидать такой откровенной ерунды. Впрочем, если удавалось поймать животное, распевающее эту песню, тут же следовала немедленная порка. Но песня жила. Черные дрозды насвистывали ее, сидя на живых изгородях, голуби ворковали, спрятавшись в листьях вязов, она вплеталась в шум кузни и в звон церковных колоколов. И стоило людям услышать ее, они втайне начинали трепетать, потому что слышали в песне пророчество своей грядущей гибели.

В начале октября, когда пшеница была уже скошена, сложена в стога и даже частично обмолочена, над Скотным Двором закружилась стая голубей и в страшном смятении приземлилась на ферме. Джонс со своими работниками, а также полдюжины людей из Фоксвуда и Пинчфилда уже прошли главные ворота и приближаются сюда. Все они вооружены палками, а Джонс, идущий впереди, держит ружье. Конечно же, они хотят отбить ферму.

Этого ждали давно и заранее хорошо подготовились. За оборону фермы отвечал Снежок, проштудировавший найденную в господском доме старую книгу о походах Юлия Цезаря. Он быстро отдал необходимые распоряжения, и через минуту-другую все животные стояли на своих постах.

Как только люди приблизились к постройкам, Снежок предпринял первую атаку. Тридцать пять голубей взмыли в воздух, кружась над головами людей и поливая их своим пометом. Пока нападавшие отмахивались от них, из-за изгороди выскочили вперед прятавшиеся там гуси и принялись злобно щипать их за икры. Разумеется, это был всего лишь отвлекающий маневр с целью внести смятение в ряды наступавших, и люди сравнительно легко отогнали гусей палками. Но в этот момент Снежок бросил в бой вторую линию обороны. Мюриэль, Бенджамин, а также все овцы во главе со Снежком кинулись вперед и начали бодать и колоть людей буквально со всех сторон. А Бенджамин развернулся и принялся их лягать. Но люди, обутые в кованые сапоги и вооруженные палками, вновь оказались сильнее. Снежок неожиданно взвизгнул — это был сигнал к отступлению, — и животные разом отступили, бросились через калитку во двор.

Люди закричали от радости. Они решили, что противник отступает в панике, и пустились вдогонку, смешав свои боевые порядки. Этого-то и добивался Снежок. Стоило людям вбежать во двор, как три лошади, три коровы и свиньи, сидевшие до этого в коровнике, выскочили из засады и неожиданно появились в тылу нападавших, отрезая их от калитки. Снежок дал сигнал к наступлению и первым ринулся прямо на Джонса. Тот, заметив его, поднял ружье и выстрелил. Заряд дроби наповал сразил одну из овец и прочертил кровавый след по спине Снежка. Но, не останавливаясь ни на секунду, Снежок бросил свою двухсотфунтовую тушу в ноги Джонса. Ружье выпало у него из рук, а сам Джонс полетел в навозную кучу. Но воистину страшное зрелище являл собой Боксер: он вскинулся на дыбы и, как жеребец, подкованными копытами разил людей. Первый же удар пришелся по голове молодого конюха из Фоксвуда, который рухнул в грязь без признаков жизни. Заметив это, люди побросали палки и попытались убежать. Их охватила паника, и спустя мгновение животные уже гоняли их по двору круг за кругом. Их бодали, лягали, кусали, топтали. Не было существа на ферме, которое бы не считало своим долгом отомстить нападавшим как умеет. Даже кошка неожиданно спрыгнула с крыши на плечи одного из работников, вонзила когти ему в шею, отчего тот дико заорал. Вот почему, когда наконец калитку открыли, люди были рады-радехоньки бежать со двора до самого шоссе. Короче, уже через пять минут после вторжения на ферму нападавшие постыдно ретировались, унося ноги тем же путем, которым пришли, и преследуемые стаей гусей, щипающей их за икры, до самых ворот.