Владислав Савин - Зеркало грядущего

— Там не было "декоммунизации" — ответил Кунцевич — хотя бы из-за того, что многие олигархи, это бывшие партийные чины. Но живы и не стары еще те, кто помнит СССР — а в армии, хоть и под прежним двуглавым орлом и российским триколором вместо красного знамени, остаются "товарищи", особенно в боевых подразделениях. И наша Победа в Отечественной, это святое — как бы ни пыталась всякая сволочь, и забугорная, и наша, принизить. Да и народ, капитализма вкусив, в целом трезвеет — ждали, чтоб будет колбаса ста сортов, а получили… Как там в большинстве относятся к реставрации капитализма — лучше не сказать:

— Вот так и вышло: ожидали "капитализм с человеческим лицом", а получили самый звериный, какого в то время даже на Западе уже не осталось — продолжил Кунцевич — и даже до самых умных из новых буржуев дошло наконец, что никогда они не будут для Фордов и Рокфеллеров ровней, а лишь баранами, которых стригут, и что без сильной страны за спиной, не будет им никаких куршевелей. Ну а народ в массе настроен даже более социалистически, чем в последние годы СССР — тогда всем было по барабану, привыкли уже к завоеваниям социализма. И что "партийные все решают".

— И получили, чего заслуживали, а как припекло, завопили "караул" — сказал Пономаренко — недаром Ильич называл мелкобуржуазную стихию большим врагом коммунизма, чем собственно буржуазия. Однако если искоренять ее методами Мао и Пол Пота, получим социальный взрыв и разочарование в идее еще скорее и вернее. Вот отчего сейчас формирование нового человека коммунистического общества, это такая же актуальная задача, как укрепление промышленной мощи и обороноспособности СССР. И времени у нас не так много — отложить "на потом" не выйдет. И если в войне было трудно, но ясно, как победить — то тут вступаем мы на путь нехоженый.

— Отдельные товарищи, из посвященных уже в нашем времени, высказали пораженческую мысль, что социализма нет вообще — произнес Сталин — а госкапитализм и есть высшая стадия общественного развития. Не поняли граждане, что приняли за правило лишь исключение — первую неудачную из-за недостаточно подготовленной научно-теоретической базы попытку. Что ж, первый блин часто, как говорится, комом, но мы, как истинные большевики, не должны из-за этого сдаваться. История не может быть против коммунизма! Потому что если бы это действительно было так — это значило бы, что человечество было обречено на гибель еще при возникновении. А если мы признаем это — то останется лишь лезть в петлю. Мы осуществили революцию — во взятии власти, в создании материальной базы, сумели эту революцию защитить от агрессии фашизма, ударной силы мирового капитала. Теперь нам надо совершить эту революцию и в общественном сознании — раз это наиболее важное отличие коммунизма от госкапитализма.

— Фронтов вижу три — подхватил Пономаренко — первый, это литература. Увидеть, сформулировать цель, к которой идем — и увлечь массы. Ваша "Туманность Андромеды" могла там стать для коммунизма такой же Книгой, как "Утопия" Мора и "Город солнца" Кампанеллы, для одной из составляющих марксизма — имея лишь недостаток, слишком уж оторвана от реальности, настолько бесконечно далеко, что не воспринималась связь с ныне живущим. Словно вы будущее не нашей Земли описываете, а какой-то иной планеты — мир "андромеды" прекрасен, только мы, советский народ, тут при чем? Так что есть мнение, что надо немного приземлить и приблизить — в меру конечно, "командир звездолета "Тантра" Иван Петров" тоже как-то не звучит, атмосфера не та. Но технические вопросы решать будем уже в процессе. Вы один раз уже сумели это сделать — сможете и сейчас.

Вот и сложилась головоломка. Значит именно как автора Книги проталкивали его, Ивана Антоновича Ефремова, первые лица Советского Государства. Книги которая могла стать, но не стала — почему? Это он может сказать лишь когда прочтет книгу. А следует ли это делать — ведь в конечный текст входит лишь малая доля того, что автор нашел в процессе творчества, а за всем этим стоит и его, автора, изменение мировоззрения. То есть он, Иван Антонович Ефремов, прочитавший свою еще не неписанную книгу, и он же, не прочитавший, это немного разные люди и авторы. Хотя, если история изменилась, и его собственная биография здесь отличается от ее же там?

— Отличается, и заметно — подтвердила Анна — там вам много нервов помотали иные ответственные товарищи, которым здесь уже дана политическая оценка. А гражданин Лысенко для советской науки, уже проходит по категории "был". И признаюсь, что мы немного облегчили для вас некоторые организационные вопросы, и здесь в Москве, и в экспедициях. Очер там был открыт лишь в пятьдесят втором, и еще несколько лет пришлось убеждать кого-то в проведении раскопок — мы здесь ускорили развитие событий. И монгольская экспедиция там была гораздо меньшего масштаба — важное преимущество, заранее знать, где может быть успех, и на что не следует жалеть ресурсов. А как там разворачивалось дело с обвинением вас в вейсманизме-морганизме, и переписке с зарубежными корреспондентами — нет, Иван Антонович, вас не посадили, но нервов помотали изрядно. Впрочем, прошу мне поверить, ситуация той исторической ветки заметно отличается от того, что здесь, и в плане моральном — не скажу, что у нас все хорошо, но подлости меньше, и легче дышать. Таким образом, товарищ Ефремов, мы уже и так не можем быть уверены, что книга о будущем, которую вы, наверное, уже собираетесь написать — будет точно такой же, как эта.

Она кивнула на лежащую на столе "Туманность Андромеды".

— Так что можете читать ее без страха.

— Не скрою, это для меня большой соблазн, — улыбнулся Ефремов. — Вопрос только в том, как я после этого буду писать свою книгу. Если я прочту этот ее вариант — а у меня, к вашему сведению, отличная память, я до сих пор могу наизусть перечитать вам многие книги, что читал в молодости — и этот ее вариант, как я полагаю, будет вполне соответствовать тем идеям насчет коммунистической цивилизации будущего, что у меня уже есть — то что же мне останется написать? Ведь то, над чем я только размышлял последние три года, здесь будет уже полностью готовым и отшлифованным. Но тогда это будет уже не написание книги, а редактирование и правка, или даже полная переработка, с созданием на ее основе чего-то нового. Но подозреваю, что эта, уже изданная книга, слишком хороша, чтобы ее целиком перерабатывать, да и времени это может занять еще больше, и вы уже говорите, что это именно то, что нужно, за исключением некоторых недостатков… Значит — только прочитать и улучшить, где это возможно?