Сергей Савелов - Подготовка к выполнению замысла [СИ]

Снова киваю.

— Ты гарантируешь, что их еще никто не зарегистрировал? — допытывается.

— Возможно, зарегистрировали три мои песни. Но их среди этих нет, — трогаю бобину.

— Ты их продал? За сколько? — оживилась Ада Антоновна.

— Коммерческая тайна, — сообщаю и, улыбаясь, пожимаю плечами. «Должны же торгаши понимать законы торговли», — думаю.

Соломоныч прячет понимающую улыбку, опуская голову.

— Хорошо, — соглашается она, немного разочарованно, — за сколько же ты хочешь продать эти песни с правами на них?

— За пять тысяч рублей за песню, — открыто смотрю на нее, стараясь не проявить эмоций.

— Это не реально! — решительно заявляет. — Пойдем ко мне в кабинет, не будем здесь мешать, — предлагает, взглянув на Соломоныча.

— С нами сегодня еще один пацан. Это он под богом ходит. Та икона была его, — вопросительно гляжу на Соломоныча. — Может не стоит его держать на улице?

Соломоныч колеблется. Потом неохотно кивает и сообщает:

— Пусть заходит.

— Этим летом мне некогда будет ездить к Вам. Возможно, он будет возить товар. Парень надежный, — успокаиваю его.

— Хорошо, пусть заходит, — заявляет без тени сомнения.

Приглашаю ребят к Соломонычу. Передаю Филу список вещей для Маринки, а сам иду за Антоновной в глубины магазина.

Кабинет у нее значительно больше, чем у Соломоныча и больше похож на кабинет, чем на склад антиквариата. Хотя здесь тоже хватало разных артефактов.

Антоновна расположилась за солидным столом. Кивнула мне на стул возле стола для совещаний, приставленного к ее столу и начала убеждать меня:

— Сережа, пойми! Неизвестные песни неизвестного автора столько не стоят. Надо реально смотреть на вещи.

— Сколько же предлагаете Вы? — спрашиваю, стараясь выглядеть равнодушно.

— Пойми. Каждая из песен может стоить по-разному, — задумывается, — от трехсот до одной тысячи рублей, — предлагает. — Если действительно песня стоящая, — уточняет.

Мотаю отрицательно головой:

— Могу предложить одну стоящую песню за три тысячи, если поможете зарегистрировать в ВААПе остальные, — предлагаю.

Удивленная моей информированностью, смущенно заявляет:

— Я такие вопросы не решаю.

Впервые замечаю у Ады Антоновны эмоции.

— Твои песни надо слушать, чтобы их оценить. Здесь у меня нет магнитофона, чтобы их прослушать. Предлагаю съездить к одному знающему человеку, который сможет их оценить и купить, — вопросительно смотрит на меня она.

Пожимаю плечами:

— Если надо, поехали.

Антоновна задумчиво глядя на меня, тянется к телефону.

— Алло, это я! — …, — приехал. — …, — Привез, — …, — пленку и ноты. — …. — Сколько песен? — спрашивает меня.

— Семь, — отвечаю.

— Семь, — повторяет в трубку.

Слушает:

— Так, … так, … поняла, … так, … хорошо! — кладет трубку.

— У нас есть час. Потом встретимся с одним человеком, — задумчиво сообщает мне.

Я поднимаюсь из-за стола.

— Поедем, кофе пока попьем. Расскажешь мне о себе, — предлагает мне, решительно поднимаясь с кресла.

Молча иду за ней. Выходим во двор через заднюю дверь магазина. Антоновна подходит к новой красной «шестерке». Открывает ключами водительскую дверь, садится и, перегнувшись через сиденье, открывает правую пассажирскую дверь для меня. Замечаю болтающуюся на зеркале, какую-то пушистую зверушку и наборный плексигласовый набалдашник на рычаге переключения передач.

«И весь тюнинг?» — мысленно удивляюсь. «Хотя нет, что-то переключила под приборной панелью», — замечаю. «Наверное, самопальная противоугонка», — догадываюсь.

Поехали какими-то дворами, переулками. Я быстро запутался. Подъехали к кафе в каком-то тихом переулке.

«Гости столицы, явно про это кафе не знают», — мысленно отмечаю.

Антоновну здесь знали, так как она приятельски здоровалась с немногочисленным персоналом. Посетителей в кафе было немного из-за раннего времени. Сев за столик у окна, она сделала заказ для себя и вопросительно посмотрела на меня.

— Кофе со сливками или с молоком. (Сомневаюсь, что в это время найдутся сливки даже в Москве). Сахара одну ложку, — делаю заказ я. Вижу удивленный взгляд Антоновны. «Опять эмоции вызвал!» — удовлетворенно отмечаю мысленно.

— Расскажи, пожалуйста, о себе, — предлагает Антоновна.

— У меня не богатая биография, — улыбаюсь. — Живу с родителями в рабочем поселке, перешел в десятый класс.

— От девочек, наверное, прохода нет? — провоцирует на откровенность.

— Пока справляюсь, — неопределенно отвечаю, открыто улыбаясь.

Антоновна помолчала и, не дождавшись продолжения снова спрашивает:

— Как ты песни стал сочинять?

— Давно замечал, что в голове порой крутятся какие-то мелодии, иногда со словами. Решил как-то записать. Купил и научился играть на гитаре. Ходил к репетитору — профессиональному музыканту. Он помогает с нотой записью и табулами. Недавно выступил на концерте к восьмому марта со своей песней, — привычно рассказываю свою версию.

— Кому уже продал песни, расскажешь? — спрашивает.

— Одну в наш городской ВИА, две другие для женского голоса певице из областной филармонии. Одна из них «Дальнобойщик». Вы слышали ее. Девочка, которой ее подарил, так решила, — признаюсь.

— За сколько их купили, не скажешь? — допытывается.

— Дорого, для нашего городка и областного центра, — намекаю на столичные возможности.

Антоновна обиженно поджала губы.

— Все равно, ты очень дорого запросил, — задумчиво заявляет она.

— На какой гешефт Вы рассчитываете, если не секрет? — откровенно спрашиваю.

Антоновна пристально смотрит на меня и задумчиво произносит:

— Евгений говорил мне, что ты очень необычный молодой человек. Теперь я и сама…, — замолчала. — Конечно, я рассчитываю на небольшой процент, — признается неохотно. — Все будет зависеть от человека, к которому мы едем.

— Чем думаешь заниматься после школы? Музыкой? — интересуется, думая о другом.

— Нет. В институт пойду, — признаюсь.

— Все, поехали, — сообщает, взглянув на часики, и лезет в сумочку за кошельком.

Достаю и кладу на стол рубль.

— Я заплачу, — нерешительно заявляет Антоновна.

Пожимаю плечами и выхожу из-за стола, «забыв» рубль на столе.

В машине предлагаю:

— Вы можете рассчитывать на десять процентов с каждой проданной песни. Или тысячу, если поможете зарегистрировать песню в ВААПе.

— С ВААПом я тебе вряд ли помогу, — задумчиво признается она. — Надо бы с Евгением посоветоваться, — решает и поворачивает к обочине, останавливаясь у телефонной будки.

Возвращается. Едем дальше.

— Евгений тоже не знает. Пообещал разузнать про регистрацию. Вероятно, потребуются немалые деньги, — сообщает, взглянув на меня.