Алексей Гришин - Путь офицера [СИ]

— Зачем? — спросил де Романтен. — И почему ты уверен, что убийца Маршанд? Он что, признание оставил?

— Фактически — да, Ваша Милость. За день до этого, я рассказал лейтенанту об отпечатках пальцев, которые можно, снять с орудия убийства и сравнить с ладонями убийцы. И он сделал все, чтобы эти отпечатки на даге не стерлись. А затем Маршанд повесился. Никто, ему не помогал, тем более не имитировал самоубийство, я уверен. Подробности — в отчете.

— Итак, сержант, что у нас получается? — виконт был собран и деловит. — Вчера, после беседы с этим, как его, Вержа, Маршанд приказал отпустить убийцу. Ты уперся как баран, тогда тебя попытались убить. Не получилось, бывает. В результате Маршанд лично убивает этого Почку, ну и кличка, прости Господи, и вешается сам. Выходит, ты зацепил людей очень, очень серьезных. Так что теперь это дело надо распутать до конца.

— Вы правы, но то же можно сказать и по-другому. За три дня погибли четыре человека… Один ребенок остался сиротой, и не забудьте о жене и сыне Маршанда, которые теперь никому не нужны. Сколько, еще погибнет, сколько, детей осиротеет, пока мы будем распутывать? Господа, а может, достаточно? В конце концов, все преступники найдены и наказаны. Да, не правосудием, но, возможно, это и к лучшему — приговор вынесло провидение.

— Так ты готов все забыть? — Гурвиль, прищурившись, разглядывал Жана сквозь бокал, как какую-то диковинку.

— У меня хорошая память, господин майор полиции, она умеет забывать.

— Свободны, сержант! Я надеялся на другой ответ, но, видимо, в Амьене вы менее храбры, чем в Сен-Беа, — с этими словами де Романтен хлопнул ладонью по столу, показывая, что разговор окончен.

Когда Ажан вышел, интендант повернулся к Гурвилю.

— Жаль. Я надеялся, что этот парень способен не только, топтать улицы. Что, коллекция нераскрытых тайн в нашем городе пополнилась в очередной раз? Кто-то плюнул нам в лицо, а все, что предложил твой протеже — это утереться?

— Надеюсь, Вы не правы, Ваша Милость. По крайней мере, в истории с Робером он рук не опускал. Но в данном случае я его, пожалуй, поддержу. Действительно, хватит, жертв. Давайте успокоим это болото, объявим, что дело закрыто, поскольку ловить, собственно, некого. Объявим и посмотрим, что сержант полиции Ажан предпримет дальше. Если я в нем не ошибся, нас ждет что-то очень интересное.

Розыск, сыск, оперативная разработка… у этого дела много названий, но одна суть — тихая, тяжелая и очень нудная работа. Если у опера пятьдесят процентов ее идет в корзину — он очень хороший опер. Погони, аресты, то, что нравится читателю — это редкие искры в бесконечной череде дней, потраченных на сбор тех крупиц истины, из которых, собственно, и строится здание правосудия.

И настоящий опер не может бросить дело, но может спрятать свой интерес. Что и произошло. Жан продолжил искать, но и прикрытием озаботился, для него самого неожиданным…

Вида был разочарован. Когда назначили нового сержанта, появилась надежда, что в полицию вернется жизнь. Этот Ажан довольно лихо разобрался с Робером, затем вышел на Почку и даже взял его, кстати, с помощью капрала. Казалось еще чуть-чуть, и задрожат коленки у королей Зеленого квартала, по крайней мере, у салона мамаши Шантерель [12] Chanterelle (франц.) — гриб лисичка. точно проблемы будут.

Увы, после смерти Маршанда сержанта как подменили. Построения, приказы, рапорты, отчеты, все, что угодно, лишь бы ничего не делать по сути.

После работы старается не задерживаться, живет у Крутой Марты, которой вроде бы приходится дальним родственником. Во всяком случае, они не любовники — в Амьене такого не скроешь. С ее сыном часто играет, а вот с самой хозяйкой — ни каких шашней, только вежливое общение.

Еще ходит в фехтовальный зал, где азартно и умело бьется с дворянами. Более того, сам маэстро взял его в личные ученики, а это престижно, но дорого.

И, самое странное, скупает все книги по магии, которые на глаза попадаются, даже из Парижа журнал выписывает, можно подумать, что-нибудь в этом понимаем.

Зато по вечерам ведет себя как и положено — в веселом доме «Козочки», что расположился неподалеку от таверны «Прекрасная Марта», стал завсегдатаем, говорят ему даже скидку сделали, как любимому клиенту. С другой стороны мужик молодой, здоровый, на девок заглядывается как и все. Конечно, с такой рожей их только пугать можно, ну так на то и веселый дом, чтобы барышни не привередничали.

Но это все вне службы, а на работе — сухарь сухарем, ходячий параграф. Не таким его поначалу увидел капрал, совсем не таким. Впрочем, жизнь кого только не обламывала. Вида тоже поначалу горел, мечтал мир изменить. Сейчас успокоился — жив, здоров, зарплату платят, ну и слава Богу, есть на что семью содержать. Вон сыну скоро в школу, так что готовь папаша денежку.

С этими невеселыми мыслями после очередного утреннего развода Вида со своим патрулем направлялся в Зеленый квартал, когда его окликнул Ажан.

— Капрал, помнишь наш разговор о человеке с рапирой в трости?

— Я еще помню, как меня в церкви венчали десять лет назад, — грубовато ответил Вида. Еще бы, месяц не вспоминал, а сейчас сподобился, господин начальник.

Но сержант грубости вроде как и не заметил:

— Кажется, нашел я его!

Оказалось, этот месяц Ажан работал втайне ото всех. Как он умудрился не привлечь к себе ничьего внимания — загадка, но смог же! По вечерам, когда добрые граждане считали, что сержант полиции развлекается с козочками, тот выходил от них с черного входа и шел в неприметный дом, что расположился прямо напротив жилища адвоката Вержа, поднимался на чердак и в веселом обществе мышей бегающих и летучих через окно рассматривал гостей господина адвоката.

И однажды повезло. Пришел к Вержа полноватый мужчина с тростью, поднялся в кабинет, в котором свечи горели, а окна остались незашторенными. О чем хозяин с посетителем говорили Жан, конечно, не слышал, но было видно, что в какой-то момент они стали ругаться. И тут мужчина выхватил из трости клинок и приставил к горлу адвоката. Убийства не случилось, собеседники успокоились и вскоре гость ушел.

А следующим вечером, уже затемно, появился вновь. И этим подарком судьбы сержант смог воспользоваться — проследил до дома, в котором объект, очевидно, заночевал. Жан назвал адрес, от которого у Вида кольнуло в сердце. Это был тот самый адрес, мамаши Шангерель. Ее и девчонок, которых к взрослой работе приобщили.

— Ну так пошли, схватим его! — азартно воскликнул капрал, крепко схватив собеседника за руку.

— А домишко по кирпичику разнесем? В назидание потомкам? — с издевкой спросил Ажан, легко освобождая руку. — А что мы ему предъявим? В чем он виноват?