Алексей Гришин - Путь офицера [СИ]

— Молодой ты еще, так что вникай. Если народ об этом узнает, он чем займется? Начнет виновных искать, а точнее назначать из тех, на кого глаз неудачно ляжет, и тут же суд править и приговоры исполнять. Народ он такой, ему только дай себя почувствовать вершителем справедливости — устанешь трупы убирать. Это раз. А два — ты же сам нашел ту зашифрованную бумагу, а это уже не наше дело, на то другие люди есть. По секрету скажу — ими старший брат твоей спутницы командует, вот пусть он этим и занимается. Кстати, приказ о том, что ничего не было, именно от него пришел. Действительно, девочки в приюте, мамаша Шантарель с сообщником погибли при попытке к бегству, остальные слуги разбежались в неизвестном направлении. А уж кто к ней в гости захаживал, так об этом и не знает никто. Не знает? — теперь голос виконта прозвучал твердо, без намека на иронию.

— Не знает, уверен! — Сержант ответил предельно серьезно. Все правильно — этот вопрос должен быть закрыт надежно и навсегда.

— Ну и слава Богу, — явно успокоившись продолжил де Романтен. — Только ты не подумай плохого, господин граф хорошую работу ценит, держи, — и передал увесистый кошель, в котором мелодично звякнули золотые экю.

— Благодарю, господин интендант! — вытянувшись по-военному ответил Ажан.

— Подожди, еще не все. Понимаешь, когда я уже уходить собрался… в общем, нас новой задачей осчастливили… и я даже знаю, откуда она прилетела… Казначей, сволочь, — не сдержавшись, виконт грохнул кулаком по столу, — точно знаю — его работа. Нашептал Его Сиятельству, что мы должны лесными молодцами заняться, вроде как даже профинансировать это дело казна в состоянии, на целых пять человек готовы штат увеличить.

— Но это же бред! Господин интендант, бандиты караваны под корень вырезают, что пять человек сделать могут?

— Почему пять? — горько усмехнувшись, спросил де Романтен. — С тобой шестеро.

— Я?!

— А кто? — интендант, встал и подошел вплотную к Ажану. — Из наших в лесу только ты не заблудишься, сам говорил — и следопыт, и в горах патрулировал, ну нет у меня никого больше! Нету! Только, ты и пятеро, пока еще бойцов — я им пенсию пообещал хорошую, если все получится. А тебе лично будет и надбавка, вообще все что могу — все будет, только, ты уж постарайся, хоть какой-нибудь результат дай. Справишься — лично, к лейтенанту представлю. Нет. — не обижайся, не уволю, но из Зеленого, квартала ты уже никогда не выберешься. Так что приступайте, господин сержант, полиции!

Когда же за подчиненным закрылась дверь, интендант, сел за стол и вновь перечитал письмо, которое утром принес ему Гурвиль. Писал помощник интенданта полиции Тулузы. Сообщалось, что недавний собеседник в период славной службы в не менее славном Сен-Беа, помимо геройских подвигов, умудрялся и убийц ловить и похитителей детей… Ребенок, правда, был один, но кто знает, остановились бы эти мерзавцы, если б первое дело, у них выгорело.

Интересный у него получился подчиненный, умный, храбрый, знающий. Только где он этих знаний успел набраться?

С одной стороны этим грех не воспользоваться, а вот с другой… Де Романтен позвонил в колокольчик.

— Дежурный, — сказал он вошедшему полицейскому, — пригласи ко мне Гурвиля, срочно..

После этого разговора и впал Ажан в хандру, не имея ни малейшего понятия, с какой стороны взяться за порученное дело.

В разгар жизнерадостных размышлений вошел Гурвиль с двумя бутылками вина и корзиной закусок. Что-же, полицейские традиции не зависят ни от страны, ни от века, ни от мира — выпить в своем кабинете с сослуживцем под хороший разговор — это нормально, более того, это правильно. На таких застольях люди познаются не хуже, чем в боевых операциях. Действительно, если я с тобой пью на работе, значит, я уверен, что не настучишь начальству, не будешь потом требовать от меня чего-то, с нашей службой несовместимого. Поэтому и рассказать о себе можно, побольше, особенно после того, как выпили за службу, за Амьен и за… Жан был поражен — третий тост Гурвиль предложил за погибших друзей!

Тот самый третий тост, о котором, тогда, еще барон де Безье рассказал своим, однокурсникам на, их последней пьянке в Клиссоне. Оказалось, что обычай появился в амьенском полку пару лет назад, вроде как его привез откуда-то, младший сын Его Светлости. Потом, уже и полицейские переняли, которые тоже не всегда с патрулирований возвращаются.

А дальше Гурвиля понесло, — он стал рассказывать о себе. Много, лет зажатый в жестких рамках службы, он впервые за долгие годы «ослабил галстук». Да какое там, — расстегнулся нараспашку.

Оказалось, что Гурвиль сам, выходец из Зеленого квартала. Много лет назад отчаявшегося сироту поймали на воровстве. Добрый судья второго-третьего раза решил не ждать, тем более, что мальчишку взяли шурующим именно в его доме, а закрыть вопрос сразу и кардинально, чтобы больше уже никогда и никак. Спасло заступничество тех самых полицейских, что его и поймали. Мужики вышли к присутствовавшему на, суде владетельному графу и попросили о помиловании, а один, недавно потерявший жену с ребенком, даже поручился своей полугодовой зарплатой.

Мальчишке было глубоко плевать, кто и за что поручился, он только понял, что руки рубить не будут, и надо делать ноги. Одна беда — бежать было некуда. А поручившийся полицейский предложил жить у него, так что воровать теперь стало незачем — тот и так делился всем, что имел. Даже фамилию свою дал — нет в Зеленом квартале фамилий.

Потом мальчишка выучился, вырос, сам пошел в полицию служить, даже карьеру сделал, для простолюдина почти невозможную. Но никогда не забывал кем он был и откуда родом.

И в конце разговора, когда вторая бутылка наполовину опустела…

— Жан, а что, у тебя с Мартой? Тут, такое рассказывают…

— Кто, рассказывает? Скажи, будь другом, — к тому времени они уже перешли на ты, — я ему зуб выбью.

— Не надо, ничего, выбивать, лучше ответь, пожалуйста?

— О-о, господин майор, — Ажан пьяно, улыбнулся, — а ведь это, не просто, вопрос. Уж не строишь ли ты метри…, мотри… матримониальные планы? Если так — будь уверен, я не соперник и не противник. Родственник я ей, дальний. Но я прав, прав?

— Ну да, прав. А толку? Я к ней как-то подошел, обратился, понимаешь, по-людски, да она не так поняла, — и Гурвиль почесал левую скулу.

Жан понимающе кивнул,

— Да, если Марта, чего, не так поймет, это, больно, по, себе знаю, — и почесал лоб, по, которому когда-то, получил медным тазом, слава Богу, пустым. — Но ничего, в этом, деле главное — не сдаваться. Если ты, конечно, всерьез, а не так, побаловаться…

Друзья разошлись по домам, затемно, мечтая поскорей добраться до своих холостяцких постелей.

А наутро, придя на службу, Ажан поверил, что сможет решить проблему с разбойниками, иначе, откуда этот знак судьбы?