Семён Афанасьев - Доктор. Заново

Мы уже спим после всего, когда звонит мой телефон. Олег, который прокурор. Беру трубку, одновременно выходя из спальни.

— Саня, спишь?

— Уже нет. Слушаю внимательно.

— Ладно, потом доспишь… Я по делу, могу замотаться, забыть — чтоб ты был готов. Помнишь, мы говорили, что у звонившего тебе в клинике взрослого парня есть два варианта дальнейшего общения с тобой?

— Да, очень хорошо помню, — тут же врубаюсь с полоборота. — Будет какой-то из двух вариантов? Может, всё-таки третий — и меня проигнорируют?

— Хе-хе, не мечтай, второй вариант. Уже запущен. Автора этого запуска мы уже… м-м-м… В общем, головы, отдавшей команду, можно не опасаться. Но голова рукам и ногам успела скомандовать. Ты понимаешь, о чем я, в рамках второго варианта?

— Очень хорошо понимаю. Продолжайте.

— По идее, руки и ноги, перед работой, голову должны ещё раз спросить. Чтоб взаимодействие наладить. Мы сейчас занимаемся головой, тут у неё в её здании ещё несколько таких же голов-родственников оказалось… пока не можем оторваться. К рукам и ногам приступим позже. Пока не ясно, когда. На всякий случай предупреждаю: мой номер держи на экране. Если что — просто тисни звонок. Я буду знать, что делать. Рукам укорот дадим сразу, но пока нет возможности тратить на них драгоценное время — пока местные головы всё не позабывали. Ну, пока. Спокойной ночи.

— И вам.

— Хе-хе, шутник, — весело ржёт Олег на том конце провода. — Мы теперь поспим хорошо если завтра…

Помещение без окон со столом и двумя стульями, намертво прикреплёнными к полу. Друг напротив друга сидят Бахтин и Кузнецов.

— Привет, что ли? Тебя просить представиться для протокола? — не поднимая глаз от заполняемого листа, спрашивает Бахтин.

— Ой, Бахтин, не доставай. Кузнецов Игорь Олегович. Не помнишь? — бросает второй собеседник.

— Помню. Но есть порядок. В принципе, можем и просто так поговорить. Мне это, — тычок пальцем на стопку бумаги на столе, — уже до лампочки. Я свои задачи решил. Ты в курсе, почему ты здесь?

— Предполагаю. Тёрки между Вашим и Нашим. Сведение счётов. Решили через меня кое-кого в центральном аппарате зацепить.

— Мда, Кузнец… С самомнением у тебя всё в порядке… Нет. Не поэтому. Официально довожу. Ты обвиняешься в превышении служебных полномочий и в покушении на незаконное лишение свободы несовершеннолетнего. Сюда плюсую преступный сговор с ментами — которых ты сагитировал тебе помочь. Сговор пресечён. По результатом негласной проверки (тебя же), обнаружено: твои внеслужебные контакты с некоторыми офицерами МВД имели систематический характер. Расшифровка твоих телефонных переговоров за период … м-м-м… нескольких месяцев однозначно доказывает регулярность, что уже говорит в пользу ОПГ. С тобой во главе, Кузнец.

— Какая ОПГ? — Кузнецов ошарашен. — Ты это серьёзно? Бахтин, ты это мне говоришь? Это я организованно и преступно зажирел, загнил и берега попутал?

— Зажирел — нет. Спору нет. Ты не хапуга. Ты — искренне дурак… Загнил — промолчу. У каждого своё ощущение реальности. Берега попутал — однозначно да.

Недолгое молчание, во время которого Кузнецов берёт себя в руки:

— Так, ну расшифровку телефона ты физически не мог получить без санкции, так что…

Бахтин, хищно улыбаясь, достает из папки два листа и подвигает их к Кузнецову. Кузнецов пробегает по тексту глазами:

— Печально… Значит, меня просто «сливают». Вероятно, у нас «перетряска». И мои от меня просто отказываются. Либо — мною откупаются.

— Нет, Кузнец. Ваши как раз изо всех сил пытались вставить палки в колеса. И спустить всё на тормозах. На уровне ДВБ. По инерции. Просто всё меняется. А вы живёте прошлым. Ты — это очень хороший пример того, как нормальный человек … ладно, с чего мне тебя агитировать… В общем, твои игрища с шестнадцатилетним пацаном, которого ты ментам скомандовал упаковать — это уже днище. И ты искренне не понимаешь, как в том анекдоте, «за чтооооо?», — явно кого-то передразнивает Бахтин.

— Так это ты из-за этого пацана прицепился? — широко открывает глаза Кузнецов. — Ещё ж не сделано ничего?

— Во-первых, менты уже стартовали. У тебя хорошие друзья, Кузнец… Во-вторых, у меня другие задачи. Ты очень переоцениваешь себя. Потому делаешь неверные выводы. Цель — не ты. И даже не твоя братва в центральном аппарате. Цель — отработка одного упражнения. Отгадаешь, какого? И — кто автор упражнения?

— Да не расположен я сейчас к догадкам…

— Упражнение называется «Стопроцентное соблюдение процессуальныхнорм. В масштабах государства». А автора теперь отгадаешь?

Что-то неуловим меняется в лице Кузнецова и он после паузы спрашивает:

— «Сам» что ли?

— Он. Иначе как бы ваш Директор и наш Генеральный спелись… Теперь давай заново. Почему ты попал под замес?

— Тебе кратко? Или подробно?

— Нам пока спешить некуда. Можешь подробно.

— «Папа» затеял игру в справедливость. Сразу оговорюсь — не скажу, что я против. Просто как-то это…

— Нереально?

— Да. Именно. Это просто нереально — в привязке к жизненным реалиям. Каламбур получился…

— Кузнец, если б это было нереально, ты б сейчас тут сидел?

— Тоже верно… А ведь Андрей говорил, ч-ч-чёрт. Я подумал — мелет чушь «мальчик»…

— Андрей далеко не «мальчик». В отличие от тебя, у него есть родители.

— Да уж…

— И он от родителей о новых «играх» и новых проектах «Папы» узнаёт, в отличие от тебя, почти что из первых уст. И сразу. Так что — зря ты его не послушал.

— Бах, я не предатель. И не преступник. Что, кроме пацана, мне ещё вменяете?

— Хватит и пацана. Это, ни много ни мало, покушение на незаконное лишение свободы несовершеннолетнего. По нынешним временам «нового курса» — более чем достаточно.

— У пацана — способности. Реальные. Хотел понять, какие именно. Признаю.

— «Паковать» зачем?

— Так привычнее. И какая-то гарантия получения от него ста процентов информации со стопроцентной достоверностью.

— То-то и оно. Ты всё решил сам. Насрав на все правила вокруг. — Бахтин предупреждающе поднимает руку, останавливая пытающегося что-то сказать Кузнецова. — Вот как ты сам думаешь… Суд, когда ты это будешь говорить, как отреагирует? Когда на вопрос Гособвинителя ты честно ответишь вот то, что ты мне только что сказал?

— Понятно как…

— Ну видишь. Ты и сам всё понимаешь.

— Бах, давай заново. Я не отрицаю, что если выхлоп с пацана был бы, я б не отбивался от плюшек, премий и повышений. Не отбивался бы. И с удовольствием положенное бы принял. Но чем угодно поклянусь, что это — далеко не все соображения. Лично для себя б его не держал «в рабстве»! И от государства результаты не скрывал бы. Если б я хотел — я давно б с золота жрал, и уж об этого пионера ни рук не марал бы, ни времени б не тратил. Это если б я только бабок хотел. Ну или шире — материальных благ. На моей должности.