Виктор Сиголаев - На все четыре стороны [litres]

– Хорошо, мамочка! – Очередной акустический месседж полетел на кухню, отталкиваясь по дороге своими звуковыми волнами от коварных квартирных углов. – Ничего не вывалю-у-у!

– Что же ты кричишь как умалишенный? – Мама возникла в дверях комнаты. За ее спиной маячила Ирина, лицо которой уже далеко не мраморное, так как его заметно корежило от гомерических позывов. Все ей хиханьки да хаханьки.

– Будешь в лагере – воду из-под крана не пей, у них есть кипяченая. Без шапки на улицу не выходи, в горах воздух морозный, на шнурки завязывай не на затылке, а под подбородком! Окно ночью не открывай, как бы жарко в номере ни было. Перед едой чтобы…

Ну, пошло-поехало.

Полезные, конечно, предписания, только слышано все это переслышано сотни тысяч раз, наизусть помню.

А почему, кстати, «в горах»? Куда на этот раз меня «залегендировало» непредсказуемое начальство? Надеюсь, не в зону хребтов Колымского нагорья? Хотелось бы чуток поближе. А еще… хотелось бы просто элементарно знать заранее, куда же меня очередной раз забрасывает эта моя детско-спортивная шаловливая судьба? Чтобы, как минимум, планировать, чего врать родителям-то, ну и… ориентироваться во времени и пространстве. И если я, допустим, все же якобы окажусь «в горах», то каким вообще боком здесь обещанная шахматная спартакиада? Я чего-то не знаю о шахматах? Вообще вы оценили, как много вопросов возникает абсолютно на ровном месте? А ведь маму так просто на мякине не проведешь. Здесь фантазировать надо со знанием дела…

– …Не вздумай даже в руки брать! – Это мама закончила все-таки свой инструктаж. – Ты меня понял?

Это она о спичках.

Противопожарная часть инструктажа всегда в конце, чтобы запоминалось лучше, как завещал великий Штирлиц.

– Понял, мама, – продемонстрировал я несвойственную покладистость и тут же все испортил, – даже курить не буду…

– Что?!

– Все-все, шутка юмора. Глупая и несмешная, признаю.

– Я тебе… покурю! Рот зашью суровыми нитками.

– Верю, мама. Вот сейчас верю. От души. Никаких сигарет. Даже по пьяни…

– Ирина! Да что же это такое? Ну вот вы видите?

– Не беспокойтесь, Людмила Леонидовна. Пройдет. Это переходный возраст.

– В восемь лет?

– У меня раннее развитие, мам, – заявил я примирительно, – акселерация. Видимо, это от правильного и сбалансированного питания. Яичница твоя выше всяких похвал!

– Как дала бы…

– Я, пожалуй, на улице подожду, – деликатно съехала Ирина. – Только смотрите, через час автобус от центра. Не стоит в последнюю минуту…

И только хвост лисий мелькнул в пространстве.

Психолог от бога. Знает про тягу моей мамочки к «ефрейторским зазорам» минут так в тридцать-сорок. Что любопытно, чем дальше конечная точка путешествия, тем массивнее у мамы временной зазор ожидания. Думаю, если мне когда-нибудь доведется выезжать от мамы во Владивосток, на вокзал меня выпрут суток за двое до отправления поезда. Объяснить сию пропорцию невозможно. По крайней мере, в нашем унылом трехмерном измерении.

– А чому́ Витьке опять можно не быть дома? А мне так нет?

Ну разве не прелесть?

Мой братик – просто лингвистическая кладезь. В переводе с жабье-завистливого на человеческий его вопрос означает следующее: «У меня, мамо, вызывает недоумение тот факт, что случаи странных ночевок кое-кого из нашей семьи вне стен родительского дома постепенно становятся подозрительно систематическими и, к моему великому сожалению, характеризуются возмутительной избирательностью по отношению именно к старшему сыну, а не, к примеру, ко мне, младшему и всеми любимому. Непорядок!»

Справедливости ради надо сказать, что в наблюдательности и своеобразной последовательности Василию не откажешь. Я сам удивляюсь, как это мама безропотно отпускает меня по достаточно сырым и надуманным предлогам. Раз за разом. Несмотря на то что навскидку уже три такие мои командировки совсем недавно заканчивались синяками и ушибами.

Ведь странно же!

Я списываю эти аномалии на издержки обновленной реальности. Вкупе с ускоренным заживанием болячек, постоянным притягиванием неприятностей к моей беспокойной персоне и неизбежным хеппи-эндом в конечном итоге. Третью особенность, как вы, наверное, догадываетесь, в топ-рейтинг самых бесспорных на первое место я бы ставить не стал.

Иными словами, только на одно чудесное везение рассчитывать не приходится. Бывает полезно и самому вовремя почесываться.

Все, пора!

Распрощавшись наконец с моим беспокойным семейством и взвалив бабушкину сумку на плечо, я зашаркал по ступеням подъезда вниз. Значит, опять родной спортзал в качестве отеля три звезды, вечерний чай с баранками и беспокойный сон на разъезженном диванчике. И вечные шуточки от братьев и сестер по оружию.

Где, кстати, та, которая хотя бы внешне женского полу?

Должна же была ждать внизу…

Я растерянно потоптался на крыльце подъезда, крутя головой в разные стороны, потом не торопясь прошел вдоль дома туда и обратно, обогнул двор по периметру, заглянул за школьный забор…

Ирины не было.

Где-то на краю сознания еле слышно затренькали звоночки по поводу назревающей, но толком не оформившейся и потому непонятной пока опасности.

Начинается…

Что за ерунда?

Что вообще могло случиться с девушкой, которая, на минуточку, специалист по выживанию? В городе, среди белого дня и во дворе, который кишмя кишит детской живностью? Что это за фокусы?

– Эй, Поляна! – позвал я знакомца из соседнего подъезда, скучавшего на лавочке неподалеку. – Тут женщина была в дубленке, не видел?

– Видел, – меланхолично ответил мальчишка.

– А где она сейчас?

– Ушла.

– Как это «ушла»? – опешил я. – Куда это?

– Туда, – неопределенный взмах рукой.

– За дом, что ли?

– Ага…

За дальним торцом нашего дома начинается спуск вниз. Там, кстати, находится местная ледяная горка, короткая очень для полновесного кайфа, да и подтаявшая уже. Вообще это основное направление к центру города. В ту сторону, где Дворец пионеров.

Ситуация понятнее не стала.

– А эта женщина говорила с кем-нибудь? Эй, Поляна! Тебя спрашивают.

– Говорила, – очередной «бульк» всепоглощающей флегмы. И молчок.

– С кем говорила? – Я разве что рычать не начал от нетерпения. – Димка! Не тяни, зараза.

– С бабкой какой-то, – нехотя ответил сосед и вновь замолк, отвернулся даже в качестве протеста по поводу «заразы».

Я взял себя в руки и подошел ближе к трудному собеседнику.

– А с какой бабкой она говорила? – миролюбиво спросил я Поляну, сдерживаясь в своих самых сокровенных желаниях дружески потрепать его по холке. – И о чем?

– А я знаю? – зевнул Поляна и не в тему поделился со мной наболевшими переживаниями. – Ключи вот потерял. Теперь родителей с работы жду, второй час уже…