Виктор Сиголаев - На все четыре стороны [litres]

– Сочув-вствую, – прошипел я в сердцах и развернулся было уходить.

– Так вон та бабка, – неожиданно мышь родила гору, – сидит на лавке под абрикосом. В платке зеленом.

Я крутанулся на месте от переизбытка эмоций.

«Под абрикосом» – это главное место двора: две покосившиеся лавки без спинок, вкопанные на небольшом возвышении под двумя фруктовыми деревьями. Днем его используют старушки, а после заката… хотел сказать «собираются вампиры», но нет. Почти. В потемках «под абрикосом» тусуются хулиганствующие подростки с гитарами. Головная боль нервных домохозяек и тех самых дневных старушек, что предпочитают жить на первых этажах обеих пятиэтажек. Но сейчас, к счастью, светло, и под деревьями – оживленное сборище пенсионерок, одна из которых действительно в зеленом платке.

– Бабушка, бабушка, – переполошно подлетел я к ней, – тут тетя была, меня ждала, теперь ее нету. Вы ей чего сказали-то, что она ушла?

Разумеется, все пенсионерки до одной одарили меня пристальными и подозрительными взглядами из-под однотипных очков. А зеленоголовая, ко всему прочему, эти очки еще и сняла, чтобы вытаращить на меня изумленные глаза:

– Да ты что, мальчик? Какая тетя? Никому ничего я не говорила…

– Забегался ребенок, – вздохнула толстая тетка напротив, – школы у них, кружки. С ума сходят.

– Хулюганят все, – проскрипела сутулая худая бабка, похожая на Бабу-ягу. – Ты чего балуешься тут? В милицию захотел?

– В дубленке тетя! – чуть ли не прокричал я. – У второго подъезда стояла, ждала меня, а потом ушла. Вы ведь ее видели? Вы не могли ее не видеть! Вы же тут…

Хотел выкрикнуть: «…Пасете всех, как царская охранка», – но, к счастью, меня вовремя перебили:

– Чего ж не видели? Видели, конечно. И ее, и дубленку ейную. Энта модница в сторону рынка пошла. С какой-то старух… э-э… с женщиной пожилой.

– А когда?

– Да, почитай, минут десять как…

Поляна!

Я в сердцах вновь крутанулся на месте, теперь в его сторону, и… выдохнул. Долго и разочарованно. Коварного соседа, подкинувшего мне ложный след, на лавке уже предусмотрительно не было. Так это он мне отомстил! За «заразу», надо думать. Вот же… зараза!

Ситуация, конечно, странная, но, думаю, на базе, то бишь в нашем спортзале, все прояснится. Ирина по-любому там появится – ведь завтра рано утром нам с ней выдвигаться на автобусную станцию: решили для чистоты «легенды» добираться до Байдарских ворот на рейсовом автобусе.

А то, что сейчас она куда-то рванула, так… мм… да нет, что-то ничего и в голову не приходит! Вводную от Шефа получила? Допустим. Тогда как? Мобильников в этом времени еще не придумали, радиостанцию мы с собой не брали, да и трудно перемещаться по городу с огромной и тяжелой коробкой за плечами. Нет, есть, конечно, в Конторе и миниатюрные импортные «уоки-токи», только… это «есть» – не про нашу честь. Для простых смертных оперов – болотно-зеленый ранец Р-107М в половину моего роста. В карман особо-то и не засунешь.

Что же тогда отвлекло Ирину от ожидания меня любимого?

Из всех средств связи остается только… посыльный? Кто-то примчался по моему адресу, чтобы сообщить что-то чрезвычайной важности? Такое, что Ирина плюнула на «ясельки» со мной и умчалась на все четыре стороны? Выходит, так…

А какие еще варианты?

Погруженный в раздумья, я медленно спускался вниз по городскому склону в сторону Центрального рынка. За ним через парк – Дворец пионеров с нашим спортзалом. Там, я надеюсь, все мне и объяснят…

– Гагарин! Уф-ф… проклятые горки!

Вот так фокус!

Из-за поворота мне навстречу, к моему неописуемому изумлению, вырулил – кто бы, вы думали? Впрочем, во всем мире только один человек ассоциирует меня с первым человеком в космосе. Точнее, не меня конкретно, а мою фамилию… и то выдуманную.

Полищук!

– Сергей М-михалыч? – От неожиданности я споткнулся и даже слегка заикнулся. – А… вы как здесь? Что случилось? На вас лица нет! А Ирина где, вы знаете?

– Фу-ух… погодь минуту. – Дед судорожно схватился за левую сторону своего представительного пальто, а другой рукой беспомощно махнул в мою сторону. – Не тараторь! Что же ты живешь на такой верхотуре? Сердце сейчас выпрыгнет.

– А вы за мной, что ли? Вы?! А почему… вы-то? Помоложе никого не нашлось?

– Что же ты трещишь, как сорока? – Полищук сдернул с головы своего «пыжика» и мехом вытер пот со лба. – Трещит он и трещит! А еще в кружок ходит… в этот… юного разведчика. Какой ты разведчик? Шума от тебя…

– Я-то, конечно, могу и помолчать, но…

– Вот и молчи, – перебил меня суровый наставник всех юных разведчиков мира. – Там, за углом, остановка, давай пройдем, присядем.

Что за сюрреализм?

Инструктор горкома, куратор от партии над силовыми структурами города лично шлепает в гору, чтобы…

А чтобы – что?..

Чего ему, собственно, от меня надо? От меня, малопонятного члена подозрительного кружка, по «легенде» лишь фрагментарно прикоснувшегося к делам группы государственной безопасности?

Опершись о мое плечо и отдуваясь как паровоз во все щели, дед Полищук с вожделением нацелился на скамейку около автобусной остановки. Спуск стал более пологим, за спиной остались живописные одноэтажные домишки, причудливо рассыпанные на крутом склоне. Среди этого хаотичного бисера на самой макушке городского холма как раз год назад появились четыре пятиэтажки, в одной из которых моя семья сейчас и проживает. Место, от которого в городе все близко, достаточно только спуститься вниз…

– Так чего стряслось-то? – спросил я у деда, дождавшись, пока он усядется уже на лавочку свою и отдышится наконец. – Ирина где?

– Где-где. Где надо! Уф-ф… К месту уже выехала. Заранее. Подожди, отдышусь.

– К какому месту?

Полищук строго на меня воззрился.

– Хватит уже… с секретами своими! Я вам не слепой. И все ваши действия у меня под контролем должны быть. Вот здесь, в кулаке! Понятно тебе, Гагарин?

– Ну-у… наверное, да, – промямлил я, тщетно пытаясь собрать мысли в кучу. – Только… зачем же вам все второстепенные детали-то знать? К чему это?

– Мне что, отчитываться тут перед тобой? Рассказывать каждому сопляку про то, что партия меня к вам послала? Вот еще! Много чести!

Я недоуменно помотал головой.

Что это вообще за тема? И что за дикий наезд на мальчишку? Деда кто-то обидел в самых лучших чувствах? Партия тут при чем?

– Сергей Михайлович! – попытался я придать своему голосу умиротворенности. – Ведь это именно вы ко мне сюда в гору поднимались. Не я к вам. Значит, у вас есть что мне сказать. Не так ли?

– «Такает» он, – проворчал Полищук, вроде бы успокаиваясь. – Я не понимаю вообще этих дурацких игрищ с несовершеннолетними сопляками. Докатились! Ерундой занимается этот ваш начальник. Экспериментатор.