Виктор Сиголаев - На все четыре стороны [litres]

Я и правда не хочу особо туда, но… надо.

Дело в том, что по центру этой тропки в каменной булыжной стене есть небольшая ниша с мозаикой (архитектор все-таки большой затейник). Типа пещерный скит. И по нашей выдуманной легенде встреча с обладателем немецких архивов должна была произойти именно там.

Почему?

Да очень просто.

К этой каменной тропе, как говорилось, ведут две лестницы – с востока и с запада. Длиной эта жуткая полка всего каких-то три десятка метров, и вся эта архитектурная задумка находится в зоне полного визуального контроля. Я бы сказал еще – почти тактильного, рукой подать. Заблокировать это место можно элементарно просто: достаточно перекрыть лестничные марши. Все! Свободной остается только тропа – тридцать метров трудного счастья: с одной стороны пропасть, с другой – стенка. По всем параметрам – идеальная ловушка.

Нашей с Ириной задачей было выманить преступника именно на это тропку. Зайти туда по одной лестнице, дождаться появления на полке объекта и покинуть опасную зону по другой лестнице.

Все просто… если только объект сам не будет меня тащить в эту мышеловку!

А подстраховочная группа во главе с Сан-Санычем появится в этих местах лишь с приходом темноты, часа через два.

Вот такой интересный расклад получается!

– Ну что, огляделся? – нетерпеливо поинтересовался «объект», поеживаясь от холодного ветра, дующего снизу, от моря. – Куда идти-то? В эти руины?

– Нет. Там тропка есть за храмом со стороны моря. Под стенкой. Туда он и спустится завтра утром…

– И бумаги туда принесет?

– Не совсем, – ответил я загадочно.

Не все, ой не все мне пока понятно с этим дедушкой Шайтаном!

Как минимум, Шайтан ли он вообще?

– Ты, братишка, не тянул бы со временем. Стемнеет уже скоро, да и холодно тут. Чего задумался?

«Братишка». Что за фамильярности от старого сурового партизана?

Братики-акробатики. А ведь… что-то в этом есть.

Очень похоже на… на подсказку!

Так-так-так… мм… получается прямо ремейк «Бриллиантовой руки» в полевых условиях: «– Наверно, мне бы надо… – Не надо! – А что, если… – Не стоит! – Тогда, может быть, нужно… – Не нужно!»

Есть!

Осенило.

«– Разрешите хотя бы… – А вот это попробуйте!»

А и попробую!

По крайней мере, теперь я точно знаю, как вывести этого мутного типа на чистую воду. Подстава в подставе…

– Сергей Михайлович, – начал я плести свои кружева, – тут посторонние, бабка какая-то с парнем, смотрите. Давайте зайдем внутрь. И ветра там меньше, да и рассказать мне вам кое-что надо… про нашего фарцовщика.

– А… ну и давай, давай зайдем, – обрадовался Полищук моему «размораживанию». – Тьфу ты, грязи тут сколько. Гляди, и жрут здесь, и… гадят! Свиньи. Давай, Гагарин, сюда к окну. Чище здесь вроде бы.

Я подошел в первый правый придел, подпрыгнув, выглянул в высокий оконный проем, потом, оглядевшись, отметил на всякий случай возможность прохода через боковую арку в помещение, где раньше был алтарь, и продолжил:

– На Ирину через ее связи в научных кругах вышел один тип, назвавшийся Петром.

– А что за связи у Ирины Александровны в этих самых кругах? – перебил меня Полищук, подозрительно щурясь. – Фарцовка? Торговля антиквариатом?

– Черт его знает, – легкомысленно отмахнулся я. – С Херсонесом что-то связано. С тем периодом, когда там польские археологи работали в прошлом году. Может, и фарцовка.

– Польские? Ну-ну, разберемся. Ты продолжай, продолжай.

– Так вот. Этот Петр, по голосу человек достаточно пожилой, сказал, что всю свою жизнь посвятил розыску документальных источников, подтверждающих участие коллаборационистов в охране концлагерей и в массовом уничтожении узников в годы Великой Отечественной войны. А также задолго до ее начала!

– Что? – насторожился Полищук. – Что ты имеешь в виду?

– Лично я… ничего не имею. При чем здесь вообще я? Это слова нашего будущего информатора. Он, оказывается, в концлагерь попал еще в тридцать шестом году! В Польше… – Я сделал очень выразительную паузу в неожиданно наступившей тишине и торжественно закончил, медленно и отчетливо выговаривая слова, легким эхом отскакивавшие в подкупольное пространство: – В окрестностях небольшого городка, который называется… БЯЛА-ПОДЛЯСКА!

Подстава удалась.

Я глаз не сводил с нашего лжеветерана и видел отчетливо, как перехватило у него дыхание. А потом и глаза выпучились до такой степени, словно тайным их желанием было непременно ткнуться слизистой своей оболочкой в толстые стекла очков. Впрочем… один глаз все же оставался равнодушным. Искусственным. Мертвым. Как душа у этого оборотня.

Судя по повисшей в храмовой тишине паузе, я оказался прав. Целиком и полностью. Смутный намек на старшего брата Петра, попавшего до войны в польский концлагерь, – такой эффект мог вызвать только у его родственника. А точнее – у его младшего брата, Степы Крохмалюка, предателя Родины, садиста и убийцы.

Неожиданно Полищук с силой схватил меня за плечи и несколько раз встряхнул так, что я своей шишкой на затылке снова зацепил что-то твердое сзади. До слепящих искр в глазах.

– Что ты сказал? – страшным шепотом произнес дед. – В каком городе? Повтори!

Я возмущенно дернул плечами в попытке вырваться. Куда там! Словно в тиски попал.

– Мне больно! – пискнул я придушенно. – Отпустите!

– В каком городе? – медленно и зловеще повторил свой вопрос Полищук, вплотную приближая ко мне свое лицо.

И вновь глаза у него расползлись в разные стороны. И жутко, и смешно одновременно. Непередаваемые впечатления!

– Вы что?! – яростно забился я в железных лапах. – Выдавить меня хотите? Я вам что, тюбик с пастой?

Если быть до конца честным, освободиться можно легко. Для того, кто не знает, – нужно резко совершить три действия одновременно: быстро поджать под себя ноги, поднять руки через стороны вверх и повернуть туловище вниз по часовой стрелке. Спросите, почему не против? Очень просто – левый бок, который на какой-то миг будет беззащитен, наименее уязвим. А с правой стороны – только одна печень на полтуловища. Так вот, эта троица движений, выполненная быстро и слаженно, надежно освобождает даже очень слабого человека. Или ребенка… если его хватает взрослый урод.

Впрочем, я отвлекся.

Нельзя мне демонстрировать этому шакалу навыки русского боя. Пока нельзя…

Полищук между тем еще сильнее сжал мои плечи и еще раз встряхнул, вновь приложив меня затылком о кирпичную кладку.

– Ты откуда, щенок, знаешь… про Петра? – прошипел оборотень, буравя мое лицо ненавидящим глазом. – Про тюрьму польскую где услышал? Начальник твой сказал?

Ах, вон оно что!

Теперь-то все и сложилось. Ровненько. Тютелька в тютельку.